Волшебный сон Алисы (СИ) - Литт Ксюша

— Ну и что ты с этим будешь делать, когда узнаешь? — Алиса кивнула на тест, игриво приподняла бровь. «Будьте уверены» оптимистично заявлял отпечатанный на коробке слоган.

Пашкина бравада вдруг куда-то испарилась. Он в растерянной беспомощности уставился на принесенный им же проблемный подарок — задумался. А потом пожал плечами:

— Не знаю, — сказал честно. Мотнул головой. — Не знаю. — Занервничал, потому что вдруг начал играться розжигом на газовой плите, попавшим ему под руку. — Я так понимаю — это вопрос с подвохом, — взглянул исподлобья.

— С подвохом? — не поняла Алиса.

— Ну. Мне всегда плохо удавались задачи на смекалку. Боюсь, отвечу неправильно.

Она открыла рот, хотела успокоить и заверить, что вообще ничего от него не ждет, ни признаний, ни предложений и, вообще-то, сама не маленькая, умеет разбираться с такого рода проблемами. Пусть расслабится и отомрет, но он ее перебил.

— Нет. Подожди, я все-таки скажу. Отвечу. Я вчера тебе звонил — ты не взяла трубку.

— Ну. Мне не до разговоров было, — Алиса попробовала оправдаться. Ведь реально так и было — не до болтовни ей. Да и при чем тут звонки?

— Да неважно. — он отмахнулся и в запале быстро заговорил. — Я не об этом, вообще-то. Потом я заходил, а ты, оказывается, уже уехала к себе. И я знаю, так бывает. Ночью все было круто и офигенно, но утром - вон там дверь. Адьес. Я сам так делал не раз. Всё понятно. Ты вернулась к нему. Я все понял. Но ведь сейчас ты ушла и от него. Так?

— Так, — согласилась она. Всё именно так. Ушла. Понятия не имеет, конечно, правильно поступила или нет, но вот такой итог. Ушла.

— Ты теперь одна, — продолжил свою мысль Пашка. — И я подумал, что мы могли бы попробовать. Я и ты. Может же получиться? Почему бы и нет? Так ведь? Просто попробуем. Поэтому я здесь. Чтобы предложить.

Он подошел к ней вплотную, зажав между столом и собой. Навис. Ее очередь теперь пришла растеряться.

Он предложил попытаться быть вместе. А это как? Вот так прям совсем жить? Вдвоем засыпать и просыпаться. Совместно завтракать и ужинать. Уходить на работу, возвращаться. Вечером провожать его в ночную смену, утром ждать с нее. В выходные гулять, ходить в гости, иметь общих друзей. И все, все, все вокруг будут знать, что они теперь вместе. Пробуют стать одним целым. Она и Пашка.

Ее родители, конечно, от такой новости теперь уже вряд ли шок получат. Просто останутся все в том же недоумении. А вот его родные как отреагируют? Как посмотрят на такой эксперимент? А Анфиска? Она точно засмеет. Снова дурой назовет, потому что несмотря на абсурд Алисе не казалось таким уж ужасным и смешным предложение Павлика. Может быть, друзья, гости и прочее афиширование — это лишнее, но прижаться прямо сейчас к его груди ей очень хотелось. Почувствовать тепло, уверенность, защиту. Да и не только. После той ночи при луне гормоны Алисы неожиданно взбунтовались. Очень беспокойно стали относиться к близости некогда совсем ей безразличного парня. Один раз распробовали и всё, сразу съехали как безумные с катушек. Теперь снова требовали повторения, бесстыдного и развратного.

Воздух от нахлынувших греховных мыслей вдруг превратился в вязкую субстанцию, которую не вдохнуть. Липкую и очень сладкую. Такую приторную, что пришлось даже облизать губы, языком огладить нёбо и сглотнуть.

— Ну, что скажешь? — Пашка продолжал напирать все ближе и ближе, разглядывая ее глаза, губы, искал в них ответ. — Ты же мне говорила, я славный, – напомнил, как аргумент. — Разве нет? И тебе со мной нравится, — коснулся губ легким поцелуем.

Сердце зашлось как сумасшедшее.

Конечно, говорила. Именно в таком же состоянии притупления и говорила, когда плыла мозгами и слюной порока захлебывалась. А потом любовалась результатом: ловила губами довольные улыбки, заражалась счастливым смехом и купалась, нежилась в завидной, присущей Павлику, жизнерадостной легкости.

