Баланс черного (СИ) - Владимирова Анна

— Раффи, — отец сочувственно поглядывал на меня, обрабатывая руку, — ты — особенная. Не такая, как Эрик и другие киборги…

— Ты говорил, — обиженно буркнула я, — но никогда не объяснял, что это значит.

Он вдруг вымученно уставился перед собой и прикрыл глаза:

— Не объяснял… Тебе и так было тяжело принять все это… — он обвел глазами кабинет. — Твое тело — не синтетическое… оно настоящее.

Вот теперь катетер не выдержал и вылетел из руки вместе с индикатором.

— Раффи!

— Что это значит?! — вскричала я, вскакивая. — Только быстро, прошу тебя! И по сути!

— Я спасал тебя также, как и Райана, — выпрямился отец, вмиг возвращаясь в образ сурового ученого.

— Почему ты не говорил мне?! — я оперлась о подоконник, прижимая к себе все еще кровоточащую руку.

— Потому что у тебя тогда появились бы вопросы, — спокойно отвечал он, не спуская с меня бдительного взгляда. — А ответов у меня не было, — он сделал паузу и заговорил еще жестче: — Ничего. Просто тело… просто привезли однажды на последнем издыхании. Откуда — выяснить не удалось. И я не стал ничего менять! Твоя жизнь налаживалась…

— Пап! Я считала себя суррогатом! — вскричала я. — Кем-то несуществующим! Сколько мне лет?!

Последнее прохрипела, еле сдерживая слезы. И черты лица Роберта дрогнули:

— Двадцать шесть…

Мои ноги подкосились, и я рухнула на коленки. И в этот момент в кабинет отца вошла Мари. Про себя я называла ее «приемная» жена. Мы ведь обе были в жизни Роберта не родные. Но ревниво надеялась, что это ничуть не умаляло наших достоинств. Мари была необыкновенной… Наверное, никого другого я не любила так фотографировать, как ее. Она, как Эрик, привыкла к постоянству камеры в моих руках и никогда не возражала.

— Рафаэль! Роберт!.. — воскликнула она, кидаясь к нам.

Представляю ее шок. Я на коленях в крови по локоть, отец рядом… Только я могу так феерично навестить Роберта. Мари вместе с отцом водрузили меня обратно на кушетку.

— Почему ты сказал сейчас? — хмуро выдавила я, не в силах смотреть на Мари.

Она застыла между нами, вся неизменно в белом, но смотрела лишь на меня.

— Хочу, чтобы ты наконец спустилась к людям, Раффи… Да, ты особенная, но ты — человек прежде всего. И я не знаю, чем тебе грозит Райан, но…

— Но ведь это значит, что у меня была семья! У меня было все по-настоящему!!! — мотала я головой.

— Я ничего не знаю, никакие связи не помогли найти эту информацию! — с нажимом повторил отец. — С Ридли доставляли тела сотнями!!! И планеты твоей уже давно не существует…

Мою ладонь сжали прохладные пальцы Мари:

— Раффи, позволь, я перевяжу…

Как и всегда, Мари умудрялась сделать только то, что нужно было в данной ситуации.

— И все равно тебе следовало рассказать раньше… — выдохнула я тихо, бездумно наблюдая, как Мари обрабатывает руку.

— Я всего лишь человек, Раффи… — отец устало опустился на стул рядом, — и хотел тебя уберечь…

Я плохо помнила дорогу обратно. Эрик вцепился в меня, едва я вернулась в кабинет салона красоты. Пытался вытянуть из меня хоть слово, потом просто позвонил отцу…

— Поехали, прошу… — еле слышно попросила я в ответ на его изумленный взгляд, и вскоре мы неслись по трассе в сторону его дома.

Внутри меня огнем пылали слова отца… Я — настоящая! У меня когда-то была семья! Моя жизнь сгорела в пламени войны планеты Ридли… Сотни вопросов застилали глаза, выступая влагой на ресницах. Кто мои родители? Какой я была до… получается, шестнадцати лет? Ведь помню я себя только последние десять! По официальным документам мне было двадцать четыре.

Я смотрела на приближавшийся жилой квартал, звезды над головой, небо над Леоном, прозрачную дымку туманности в его глубине и словно видела все это впервые…

Сколько раз я пыталась убедить себя, что мне плевать? Что я и так настоящая? Что стою настоящей человеческой жизни… Но какое это, мать твою, облегчение знать, что не нужно больше себя в чем-то убеждать! Я — настоящая!

