Битва за Смоленск - Сергей Матвеев

— Мне-то как раз нормально, — возразил я, но спрыгнул вниз и зашагал рядом с Витей.

— Короче, тебе надо узнать, как у нас служба тыла работает, — начал он.

— Пусть лучше Добрыня расскажет, — перебил его Персиваль. — Он про снабжение всё от и до знает.

— Расскажи, Добрыня, просвети молодёжь, — умиротворённо поддержал его Мамай, порядком разомлевший на жарком солнце. — Заодно расскажи, как всё самое лучшее получать. А то тут некоторых зависть берёт. Правда, Витя?

— Зависть — недостойное чувство для друга, — поучительно сказал Добрыня. — Ладно, слушай, Алекс, для тебя рассказываю.

Он подтянул меч, принял мечтательную позу и продолжил:

— Значится, обнулили тебя, голубчика, и материализовался ты снова в одних портках у деда Тимофея в приёмнике. Друзья твои, заметь, в это время отбивают вихри яростных атак. И подмога им — ох, как нужна. Причём подмога вооружённая. А ты в портках. Как быть?

— Понятия не имею, — честно признался я. — Вообще-то могли бы оружие и выдавать, почему дружинники свои деньги на это тратить должны?

— Вот! — обрадовался Добрыня. — Это решение лежит на поверхности. Снабжение обмундированием. Но ты представляешь, какие расходы для дружины и для князя, если какому-то там молокососу по три раза в неделю новое снаряжение выдавать? Это же денег стоит.

— Боюсь даже представить, — согласился я.

— Правильно, — подтвердил Добрыня. — Поэтому и существуют правила. Дорогие доспехи выдаются воинам, достигшим высокого уровня и доказавшим свою эффективность и надёжность. Персиваль, ты когда в последний раз доспехи новые получал?

— Я и забыл уже, — гордо ответил Персиваль.

— А ты, Мамай?

— Когда княжество основали, — признался Мамай.

— Ну вот, — подытожил Добрыня, — значит, можно доспехи и не терять.

— А ты почему не скажешь, когда в последний раз менял? — ехидно спросил Персиваль.

— Это к делу не относится, — уклонился от ответа Добрыня.

— Ещё как относится! — не согласился Персиваль. — Это же надо додуматься серенады у своей Дульсинеи под окном в доспехах петь! Стоя на коне. Тоже мне, гуттаперчевый мальчик нашёлся.

— Персиваль, умел бы ты тайны хранить, цены бы тебе не было, — с досадой сказал Добрыня.

— Так это никакая не тайна, — вступился за Персиваля Витя. — Вся дружина знает. Конь на дыбы, а ты головой вниз. Так и обнулился.

— В общем, Алекс, ты понял, — грустно закончил Добрыня.

— Спасибо, теперь стало яснее, — скрывая улыбку, подтвердил я. — А что там было насчёт того, как самое лучшее получать? Что за секрет?

Дружинники заухмылялись, Мамай подмигнул Персивалю.

— Да не секрет. Снаряжение тебе дед Тимофей выдаёт, — вздохнув, пояснил Добрыня. — Ну и если ты ему ручку позолотишь, он тебе по первому сорту всё обеспечит. У него всегда заначка есть из самого дефицитного. Скряга он, что поделаешь.

— А я думал, он тебе по-родственному помогает, — притворно удивился Персиваль. — Дульсинея же его дочь, в реале, это все знают. Может, ты уже и жениться обещал?

Добрыня лишь сокрушённо покачал головой.

— Много ты знаешь, Персиваль! Со свечкой, что ли, стоял? Я убеждённый холостяк, — с обидой возразил он, вызвав новый взрыв хохота у ребят.

Тем временем поля закончились, и лес потянулся с обеих сторон, постепенно густея.

— Так, мужики, отставить веселье, — приказал Мамай. — Витя, бери двух сотоварищей и дуй вперёд. Обнюхивайте каждый куст, ваша задача отряд от засады уберечь. Места начинаются глухие. Колонне не растягиваться, соблюдать тишину.

Дружинники посерьёзнели, приблизились к телеге. Витя с Бруно и Петей унеслись вперёд. Рыцари пристроились в хвост колонны, причём Персиваль выудил из седельной сумки ручной арбалет и держал его наизготовку.

