Коммуналка (сборник) - Рута Юрис

Подвал

В подвале было полутемно и сыро. В дальнем углу на куче ветоши, разложенной на трубе с горячей водой, лежали три огромных кота – трехцветный, со всклоченной шерстью и уже заживающей на боку раной после драки с котами из соседнего двора; дымчатый серый, с серьгой в порванном и еще кровоточащем ухе – жертва дворовых мальчишек, решивших вдеть ему серьгу в ухо, и худой и длинный, доживающий последние дни Васятка. Так кликала его сердобольная бабуля, приносящая ему поесть к окошечку в подвал. Он поднимался на длинных худых ногах, брел, шатаясь, к окошку и через силу ел угощенье, принесенное старушкой. Он знал, что если перестанет вставать и есть – умрет.

Внизу на забытых или брошенных телогрейках расположились две дородные кошки с котятами. Отдельно, перелезая друг через друга, копошились и пищали пятеро голодных котят. Сразу можно было выделить старшего котенка. Это была черная головастая девочка. Чернушка.

– Надо же, – сказала одна из кошек, Рыжуха, – Черная спинка уже три дня не появляется. Детей совсем забросила, ей бы только погулять. Она и в прошлый раз одних котят еще не докормила, а уж пятерых еще родила. Вон эти-то как от голода пищат, бедняги. Да еще так холодно и сыро. Еще день не появится, погибнут малыши. Видишь, как старшая их прикрывает от холода? Умница!

– Ты как хочешь, Рыжуха, – сказала Пушистая, – а я их покормлю. У меня в этот раз молока много.

– Корми, а у меня – своим бы хватило, буду рада.

Пушистая легла рядом с голодными котятами, и они мгновенно присосались к ней.

– Ну, вот, разбудили, болтушки, – сердито сказал трехцветный кот, – а эти пусть мамку не ждут, дня два и помрут с голодухи. Я вчера дорогу перебегал от рощицы, видел, лежит она у обочины, машиной сбило. Уж запылилась вся. Да так крепко мыша в зубах держит. Мертвая, а еле-еле изо рта выдрал. Только отбежал, машина, что улицы подметает, проехала, смела ее. Нету ихней мамки.

– Молчи, – зашипели на него кошки.

В это время в окошке, что выходило из подвала на улицу, что-то засверкало и загромыхало.

– Что это, тетя Рыжуха, – спросила Чернушка.

– Двигайтесь ближе ко мне, все потеплее будет, – сказала Рыжуха.

– Гроза и ливень это, спи, – сказала Пушистая, – обними своих котят и спи. Не слушай серого, это он спросонья чушь всякую болтает. Наверное, мальчишки во дворе его морду в пакет с клеем пихнули, нанюхался. Не слушай. Придет ваша мама.

– Грей – не грей, а чужих не прокормишь, – сказал кот Васятка.

– Уж помолчал бы, – сказала Рыжуха, – Мы все одной крови, ты, я и они. Сам-то еле ноги носишь. Скажи спасибо, что бабуля тебя подкармливает. А то давно бы ноги протянул.

В это время что-то звякнуло, открылась дверь на улицу, и вошли трое мужчин с фонарем.

– Кто это, тетя Рыжуха? – спросила Чернушка.

– Это люди, они сюда часто заходят, не бойся!

Один из мужчин стал светить фонарем по всем углам.

– Ё-мое, – чертыхнулся он, – опять три выводка, Палыч, пиши на завтра – взять большое ведро, топить будем.

– Кровожадный ты, – сказал третий человек, – ну, пошли уже, пять часов, по домам пора.

Они вышли и заперли за собой дверь.

– Что будем делать, Пушистая?

– Что, что, убегать надо, ты карауль, я пойду место поищу, – сказала Рыжуха.

Вскоре она вернулась.

– Нашла, там за помойкой доски и ящики сложены. Медлить нечего, да и дождик потише стал.

Рыжуха и Пушистая взяли по котенку в зубы, вспрыгнули на ящик, что стоял у оконца и молнией метнулись на улицу.

Так одного за другим они перетаскали своих котят.

Коты храпели на куче тряпья. Чернушке стало страшно.

– Ты не бойся, кот наврал все, придет ваша мама, – сказала Пушистая, унося последнего котенка.

Пушистая соврала. Еще вчера кошка из соседнего подвала тоже сказала ей, что видела мертвую Черную спинку.

А Чернушка твердо решила, что, как только закончится дождь и станет светло, она пойдет искать свою маму.

Чернушка

Так незаметно я и уснула, наевшись молоком Пушистой кошки и пригревшись у своих братьев и сестренки.

Проснулась оттого, что что-то яркое светило мне в глаза. Тогда я еще не знала, что это Солнце. Подползла к окошку, залезла на ящики и выглянула на улицу.

– Лежите тихо, – сказала я своим братьям и сестре, место найду и перетаскаю вас туда.

Котята притихли.

– Мамочка, ты жива, я иду искать тебя! – шептала я, карабкаясь на окно.

Звякнула открывшаяся в подвал дверь, громыхнуло ведро. Я оглянулась, люди светили фонарем по углам.