Настоящая…

Уже сидя в своем любимом кресле дома у Эрика, наслаждаясь умиротворявшим позвякиванием посуды, что доносилось с кухни, я смогла немного собрать в кучу разметавшиеся чувства. Ничего ведь внешне не изменилось. Это все еще я…

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Я даже специально прошла к зеркалу и долго вглядывалась в отражение. Живая… Настоящая… Губы дрогнули в улыбке. Я провела пальцами по линии скулы, коснулась подбородка, дрожащего бугорка вены на шее…

По коже прошла волна мурашек… и я рванулась за курткой.

Люблю, когда мне не задают лишних вопросов. Эрик только напряженно вздохнул, глядя, как я подхватываю рюкзак. Райан, хоть и после паузы, но ответил, что доступ на нужную высотку у меня есть.

И когда я уже была на месте, прислал сообщение:

«Через два часа пойдет дождь».

Я улыбнулась, чувствуя, как в ту же секунду меня залихорадило от всплеска адреналина, но поворачивать обратно не собиралась. И это сейчас радовало так, будто я возвращалась к тому утерянному, чего мне не хватало все время. Раньше я будто каждый раз доходила до двери, но разворачивалась, даже не постучав.

Несколько быстрых шагов по парапету, вкусный хруст протектора ботинок по влажному покрытию, толчок, и сотни капелек-иголок впились в незащищенную шею. Самая опасная вещь, которую можно делать в прыжке — оставаться без «точки» для «хамелеона». Но я даже не открыла глаз…

Нет «точки»…

У меня тоже ее не было… Теперь я это понимала! Моя жизнь не начиналась огрызком линии, как я думала раньше. Она терялась в темноте прошлого лучом «хамелеона», не имеющего «точки».

И с этим предстояло либо справиться… либо нет.

Справа замелькали смазанными огоньками светящиеся этажи высотки, с которой я спрыгнула, слева — опоры соседнего здания «Спайдер-Стрит», напоминавшие большие длинные лапы паука.

Костюмы для прыжков имели еще одно негласное свойство: они не позволяли телу разлетаться на ошметки, если оно вдруг встречало на всем ходу препятствие.

Я глянула вниз, прислушиваясь к себе. И вдруг явно ощутила этот самый легкий стук в двери… стало страшно… Да так, что шлем изнутри зазвенел от моих крепких ругательств.

Мне было страшно!

Секунды словно ускорились вдвое, взорвались в груди и разлетелись вместе с остатками этих самых «дверей», и недостающий кусочек души встал на место. Вместе с «точкой» фиксации. Луч рванулся к одной из «ног» здания — паука, и меня потащило в сторону вместе с ним. Зацеп, провис, нейтрализация скорости падения…

— Да! — крикнула я и рассмеялась.

Непередаваемая эйфория! Нереальная победа!

Игуро будет в шоке, узнав, с какой высоты я сиганула и на какой поставила «точку». Изобретатель «хамелеонов» говаривал мне про этот трюк, но я никогда и не думала его проделать!

Губы растягивались в улыбке, я покачивалась на луче, как в колыбели, чувствуя приятную усталость и небывалое удовлетворение.

И лишь предупреждение Райана заставило меня засобираться вниз. По скользкому металлу опоры спускаться было одно удовольствие, вот только внизу творилось что-то неладное. В месте моего предположительного приземления мерцало подозрительно много огней.

В душу закрадывалось нехорошее предчувствие…

* * *

Он не мог оторвать взгляда от планшета, изображение на который сейчас передавалось с двух точек: один его служащий снимал прыжок Рафаэль с крыши того здания, на которое он сам дал ей допуск, второй транслировал изображение снизу.

Сначала его ребята ничего не поняли. Ему просто сообщили, что Рафаэль готовится к прыжку, и он попросил передать ему изображения на планшет. Но сейчас только он понимал, что что-то шло не так…

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Почему он не спросил ее о том, что она собиралась делать? Почему не запретил?! Ведь он говорил о карт-бланше только на занятиях с ним! Y4oaQV1U Что его побудило сказать ей «да, разрешаю»?

— Какого черта, Раффи… — прорычал Райан, сглатывая ком. Черная точка на одной части экрана становилась все незаметнее, сливаясь с темнотой, на второй — все ближе, но продолжала падать. Корпус планшета затрещал в его руках, но он не придал этому значения.