Зоопарк диковин нашей планеты - Николай Непомнящий

Итак, Зана. Время и место ее обнаружения неведомы. Похоронена в последней четверти прошлого века, возможно, в 1890 году. Пройдя после пленения через руки нескольких «хозяев», она попадает к последнему господину — князю Э. Генаба в деревне Тхина под Очамчири. Жила в крепком загоне из бревен. Там же она вырыла яму. Постепенно с годами приручалась, жила вначале под навесом на привязи, а затем и на воле. Но все равно в яме. По типично деревенской дикости, независимо от страны, праздномающиеся обыватели ее тормошили палками и всячески старались вызвать в ней реакцию гнева.

Кожа ее была черной, все тело покрыто волосами, они были, как свидетельствует Б. Ф. Поршнев, черно-рыжеватыми в ширину ладони. Но не очень густыми, на лице совсем редкими. Волосы на голове черной гривой спускались на плечи и спину. Она была бессловесна. И за многие годы общения с людьми так и не научилась ни одному слову. Да и выражение лица ее не обещало понимания. Оно, это выражение, буквально принадлежало животному. Рослая, массивная и широкая, она до старости физически не менялась: у нее не выпадали зубы, не было седины. Вот это-то не должно остаться без внимания. Мы не знаем причину ее смерти, умерла ли она естественной смертью? При такой сохранности? Срок, продолжительность жизни — самый потайной из всех потаённых вопросов, связанных с ней. Она жила, по существу, полуприрученной. Даже зимой ходила без одежды. Платье рвала на клочки. Не напоминает ли это нам белорусского пришельца, которому пан выделил часть одежды, а затем все это, разорванное на полоски, было обнаружено в поле?

Самое, я бы сказала, страшное (для человека) в истории Заны — она неоднократно рожала от жителей селения. Рождались дети вполне человеческого типа. Как свидетельствовали очевидцы, ее первые дети погибали. Приписывают это купанию новорожденных в естественных источниках. И все же два сына и две дочери не просто выжили, но выросли людьми. Младший сын Хвит похоронен в 1954 году на том же кладбище, где должна лежать Зана. Б. Ф. Поршнев встречался с внуками Заны. Внук Шаликуа был наделен даром подражать голосам диких и домашних животных. Трижды Поршнев предпринимал попытки найти захоронение Заны, но безрезультатно. Не смог этого сделать и И. Д. Бурцев.

Очевидно, многое из того, что связано с Заной, останется тайной.

Когда я познакомилась с известным русским натуралистом Петром Александровичем Леоновым и разговорилась о Грузии в интересующем меня плане, то есть об обитании там абнауаю, и, в частности, о судьбе Заны, он, родившийся в Цителцкаройском районе, не смог даже поддержать нашу беседу, ибо никогда не интересовался этим вопросом. Как же я удивилась его позднему звонку через несколько месяцев. Он, автор нескольких книг по этнографии района, о природных богатствах края, охоте в здешних местах, вдруг вспомнил… В начале века его отец, отправившись в один из осенних дней на охоту, в предрассветном тумане чуть было не наступил на спящего дикого человека. Тот спал на земле и, будучи вспугнутым, предстал перед охотником во весь свой рост, превышающий человеческий. Бросив пристальный взгляд на охотника, он бесшумно скользнул в сторону, сразу уйдя из поля зрения последнего.

Закончим мы обзор сведений по Южному Кавказу, едва ли представляющий хотя бы одну тысячную часть возможного материала, записью классика гоминологии Ю. И. Мережинского, преподавателя Киевского университета (сентябрь 1960 года). Итак, запись рассказа жителя райцентра Белоканы (Азербайджан) Сафара Алиева, 1918 года рождения.

«Вы не там ищете каптара. Тут каптаров мало, и их трудно встретить. Вы поезжайте на советско-иранскую границу, на реку Араке. Там в горах много каптаров.

Перед Отечественной войной я служил пограничником на этой границе у реки Араке и много наслышался о каптарах. Бывает, что они ночью переходят через границу с иранской стороны на нашу сторону или бродят вдоль границы. Они очень похожи на человека, бегают на двух ногах, так что не поймешь: нарушитель идет или каптар. Мои товарищи-пограничники не один раз убивали каптаров. Думали, стреляют по нарушителю, а потом утром смотрят — убит каптар, а то и два.

