Газета Завтра 866 (25 2010) - Газета Завтра Газета

     В результате возникли герои, лишённые романтического ореола, — из тех, которых не жалко. Фактически документальные портреты эпохи. На экране их воплотили неизвестные актёры украинских театров. Воплотили мощно, хлёстко, правдоподобно до дрожи. В этом безудержном вихре самосожжения с невыразимой грустью вязнет метафизика насилия, отступает на второй план жёсткий ритм и кристаллизуется миф. Недаром следующая книжка-сценарий "Адольфыча" называется "Огненное погребение". Особняком в этой когорте "викингов удачи" стоит образ Чужой. Недаром кличка героини напрямую связана с легендарным фильмом Ридли Скотта "Чужой": "Смотрел фильм про космос? Там дракон был с кислотой вместо крови. Яйца в людей откладывал". Чужая не просто фам фаталь, нуаровское клише и мурка в кожаной тужурке. Она — абсолютное зло, образно говоря неземного происхождения, "голимая устрица", если следовать строго по тексту. По слухам, Нестеренко создал образ Чужой "по мотивам" своего недруга и в отместку заменил ему пол.

     Так или иначе, но в фильме актриса Наталья Романычева скорее похожа на современную Кармен в исполнении Ольги Филипповой в одноимённом фильме Александра Хвана, чем на целиком и полностью лишённого человеческих чувств космического монстра. Но эти нюансы имеют значение только для тех, кто знаком с литературным оригиналом.

     То, что за подобный сценарий ухватился Константин Эрнст, поначалу казалось дивом. Для усиления контраста вокруг ещё не вышедшего фильма был затеян нешуточный скандал. "Ваше кино — сплошное кровь и насилие", — говаривал в "Бригаде" герой по имени Космос, но был не совсем прав. Так и с "Чужой", слухи о том, что мы увидим на экране реальную "жесть", бороздили просторы интернета задолго до премьеры. Сам Эрнст перед показом сетовал на то, что кинотеатры отказываются прокатывать фильм: "Тётки с халами не понимают наше кино". Но на деле всё оказалось намного проще. В сравнении с любым фильмом о братве (за исключением разве что балабановских "Жмурок", у которых, правда, были иные задачи) "Чужая" выглядит не в пример реалистичнее. Разумеется, стилистические особенности речи героев сведены к минимуму. Такого радикализма Первый канал себе позволить не мог. Но правдоподобие сюжетных коллизий и отсутствие на экране привычных "бандитских" лиц своё дело делают. Но говорить о какой-либо невероятной по накалу жестокости в "Чужой" не приходится. Времена беспредела — какими видятся из нашего времени благословенные 90-е — так и не породили в России никакого вменяемого жанра. Неонуар, который мог бы расцвести на родной почве диковинными цветами зла, так и не стал тенденцией. Сегодня же молодому поколению нет дела до этого времени, и "Чужая" для них — не более чем фантазия на криминальную тему, этакая бандитская пастораль. В свою очередь Эрнст превратил "Чужую" в притчу о том, как хаос эпохи Ельцина сменился стабильностью Путина, при котором бандитский разгул уже кажется жутким анахронизмом. И что удивительно, именно эта позиция и крепкая "гонконговская" режиссура дебютанта Антона Борматова избавила кино от так называемой "чернухи", свойственной большей части перестроечного кино.

     Наверное, правильнее было бы снимать "Чужую" в античном духе или как-нибудь извратиться в ореоле шекспировских страстей. Но если и был в экранизации романа намёк на подлинную трагедию, то лишь в финале, где все действующие лица и исполнители проиллюстрированы трупами на морговских столах. Они мертвы, потому что навсегда остались в прошлом. И в нашей реальности, где высшим проявлением гражданской позиции служат марши несогласных, динозавры эпохи бандитских войн давно вымерли или до сих пор пребывают в заключении. 90-е кончились. И от этого факта не отмахнуться.

1

ЛЕГЕНДА РУССКОГО БАЛЕТА

Известен следующий факт. После революции 1917 года судьба классического балета в России висела на волоске. В балете видели искусство мистическое, буржуазное. Балеринам поставили на вид их романические связи с представителями династии Романовых. Однажды на выпускной экзамен бывшего Императорского хореографического училища пришел комиссар Луначарский. Он увидел в танце выпускницу училища Марину Семёнову. Магии красоты ее оказалось достаточно, чтобы балет занял в советской стране особое, привилегированное положение. Однако народ слагает свои легенды. И народ хочет знать, что балет оставили в покое из-за того, что Марина Семёнова нравилась Сталину.

