Чуть-чуть не считается! - Юлия Климова

Замок крякнул один раз, другой, дверь распахнулась, и Полина увидела… родителей жениха. Она – плотная блондинка с круглыми серыми глазами и острым подбородком, а он – коренастый брюнет с кустистыми бровями, сединой на висках и выпирающим вперед животиком. И у обоих на лицах сплошное радушие, которое постепенно трансформируется в шок.

«Интересно, а Андрей предупредил их, что я… та самая? Похоже, нет».

– Здравствуйте, – звонко выдала Полина, чем вернула «Георгию» и «Амалии» возможность дышать и двигаться.

– Добрый день, – выдохнул отец Андрея и остановил красноречивый взгляд на сыне. Взгляд расшифровывался следующим образом: «Ты что, обалдел?!! Отведи ее туда, откуда привел!»

Вот и познакомились…

Петр Петрович нарочно уехал из дома рано, чтобы хорошенько обдумать дальнейшие действия по отношению к Полине и Стрельцову. Вчера у него был очень боевой настрой (чего он только не напланировал, как далеко не зашел в своих мстительных стремлениях), а сегодня… сегодня все иначе…

Первую половину дня он усиленно работал (отвлекался), а после обеда отправился в книжный магазин. И вот теперь, неторопливо прохаживаясь мимо стеллажей, бесконечно думал о любви и ненависти, о прошлом и будущем, о жизни вообще.

Мысли в голове Петра Петровича жужжали, точно разозленные пчелы. Он прикидывал и так, и эдак, но легче не становилось. Ох, Полина… Ох, Стрельцов… Вселенская усталость обрушилась на плечи, и захотелось хотя бы полчаса покоя, чтобы не сходить с ума ежеминутно, не придумывать выходы из комично-трагичных положений и не переживать то за каждую дочь в отдельности, то за троих вместе.

Когда-то Шурыгин мечтал о сыне, но Ее Величество Судьба проигнорировала столь простое желание и наградила тремя совершенно разными девчонками. А теперь он надеется на внука. Ну, хотя бы на одного… Нет, внучек он тоже будет любить, обязательно будет, но внук очень нужен. Просто необходим! Иначе он – Шурыгин – непременно потеряет рассудок в женском царстве капризов, оригинальных шалостей и хитростей.

– Устал, честное слово, устал…

У Ольги брак не сложился, теперь замуж выходит Полина… пусть фиктивно, ну так что ж… Значит, впереди еще один развод… еще один болезненный провал… Намучаются они и разведутся, и отчасти он будет тому виной: наворотил предостаточно – и не разгребешь!

Петр Петрович нахмурился, взял с полки толстую философскую книгу и скользнул взглядом по предисловию – смысл строчек уплыл, оставив после себя тягучую досаду.

Может, пришло время исправить свои ошибки?

Может, нужно не мешать, а помогать?..

Свела же судьба Стрельцова и Полину… и еще как свела! Хм… хм…

Да, Андрей кобель и оболтус, но и жена у него будет под стать. И кто знает, где любовь начинается, а где заканчивается… Петр Петрович вернул книгу на полку, улыбнулся. И стало легче, стало спокойнее. К черту уязвленное самолюбие, не будет он ради амбиций воевать с дочерью и ее будущим мужем. Не будет. Пусть женятся и пусть… родят ему внука. Петр Петрович тихо засмеялся и полез в карман за мобильным телефоном. Он тоже неисправим, и даже если и сдаст свои позиции, признает в чем-то поражение, то в тень не уйдет. «Никуда вы не денетесь, мои дорогие, будете счастливы – я так решил…»

– Егор, пригляди за Стрельцовым, меня интересует, где он собирается провести сегодняшний вечер.

– Планы меняются?

– Немного, – усмехнулся Петр Петрович.

Он взял с полки еще одну книгу, открыл на середине и прочитал первую попавшуюся фразу: «…вы на верном пути…»

Если бы Амалия Сергеевна знала, какая гостья придет к ней на обед, она бы приготовила не баранину в чесночном соусе, не грандиозный салат «Шапка Мономаха», не феерическое заливное «а-ля кусочек к кусочку», не тушеную капусту с шампиньонами и колбасками, не запеченные перцы с баклажанами, не сочную кулебяку и не булочки с луком и яйцом, а достала бы из шкафа прошлогоднее развесное печенье, разлила бы по чашкам чай без сахара и на этом успокоилась. Но нет, стол ломится от вкуснейших блюд, и падшая особа с позорных фотографий без стеснения накладывает на свою тарелку щедрые порции то одного, то другого, то третьего и с аппетитом ест. Чудовищная картина… а если учесть, что Полина Шурыгина еще и улыбается…

Вкусно ей, видимо, довольна, наверное.

А Полина действительно ела и улыбалась. Вчера пришлось помучиться ей, а сегодня пусть мучается Андрей. Хотя, кажется, ситуация его забавляет…

– А может, вы не будете жениться? – осторожно начала Амалия Сергеевна и, толкнув мужа локтем в надежде на поддержку, добавила: – Живут же люди в гражданском браке…

– Нет, мама, – покачал головой Андрей. – У нас серьезные отношения, и я всегда считал штамп в паспорте знаком уважения к женщине.

«И давно, сынок, ты начал так считать? – округлив глаза, изумился Георгий Иванович. – Уж не после ли того, как перетерся с сотней замужних и незамужних девушек?»

– А вы, Полина… возьмете нашу фамилию? – тоже осторожно поинтересовался он, будто эта формальность могла как-то успокоить.

– Нет, я останусь Шурыгиной.

Два человека за столом вздохнули с облегчением.

Посчитав это добрым знаком, Амалия Сергеевна выпрямила спину, прищурилась, прицельно отметила, сколько гостья навалила себе салата, и смело спросила:

– Вы много пьете? Я имею в виду алкоголь.

Морально Полина уже успела подготовиться к допросу (а как же без него?) и даже ждала, когда родители Андрея бросятся на защиту любимого чада. Ну, понять их можно, но только не надо делать из нее плохую девочку, а на его выходки смотреть с умилением. Ах, ах, ах, мальчик выпил лишнего, а эта хитрая девица… и так далее. Приблизительный текст защиты Андрея и обвинительная речь в ее сторону известны – плавали, знаем. А она – Полина Шурыгина – требует справедливости. Всего лишь. Почему мужчинам всегда прощается больше, чем женщинам, особенно если речь идет о любимом сыне и нежеланной невестке? Ей, значит, перепачкаться взбитыми сливками нельзя, а ему слизывать эти самые сливки с ее плеча можно!

«А не пора ли мне называть ее мамой?» – мелькнула ядовитая мысль.

– Пью я мало, – сдержанно улыбнулась Полина, – последнее время меня пьянит любовь к вашему сыну.

– Извините, конечно, – продолжила Амалия Сергеевна, – но ваше поведение… Как вы могли измазаться кремом и лечь на стол?.. И платье… оно съехало вниз.

– Ну почему же съехало, – «обиделась» Полина, – его снял Андрей в порыве страсти, да, любимый?

Она повернулась к нему и выдала широкую улыбку («и только попробуй сказать, что это не так…»). Взгляды встретились, и «запахло порохом».