Он действительно был славный и ей нравился. Это правда. И, кажется, очень сильно. Во всяком случае, когда вот так стоял совсем близко. Попробовать нырнуть с ним в омут с головой очень заманчиво. А там будь, что будет. И пусть не мог он тоже, как и Данька, сейчас исполнить ее мечту о семье, доме и детях, но авантюра все же неудержимо манила. Что она теряет? Все равно не повстречался ей пока джин из бутылки, способный выполнить ее нехитрые желания. Так почему бы и не “да”?

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

И сказать бы: «Да. Давай», но с губ слетела очередная разрушительная глупость.

— А как же твоя рыжая? — спросила она, убив такой волнующий, трогательный момент.

Пашка посмурнел, делать вид, что не понимает о ком речь, не стал, но переспросил, выигрывая время.

— Рыжая?

— Да. Конопатая. В веснушках. Твоя.

— Конопатая, — он опять повторил и вдруг рассмеялся, словно от смешного чего-то. — Конопатая не моя. Её не будет, — прижав к себе крепко Алису, пообещал, нисколько не сомневаясь. — Никого не будет, — заверил. — Я не хочу ни с кем. Я хочу с тобой. Дай мне шанс.

Может, зря. Может, это был короткий или длинный путь в никуда, но в тот вечер, а потом ночью и даже утром о сделанной попытке они ни на секунду не пожалели.

Эпилог

В центре небольшого актового зала детского сада красовалась обвешанная мишурой, дождиком, разноцветными переливающимися игрушками и фонариками новогодняя ёлка. На расставленных у стены неудобных детских стульчиках ютились мамы, папы, а у некоторых малышей даже бабушки с дедушками. С трепетом ожидая начала праздничного представления в ясельной группе, они тихо переговаривались и в нетерпении поглядывали в ту сторону, откуда вот-вот должны были выкатиться их принаряженные кнопки: мальчики-зайчики и девочки-снежинки.

Алиса не сидела вместе со всеми, она торчала в проеме выхода и слегка расстроено заглядывала то за дверь, то в телефон. Пашка несвойственно ему опаздывал, явно намереваясь пропустить самый первый утренник дочери. Уже и аккомпаниатор заняла место за пианино, и слышалась возня детишек, построенных парами где-то тут совсем рядом, за углом, готовых с минуты на минуту предстать перед родителями, а его все не было.

«Ну как так?», — у Алисы даже комок в горле застрял от негодования.

Наконец в конце коридора замаячила знакомая фигура. Павел шел торопливо, на ходу расстегивая бушлат.

— Ты где ходишь? – на сердце отлегло, успокоилось и тут же радостно запело, но она все равно возмущенно шепнула. Для профилактики.

— Уже началось? – он заглянул в зал.

— Нет еще, но сейчас начнется.

Пашка расслабленно выдохнул, довольно улыбнулся, притянул к себе нахмуренную жену и коснулся слегка уже колючей после ночной смены щекой ее щеки. Алиса тоже коротко прильнула к нему. Большими нежностями на людях разбрасываться было не очень удобно.

— Ты почему не переоделся? — она аккуратно вытянула нечаянно зацепившуюся прядь волос за звездочку на капитанских погонах.

— Не успел. В управление заезжал.

— В управление? Зачем? Вызывали? Проблемы? – взглянула тревожно.

— Нет. На счет жилищного сертификата.

— Да?! И что? Когда?

— В следующем году вроде бы уже точно обещали.

— Серьезно?

Он неопределенно пожал плечами, мало ли какие еще впереди могли возникнуть   бюрократические проволочки, но надежда имелась. Алиса мечтательно улыбнулась, мысленно уже въезжая в наконец по-настоящему свою квартиру, собственную. Но в полную силу насладиться грезами помешала воспитательница.

— Заходите, садитесь, не стойте в проходе, — суетливо попросила она, расчищая путь для собирающихся уже совсем скоро пройти в зал детей. Подтолкнула замешкавшихся родителей, но, спохватившись, тут же сама их и придержала. – А, подождите-ка, я уже вам говорила, но… Но сил никаких нет. Ваша Ангелина снова плюется. Это просто невыносимо. Постоянно. На всех и на всё. На детей, на стены и на игрушки. Сейчас вот только что опять оплевала Владика. Верблюд какой-то, а не девочка. – Воспитательница с укором уставилась почему-то именно на Пашку, как будто это лично он учил свою дочь столь своеобразным манерам или на досуге с ней соревновался в умении кто дальше и больше.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})