     Марина Семёнова ушла из жизни 9 июня. Ей был 101 год. Смерть Марины Семёновой замкнула ХХ век, который помимо войн и революций, ядерных бомб и космических ракет дал миру плеяду великих женщин. Грета Гарбо, Марлен Дитрих, Мария Калласс, Эдит Пиаф, Лени Рифеншталь, Анна Маньяни, Галина Уланова, Марина Семёнова. Они были не только мега-талантливы и прекрасны, они были личностями-титанами.

      Алла Осипенко:

     О Марине Семёновой я впервые услышала в классах Ленинградского хореографического училища. "Историю балета" нам преподавала Мариэтта Харлампиевна Франгопуло. Она ничего не боялась и рассказывала нам и о Павловой, и о Дягилеве, и о Нижинском, даже о романах Кшесинской с великими князьями рассказывала. Другим персонажем рассказов была Марина Семёнова, о которой она говорила нам как о чуде. Получалось, что имена Кшесинской, Павловой, Спесивцевой, Семёновой оказывались совсем рядом. Когда я попала в класс Агриппины Яковлевны Вагановой, то услышала: "Была у меня ученица — Марина Семёнова. Вот это была балерина. А вы кто такие? Букашки". Позднее у меня сложились дружеские отношения с моими педагогами-репетиторами Еленой Люком, Михайловым, Шавровым. И они тоже говорили о Семёновой как о чуде. "Такая балерина, как Семеёнова, больше никогда не появится, — говорили они. — Ее появление на сцене было чудом. Чудом из чудес". И для меня Марина Семёнова, а она жила тогда в Москве, — была такая балерина, уже московская, совершенно недоступная. В 1947 году Кировский театр давал "Спящую красавицу", спектакль был посвящен Мариусу Петипа. Спектакль был в трех актах, и в первом танцевала Семёнова, во втором — Уланова, в третьем — Дудинская. Тогда я впервые увидела Марину Семеёнову: я, как ученица училища, сама участвовала в спектакле, была пажиком. Балерины танцевали в париках, и Дудинская, и Уланова были в париках, а вот Семёнова посыпала свои волосы золотой пудрой. Когда она вышла на сцену и стала танцевать, то над ней как нимб, поднялся золотой столб. Она была очень красива, величественна и горда очень. Сейчас я думаю, что Семёновой надо было выходить в третьем акте. Потому что она была тогда даже не балерина. Была такая светская дама, королева. Так и осталась Марина Семёнова для меня балериной из сказки. Из другого времени, века, эпохи.

      Михаил Лавровский:

     Марина Семёнова — настоящая великая русская балерина. Все нюансы нашей русско-советской школы она вобрала и развила в себе до предела. Она танцевала, когда танцевали Уланова и Вечеслова, Балабина и Дудинская. Этот период тем характерен, что значимость артистки, ее личность шли в авангарде. Сейчас у нас большое внимание уделяют данным: хороший рост, длинные ноги, большой шаг, но значимость балерины куда-то уходит. Так вот, значимость Марины Семёновой была непревзойденной. Кроме того, Марина Семёнова умела танцевать. Одна. По-настоящему. Как человек, Марина Тимофеевна, была сложной, капризной, властной очень, но гениальной.

      Светлана Адырхаева:

     К сожалению, я не видела Марину Семёнову на сцене. Но я имела счастье заниматься в ее классе с первого дня своей работы в Большом театре. Марина Тимофеевна была чудесным педагогом. Вы знаете, она не просто показывала балетные па, не просто демонстрировала филигранную отточенность движения, но в каждом движении уже просматривалась красота танца. А это очень важно. Марина Тимофеевна как будто заражала вот этой красотой. Кроме того, она была предельно музыкальна и чувствовала всю тонкость музыкальной фразировки. Во время занятий как молния пробивал всплеск творчества и у педагога и у ученика, и творчество потом лилось рекой, как из рога изобилия. Как человек, Марина Тимофеевна была очень сильной и волевой. Она просто поражала какой-то необыкновенной силой духа и как будто поднимала на котурны того, кто находился с нею рядом.

Подготовила Марина Алексинская

1

Андрей Смирнов ИНТЕРНЕТ-ВОЛКИ

Незадолго до вручения слушал Артемия Троицкого в эфире радиостанции "Маяк". Троицкий рассказывал о премии, агитировал и анализировал. Неожиданный эпизод – вопрос слушателя о любимой музыкальной эпохе в России и за рубежом. Признаюсь, я ждал любых сюрпризов, представляя любовь Артемия Кивовича к эпатажу и демонстрации знаний. Но оказалось, там — шестидесятые — Хендрикс, "The Doors"; здесь — восьмидесятые – "Кино", Майк Науменко, "Аквариум". Набор оказался непредсказуем в своей предсказуемости.