– Ты посмотри-ка, – сказал один человек, – за ночь всех утащили, учуяли, что их ждет.

– Брысь отсюда, – шикнул он на спящих котов. Они подскочили и бросились к окошку из подвала.

– Ну, малявка, давай с дороги, – зашипели на меня коты. Они толкнули меня, чтобы я посторонилась, Но костлявый Васятка зацепил меня задней худосочной ногой. Окошко было выложено плиткой с наклоном наружу и после ночного дождя оно было очень скользкое. Я не удержалась, поскользнулась и кубарем скатилась на улицу.

Трава была сырая, кругом маленькие лужицы. Я посмотрела на подвальное окно и поняла, что обратно мне туда не влезть. Пришлось ползти под кустами колючего кустарника.

Мне стало страшно, и я стала звать маму: «Мама, мамочка моя, я потерялась! Мама, я потерялась!»

Наверное, я долго так кричала. Вдруг в том месте, где я сидела вся мокрая и песке, остановились четыре человечьи ноги.

– Послушай, – сказала женщина, – здесь плачет котенок. Он кричит – мама, я потерялась! Ему страшно! Здесь холодно и мокро.

Я удивилась, что человек понял кошачий язык.

– Мама, вот, она, здесь, – закричал человечий котенок, и я увидела любопытные добрые глаза.

Женщина присела, протянула ко мне руку и очень нежно взяла меня в ладони.

Мокрую и всю в песке она прижала меня к своей груди: «Девочка моя, это Бог тебя мне послал!»

Она прижала меня к себе, и я почувствовала запах своей мамы. Я не знала, кто такой Бог, но поняла, что все-таки нашла свою маму.

Прижавшись к маминой груди, я всхлипывала, зная, какая судьба ожидает оставшихся в подвале трех братьев и сестричку.

Багира

Я, как и всегда, готовила себе наряд на завтрашний день. Накануне я сшила себе платье с красивым белоснежным вышитым воротником. Я покрутилась в нем перед зеркалом, подобрала к нему сережки и туфли. Перенюхала весь свой парфюм и, развесив платье на вешалку, приняла душ и улеглась спать.

Ночью я проснулась от удара грома. Молнии сверкали одна за другой, озаряя сиренево-голубым светом мою спальню. Какое-то предчувствие пронзило мое сердце. Я уткнулась в подушку и провалилась в глубокий сон, не слыша раскаты грома, которые бывают только в конце мая.

Утром я собрала младшего сына в детский сад, Разбудила старшего, чтоб не опоздал в школу на консультацию к предстоящему экзамену.

Мы прошли через наш двор к другому подъезду.

В мокрых и колючих кустах у подъезда плакал котенок. Его плач разрывал душу. Я не знаю, почему, но я поняла, о чем он плакал.

– Мама, мне страшно, я потерялась! – плакал малыш.

– Стой, – сказала я сыну, – слышишь, кисонька маленькая плачет!

– Давай, я посмотрю под кустами, – ответил мне сын. Он присел и стал руками раздвигать нижние ветки колючего боярышника.

– Вот она! Здесь! – закричал он, – протяни руку, ты ее достанешь!

Я присела и протянула руку. Мокрый мягкий комочек лежал у меня в ладонях. Это был котеночек размером с ладонь, с хвостиком-кисточкой и еще молочными голубыми глазами. Ему было недели три-четыре от роду.

Я аккуратно перевернула его на спинку и увидела, что это кошечка. Крошечное беззащитное тельце лежало у меня в ладонях. Киска была вся мокрая и в песке.

– Беги в сад! – скомандовала я сыну. Дождавшись, когда он войдет в свою группу, я пошла назад домой. Кошечка дрожала от холода. Я прижала ее к своей груди, мое сердце екнуло, словно током ударило. Я поняла, что нашла того, о ком мечтала всю жизнь. Кошек у нас дома никогда не было, мама не разрешала.

И вот сам Бог послал мне ее.

Я вошла в квартиру, чем очень удивила своего старшего сына.

– Ты чего, забыла чего-нибудь или ты сегодня не работаешь? – спросил он.

– Я зверя поймала! – гордо сказала я, – беги к тете Оле за кошачьим мылом, а я позвоню на работу, скажу, что задержусь.

Мы вымыли малышку, завернули в теплое полотенце, высушили феном и поставили у розеточки с молочком. Киска наелась молока и улеглась на приготовленную для нее лежаночку.

– Из школы зайдешь в магазин и купишь Вискас для котят, – сказала я сыну, протягивая ему деньги.

Вечером мы ужинали уже вчетвером.

– Я назову ее Багирой, ведь это же я ее нашел, – гордо сказал младший сын.

– Я не против, – ответил ему старший.

– Значит, будет у нас Багира, – подвела итог я.

На улице шел дождь, и в квартире было прохладно.

Кисюля, поужинав молочком и сметанкой, подошла ко мне и, цепляясь за джинсы, вскарабкалась мне на руки. Покрутившись немного, она залезла под полу моей домашней кофты и уснула. А я боялась пошелохнуться и не могла представить тогда себе, что этот пушистый комочек почти шестнадцать лет будет мне верным и преданным другом, будет платить мне любовью за свое спасение…