Игра лорда Эшфорда - Марджори Фаррелл

– Я на мокруху как пошел? Самооборона. Не грохни я того Матта Фарнли, он бы меня убрал. Я денег у него взял, много. А он, вишь ты, ко мне: деньги, мол, давай. Ну куда тут деваться? Бедняку-то? А ты как, дядя? Пронес деньги-то?

– Есть несколько шиллингов.

– Слышь ты, тут вот что, – тянул слова детина, сопровождая свою речь тычками в ребра Тони, – тут таких, как ты, ой не любят. Так что, – продолжал он, – будешь меж тех, кто тебя обижать не будет, потому как и они тебе по вкусу. – Детина сощурился и подмигнул. – Чуешь, я как-никак за тебя заступился бы.

Тони была ненавистна сама мысль о том, чтобы расстаться хоть с какими-то деньгами, но что ему оставалось делать? Одна надежда: Бог даст, и Джон поспешит сюда. Тогда он, может быть, хотя бы отдельное помещение для себя заимеет, и дрожать за свою жизнь нужды не будет. Он выудил из кармана пять шиллингов.

– Спасибочки, дядя. Хоть сегодня цел будешь. – И покровитель Тони отошел от своего подопечного, оставив его у стены в ожидании, когда же зрелище, открывающееся его взору, приобретет какой-то смысл, когда эта толпа распадется на отдельных и отличимых друг от друга людей. До него вдруг дошло, что он, Энтони Варден, лорд Эшфорд, считается отныне заурядным уголовником. “Или, может быть, незаурядным уголовником”, – подумал он с иронией. Он позволил себе глубокий вздох, и это была ошибка, ибо его стошнило на стену, что сделало еще невыносимее гнусный запах спертого воздуха.

14

Джоанна уже несколько недель спала допоздна, что было на нее не очень похоже. Обыкновенно она поднималась пораньше и утреннюю прогулку совершала верхом, стараясь успеть до часу, когда в парке уже появляется слишком много народу. Она не хотела признаться себе в том, что ее состояние вызвано отчаянием из-за Тони и леди Фэрхейвен. Она оправдывала привязавшуюся к ней лень излишней и необычной для нее суетливостью в эти недавние вечера, которые часто затягивались за полночь. Хотя, несомненно, в свете она проводила не больше времени и тратила ничуть не больше сил, чем обычно.

Родители ее еще сидели за столом после завтрака, когда наконец явилась и Джоанна. Они казались какими-то подавленными. Джоанна взяла блюдце у лакея и налила чаю в свою чашку.

– Спасибо, Мэтью. Доброе утро, mes parents,[8] – произнесла она с улыбкой.

– Доброе утро, милая, – ответила ей мать. – Надеюсь, ты хорошо спала.

– Да, мама. И опять дольше обычного, как видишь.

Отец отложил газету и, многозначительно поглядев на жену, сказал:

– По-моему, мы договорились, что об этом скажешь ей ты.

– О чем вы хотите мне сказать, папа? Леди Барранд глубоко вздохнула.

– Знаешь, случилось нечто ужасное, Джоанна. Тони Варден…

Джоанна побледнела.

– Говори же, мама, говори, не тяни. Что с Тони? Ранен? Мертв? Уж не убили ли его из-за этих его карт в каком-нибудь притоне?

Боль и мука во взгляде дочери напугали леди Барранд. Она всегда подозревала, что дочь ее влюблена в красивого молодого соседа, но надеялась, что это не слишком серьезно. Тем более что Тони, унаследовав такое тяжкое бремя и пытаясь разрешить свои затруднения, обратился к картам и стал ухаживать за богатой вдовой. Да, Джоанна умела скрывать свои чувства. С одной стороны, это очень хорошо – не хватало еще, чтобы злые языки, треплющие имя Тони, не пощадили бы и Джоанну. С другой стороны, дочь и перед собственными родителями не спешила открывать душу. А леди Барранд всегда старалась с уважением относиться к личной жизни дочери. Хотелось бы уюта и покоя, хотя бы на пару недель, да теперь где уж там…

– Нет, нет, Джоанна. Но произошло едва ли не худшее из всего того, что ты назвала.

Джоанна вздохнула с облегчением. Да разве может быть что-то хуже? Пусть он даже собрался жениться на леди Фэрхейвен – что это по сравнению с потерей его навсегда?

– То, что пыталась сообщить тебе твоя мать, Джоанна, сводится к следующему: леди Фэрхейвен сегодня рано утром была убита, а Тони арестовали, подозревая его в преступлении.

Джоанна уронила вилку, и та громко звякнула о тарелку. Звук был такой громкий и долгий, что казалось, он будет длиться вечно. Потом к Джоанне вернулся дар речи.

– Тони – убийца? Смешно. Да как им вздумалось арестовать его? Почему?

– Он последним виделся с нею. И на то есть доказательства. Дворецкий подслушал, как они ссорились из-за денег, а потом его отослали отдыхать. А утром, когда прислуга спустилась вниз, слуги увидели хозяйку на полу библиотеки, а вокруг повсюду были разбросаны вещи.

– Ну, тогда, очевидно, надо говорить о краже со взломом, – заспорила Джоанна.

– Уверена, что есть другие подробности, о которых нам неизвестно, дорогая, – сказала мать.

– Но, мама! Ты же этому не веришь! Ведь вы же оба знаете Тони!

– Раньше не поверила бы. Конечно. Но Тони – в отчаянии, как тебе известно. И долгов наделал, да еще Эшфорд на нем висит.

– А азарт – это как горячка, Джоанна, – сказал отец. – Человек себе уже не хозяин. А если леди Фэрхейвен отказала ему в деньгах…

– Мне неважно, в каком положении оказался Тони, в отчаянии или нет. Я точно знаю, что он не убивал. Тем более не стал бы он убивать женщину, которая ему небезразлична.

– Джоанна, но ему приходилось убивать. И не раз. Он же был в армии.

– Это другое дело, папа.

– Дело-то, может быть, и другое, но переживания ожесточают. Особенно мужчину.

– Но не настолько, чтобы убивать женщину… которую любишь.

– А ты уверена, что он и в самом деле любил леди Фэрхейвен, дорогая? – спросила леди Барранд.

– На мой взгляд, это все не очень-то походило на влюбленность. Кроме того, она была старше его.

– Только на пять лет, мама. И она была очень привлекательна. И, судя по тому, что я о ней знаю, добра. По-моему, Тони был к ней неравнодушен.

– Ну, как бы там ни было, ты теперь все знаешь и будь готова ко всяким сплетням, – сказал отец, отодвигаясь от стола и показывая, что беседа завершена. – Что ты намерена сегодня делать, Джоанна?

– Я обещала Амелии Грант, что пройдусь с нею по магазинам, а потом зайдем к Гантерам.

– Хорошо, – одобрила ее планы мать. – Думаю, что тебе лучше сегодня чем-то занять себя. И потом, кто знает, может быть, Тони выпустят после разбора дела.

Джоанна кивнула и осталась сидеть за столом, уставившись в тарелку. Есть не хотелось, но очень захотелось пить, хотя она уже выпила две чашки чаю. Хорошо, что она уже вышла из того возраста, когда родители докучают своей заботой: где была? куда пошла? На сегодня она занята – уговор с подругой. Но завтра она точно будет в Ньюгейте и добьется свидания с Тони. Она должна знать, что он сам думает, должна поговорить с Тони с глазу на глаз.