Наши старики зря говорят вам, что каптар умнее человека (это самый важный пункт сообщения. Ибо сейчас появилось много людей, желающих почему-то преувеличить умственные возможности животного, хотя при этом, надо признать, оно более приспособлено к земным условиям, нежели даже человек. И это трудно объяснить. — М. Б.) и что пуля его не берет. Каптар — это просто обезьяна, и он, конечно, глупее человека. Но он очень похож на человека, и рост примерно такой же. На заставе мы изучали специальную инструкцию, там особо писалось, что обезьяны с иранской стороны очень похожи на человека, что живут они за рекой Араке, ходят и плавают, как люди, и могут нарушать границу. А раз так, то нарушитель может пойти на хитрость и замаскироваться под эту обезьяну. Нам предписывалось задерживать всех похожих на человека нарушителей границы, а когда они начинают убегать, открывать огонь. Так каптары и попадали под пули. А по другим зверям нам стрелять не разрешалось…»

Далее идут вопросы и ответы. Вот часть их.

— Что ваши пограничники делали с трупами убитых каптаров?

— А что делать с убитым? Это же не человек! Их трупы просто зарывали или бросали в Аракс: ведь он с той стороны пришел, пусть туда и плывет.

— Водятся ли каптары на нашем берегу Аракса?

— Да, водятся, но их у нас меньше, чем на иранской стороне. Они живут там, где людей мало. А на той стороне людей меньше, чем у нас.

На вопрос о местонахождении заставы Мережинский, конечно, ответа не получил. Многие сообщения с погранзастав, появившиеся в последнее время в печати, так и остаются якобы никому не нужными. Как жаль, что ни один из чинов пограничной службы никогда не прочитает этих моих строк: нам очень нужны такие сведения не для того, чтобы нарушить целостность границы, а чтобы понаблюдать в природных условиях вашими приборами это чудо природы, и вы единственные, кто мог бы помочь нам в этом деле. Единственные!

И хотя совсем близко от Аракса расположен такой необыкновенный центр, рай для гоминоидов, как Талышские горы, мы вынуждены подняться севернее, где нас ждут сведения о положении дел в Дагестане. И не только в прекрасном горном селении Ботлих, что невдалеке от Андийского Кайсу, но и в других местах. Так, у истоков реки Джермут охотинспектор В.К. Леонтьев на территории Гутанского заповедника в августе 1957 года обнаружил вначале очень интересные следы: длина ступни 20 сантиметров, наибольшая ширина 15, внешние оконечности пальцев были сильно вдавлены в снег, они не примыкали друг к другу. Создавалось впечатление, что ступня отпечаталась не полностью, поднимаясь вверх и цепляясь пальцами за снежный покров, что ее обладатель ступал только на носочную часть. Кожа ступни предположительно была толстой и грубой, испещренной крупными рельефными морщинами и наростами. Затем, уже сидя у костра, он рассмотрел на склоне и того, кто оставил след. Кап-тар целых пять — семь минут пересекал снежник, а затем еще чуть дольше охотовед преследовал его после неудачного выстрела по ногам. Ростом тот был почти два с половиной метра. Со всеми человеческими пропорциями. Все тело было покрыто густыми волосами темно-бурого цвета (здесь уместно оговорить, что бурого, как такового, цвета нет, под этими словами подразумевают некий неопределенно грязный оттенок). Фигура была сильно сутулая. Морда была площе, чем у медведя, совсем как у человека. Слышал Леонтьев и ни с чем не сравнимые крики каптара. Общее резюме: «…совершенно немыслимо допустить, что он просто зверь».

А теперь мы вынуждены повторить много раз приводившееся в периодике сообщение, относящееся к Дагестану, подполковника медицинской службы Вазгена Саркисовича Карапетяна. Во-первых, потому, что по своему значению оно во много раз превосходит все другие свидетельские показания, во-вторых, контакт был самого высокого порядка, в-третьих, записано показание патриархом гоминологии и нашим учителем Б. Ф. Поршневым в 1958 году.

— В октябре — декабре 1941 года наш отдельный стрелковый батальон был переброшен из Ленкорани в горный район Дагестана. Мы находились примерно в тридцати километрах от Буйнакска в сторону гор, откуда в дальнейшем последовали на Буйнакск и Махачкалу. Помню, что на этом пути мы пересекали какую-то реку. Мы находились в горной местности с глубокими ущельями, горами в полторы тысячи и более метров над уровнем моря. Была холодная зимняя пора, лежал глубокий снег.

Однажды представители местных властей попросили меня как военврача осмотреть пойманного в данном районе в горах и доставленного в райцентр человека (не могу не заострить внимание читателей на этом слове. — М. Б.): требовалось установить, не является ли этот странный человек замаскированным диверсантом. Человек был пойман силами сотрудников органов власти, местные жители в его поимке не участвовали. До осмотра он находился в ауле (райцентре), по-видимому, сутки.