Некоторое время мы шагали почти в полной тишине. Я с любопытством разглядывал кусты и деревья, размышляя над тем, растут ли тут ягоды — черничка, земляничка. Было бы приятно и вкусно. Надо будет проверить. Из леса доносилось пение птиц, что очень радовало, так как в очередной раз подтверждало основательность разработки Нереалии. Вот, кажется, жаворонок, именно они на Смоленщине и водятся, да и на моей Могилёвщине тоже. А может, соловей. Боюсь ошибиться. А вот дятел. Тут уж наверняка. Старается, бродяга. А это ухнула сова. Ишь ты, ей днём спать полагается, а туда же. Словно отвечая ей, донеслось ответное уханье по другую сторону от нас. А затем вдруг что-то свистнуло возле уха, и идущий рядом со мной дружинник рухнул, как подкошенный. И сразу же воздух снова наполнился свистом, но теперь ещё и в сочетании с боевым кличем. Из незаметных глазу укрытий в кустах, с деревьев, отовсюду — на нас выскакивали разномастно одетые бандиты, с остервенением и улюлюканием кидаясь в бой. Краем глаза я успел заметить, как облепленные разбойниками рыцари кружатся на конях, раздавая щедрые удары мечами направо и налево. Возница спрыгнул с телеги и булавой отбивался сразу от двух нападавших. Ну а оставшиеся пешие дружинники сгрудились вокруг телеги, пытаясь защитить «складированных» на ней товарищей. Прямо на меня напирал здоровенный громила, в кольчуге и рогатом шлеме. В руках у него был кистень: гирька с шипами на цепочке, закреплённой на длинной палице. Такая гирька способна всё раскрошить на своём пути. Поэтому я не стал геройствовать — сначала подпрыгнул, когда он попробовал достать ноги, затем пригнулся, когда он нацелился в голову, а потом просто упал на землю и перекатился разбойнику за спину. Пока он с яростным криком разворачивался, я глубоко вонзил кинжал в неприкрытое металлом пространство между шлемом и кольчугой. Крик оборвался, и верзила рухнул мне под ноги, на глазах теряя плотность, как бы выцветая. Ещё через несколько мгновений он стал полностью прозрачным, а затем и вовсе исчез. Шлем и кольчуга сложились кучкой, освободившись от хозяина.

— Молодец, Алекс! — крикнул Добрыня, пробиваясь — уже без коня — поближе к телеге нам на выручку.

Бой протекал стремительно. Разбросанная тут и там амуниция наглядно свидетельствовала о том, что день сегодня выдался урожайным на обнуления. Нападающие на рыцарей разбойники заметно поредели. Не понравилось им, похоже, иметь дело с Мамаем и его друзьями. Персиваль, как и Добрыня, тоже остался без коня и сражался теперь на земле. Лишь Мамай гордо возвышался на своём скакуне над кучкой самых храбрых или самых глупых разбойников, методично сокращая их количество выверенными ударами меча. У телеги тем временем осталось всего четыре дружинника, включая меня, и не считая тех, что были на телеге. Они бы сейчас нам ох как помочь могли! Но, к сожалению, были вне игры. Уж не знаю, послал ли кто-то им предупреждение и как это вообще делается, а только лежали они смирно и помочь не пытались. Зато Витя с Петей и Бруно бегом возвращались к нам, яростно размахивая клинками над головой.

— Под Чапаевцев косите? — крикнул я им, невольно поддаваясь запалу и куражу боя и одновременно фехтуя со щуплым бандитом, вооружённым, как и я, кинжалом.

— Щас ты как Чапаев через реку у меня будешь, — пообещал мой соперник, натужно делая выпад за выпадом.

— Да неужели! — возразил я и поддел клинком его кинжал и руку вверх, одновременно кулаком въезжая ему в живот, благо вместо кольчуги он носил меховую жилетку.

Разбойник согнулся пополам, а я, тем временем, развернул его и придал пинком ускорение в направлении ближайшей сосны. Интересно, пленных здесь берут? И что с ними потом делают? Разбойник врезался в дерево головой, сполз на землю и затих.

Бой, в общих чертах, уже завершался. Кое-где ещё продолжалась драка, но всё чаще нападающие разворачивались и драпали в лесную чащу, справедливо полагая, что ловить им здесь больше нечего.

Поле сражения оказалось буквально завалено амуницией. Добрыня поднял с земли пару кольчуг и положил на телегу.

— Видишь, Алекс, ещё и такой способ пополнения арсенала имеется.

— Да уж, способ железный, — подтвердил я, подбирая с земли толстую меховую жилетку. — Это тоже брать?

— Забираем всё, что найдём, — сказал спешившийся, наконец, Мамай, ведя своего коня под уздцы. — Сдадим на склад — там разберутся. Что-то Тимофею отправим, что-то оставим себе. Кошельки, конечно — ваша персональная добыча.

— Восьмерых ребят потеряли, — негромко сказал Добрыня, будто лично был в этом виноват. Правое предплечье у него было перемотано какой-то тряпкой, успевшей пропитаться кровью.

— Плохо, очень плохо, — сказал Мамай. — С кем придём на заставу? Рексоман вставит по первое число.

— Не знал, что тут и ранения бывают, — сочувствующе сказал я Добрыне.

— А как же! — подмигнул мне он. — Всё, как в жизни! Ничего, придём на заставу — лекарь заштопает.

— Я не понял, — пробасил подошедший Персиваль, с грудой щитов и шлемов в руках. — Где Витя-то был? Куда дозор твой смотрел?