Ключ - Наталья Болдырева

Оказавшись в центре внимания, она зажмурилась и, стремительно, будто боялась, что ей могут помешать, отхлебнула из фляги. Надо отдать ей должное, она сделала глоток не поморщившись. А вот мне опять стало нехорошо. Уронив флягу на землю, она вытерла губы рукавом и обернулась к Ясеню.

- Вот и все. Я никогда не стану твоей женой, Ясень. - Рокти медленно опустилась на траву, устало потерла лицо ладонями. - Давно надо было сказать тебе это. Ты был мне хорошим другом, Ясень. Ты был лучшим моим другом, пока не вообразил, что когда-нибудь мы будем жить в ветвях одного дома.

Это был самый долгий и горестный вздох, что я слышал в своей жизни. Ясень обернулся, плечи его поникли, руки автоматически разряжали взведенный арбалет. Мягкие желтые волосы потемнели и налипли редкими прядями на взмокший, блестящий бисеринками пота лоб. Бледноголубые глаза были пусты и полностью прозрачны.

- Со-а. - Я невольно дернулся, когда Ясень обратился ко мне. Минуту мы стояли, глядя друг на друга, и я не решался переспросить. - Со-лгал, - произнес он уже четче, и я понял, что речь идет о Страннике.

Не дожидаясь ответа, Ясень кое-как запихнул арбалет обратно в переметную суму, сунул ногу в стремя и тяжело перевалился в седло. Руки в перчатках еще некоторое время перебирали повод. Ясень смотрел на Рокти, но не нашел, что сказать. Да и не смог бы, наверное, даже если бы и захотел. Я почувствовал вдруг свою вину и другую, смутную и не вполне еще осознанную тревогу. Ясень чуть сдавил коленями бока Серого, посылая его вперед. Направляясь под своды леса, Серый прошел, едва не задев Рокти, и я увидел вдруг в ее глазах страх.

Она не поднялась, не обернулась проводить взглядом своего старого друга, друга детства. Она заплакала. Сначала слышалась только сдавленное сопение, а когда стих треск веток под копытами Серого, сопение перешло в тихие, ровные всхлипы.

Я помотал головой, чувствуя, что это уж слишком на сегодня. Понимая, что никогда не умел утешать плачущих девушек, и сейчас - не лучший случай, чтобы начать учиться, я направился к Сумраку. Волчица лежала в траве, глядя желтыми глазами, и, распахнув пасть, как собака, кажется, смеялась.

- Сгинь! - бросил я зло, проходя мимо, и она послушалась вдруг, поднялась и перетекла в тень у кромки леса, разом скрывшись с глаз.

Я не ошибся в своих ожиданиях. В сумках, прямо под попонами, нашлись и вяленое мясо, и хлеб, и фляги с чистой родниковой водой. Первым делом я прополоскал рот, избавляясь от тошнотворного привкуса, приложился надолго, не спеша делать длинные, прохладные глотки, смывающие ощущение горячей крови, льющейся в глотку.

Затем я подошел к Рокти, скинул и расстелил крутку, присел на краешек, и, толкнув тихо плачущую девушку в бок, предложил:

- Поднимайся с травы - сыро и холодно. Садись сюда, ешь.

Конечно же, она меня не послушалась. Я сомневался, что она вообще слышала мои слова. Пришлось вставать и, подхватив ее на руки - она была удивительно маленькой и легкой - сажать на расстеленную на земле куртку. Кажется впервые за все время нашего знакомства она испугалась, перестала плакать и вытаращилась на меня круглыми от удивления глазами.

- Лист просил позаботиться о тебе, - сказал я, сунув ей в руки ломоть хлеба и кусок оленины.

- Лист? - спросила она, вытирая рукавом красный, распухший нос. - Лист слишком много о себе думает. Как и ты!

Я молчал, позволив ей срывать злость. Смотрел, как убегают через степь к полям гонимые ветром ковыльные волны. Как жарит стоящее в зените солнце, как вокруг него, кругами, медленно и величественно парит, покачивая крыльями, коршун. Злые слова обиженной девчонки тонули в стрекоте невидимых кузнечиков.

- Дурень! Не принимаешь наших обычаев? Так не пей кровь первой добычи! - "Ну да, конечно, мне все объяснили заранее". - А раз омочив губы, вылей остаток наземь - как велит ритуал! - "Если честно, девочка, меня достали ваши дикие нравы и дурацкие условности". - Зачем ты отдал флягу мне? Ну, кто? кто тебя надоумил только? Уж не Лист ли? - "Да, конечно. Будь ты повнимательней, маленький следопыт, поняла бы, что я лишнего раза не обращусь к Ясеню. Кому еще я мог отдать флягу?". - Триста лет... триста лет не было союзов на крови, и вот приходит какой-то чужак... - Она снова заревела, уткнулась лицом в хлеб.

- Постой, погоди. - Я попытался заставить ее поднять голову, посмотреть мне в глаза. - Ты что хочешь сказать? - Тут только до меня начало доходить. - Хочешь сказать, что Ясень взбеленился так потому, что я совершил какой-то там ваш древний ритуал... и мы теперь... вроде как обвенчаны?

Она закивала мелко и, давясь слезами, надкусила круглую булку.

- Это древний обычай, - подтвердила она, шмыгая носом. - Чтобы взять девушку в свой дом, юноша должен заплатить родителям выкуп. Но если юноша беден, или родители не хотят отдавать за него дочь, юноша может поступить иначе. Убив на охоте зверя и выпив его крови, он дает избраннице пить из того же кубка. С этого момента душа убитого зверя связывает их, и уже никто не может им помешать... - Кажется ей удалось, наконец, успокоиться, она положило мясо поверх хлеба и впилась зубами в импровизированный гамбургер.

- Но ты же могла отказаться? Не принять кубка?

- Ага, могла бы... И отказалась бы, если бы тебя, дурака, не пожалела! - Глядя как она давится сухим мясом, я протянул ей флягу с водой. Она кивнула благодарно, уселась на куртке поудобнее. - Тебе повезло бы, если бы Ясень тебя убил. Или, может, ты не боишься гнева клана? Где это видано?! Человек, претендующий на девушку ктранов! Ты жив еще только благодаря тому, что ты теперь мой муж! Никто теперь не посмеет тронуть тебя и пальцем... - Я глянул на нее с удивлением. В последних словах мне почудилось торжествующее злорадство. Видимо моя новоиспеченная жена решила для себя что-то.

Рокти спешно запихнула остатки походного гамбургера в рот, проглотила, не жуя, запила водой и поднялась, отряхивая крошки с колен.

- Пошли! Иначе рискуем провести ночь по эту сторону частокола. В Торжке нет гарнизона, никто не станет отпирать засов ради нас.

Я понял, что так и не успел толком поесть, глубоко вздохнул.

- Ну, идем же, - Рокти не услышала моего вздоха, она сидела уже верхом и в нетерпении перебирала повод. Мне пришлось-таки карабкаться в седло.

Всю дорогу, пока мы спускались к полям по отлогим просторам степи, Рокти рассматривала плюсы и минусы своего нового положения, и, кажется, вся затея начинала ей нравиться.

- Только не думай, пожалуйста, что это что-нибудь значит. - Это предупреждение заставило меня усмехнуться. Я вспомнил Юлию - высокую, жгучую брюнетку с правильными чертами лица. Рокти была красива, Юлька была мечтой. Не удивительно, что она оставила меня ради столицы.