Ложе Люцифера, или Who is Mr.Light? - Клиомена

Он прижал ее к стене, зажав железной хваткой руки у нее над головой. Его глаза — такие знакомые, такие родные — сейчас были бездонными черными дырами на нечеловечески прекрасном лице.

"Господи Иисусе", — прошептала бы она, если б верила.

Во взгляде Лилиан страх смешался с яростью.

— У тебя сейчас такое выражения лица, — выдохнул он в ее губы, — демон меня побери, как я жил без этого…

— Если ты сейчас меня изнасилуешь, я возненавижу тебя, — прошипела Лилиан.

— Я рискну.

Люциан впился в ее губы. Грубо, больно. Лили только сильнее их сжала, не позволяя ему, не давая возможности сломить себя.

Он зарычал и рванул ее юбку. Такая же участь постигла и трусики.

Люциан рывком насадил ее на себя. Лилиан вскрикнула. Слезы злости и боли потекли по ее щекам. Она была не готова его принять… не хотела принимать.

Он надавил на лобок, затем неласково прикоснулся к ее напряженному клитору. Люциан входил туго, сохраняя единый ритм члена и руки. Лилиан закричала. Он отпустил ее руки, и она почти упала на него, вцепившись в его плечи. Природа и сильнейшая страсть к этому мужчине, несмотря ни на что, одержали над ней верх. Она прикусила зубами кожу на его плече. Соки хлынули из ее лона. Люциан издал торжествующий рык. Лилиан откинула голову назад, ударившись затылком о стену. Но эта боль ни шла ни в какое сравнение с тем, что она сейчас испытывала, эта боль потонула в той особой "боли", что пробивается резкими вспышками сквозь невыносимое наслаждение.

Люциан вдруг замер. Лилиан захныкала.

— Скажи! Скажи, что хочешь, чтобы я продолжал!

Отвернувшись, она сжала челюсти.

Он снова толкнулся в нее. Она судорожно вздохнула.

— Скажи мне это! — проревел он и сжал пальцами клитор.

Казалось, рассудок Лилиан помутился. Перед глазами поплыли яркие круги. Ее голова металась из стороны в сторону.

— Да… да… — начала тихо всхлипывать она.

— Скажи громче! Я хочу ясно это слышать!

— ДА! Люциан, да! Пожалуйста! — прокричала она. — Ненавижу тебя!

С полусмешком-полухрипом он вновь задвигал бедрами. Сладкая пытка сделала свое дело. Наслаждение лавой прокатилось по телу Лилиан. Она утробно завыла, сжимая внутренними мышцами его плоть. С последней судорогой навалилась тьма.

Лилиан открыла глаза и не могла понять, где находится. Она лежала на диване, заботливо укрытая одеялом. Приподнявшись, увидела Его. Люциан стоял к ней спиной, смотрел в окно.

— Где я? — спросила она и не узнала свой голос.

— У меня дома, сладкая. За городом, — сказал он, лишь слегка повернувшись. Было видно, что он о чем-то напряженно думает.

— Но как… — начала, было, она, но увидев его красноречивый взгляд, мотнула головой. — Нет, не объясняй.

Снова упала на подушки. Он подошел к ней. На его губах играла привычная ухмылка.

— Как ты себя чувствуешь, сладкая? — медоточиво пропел он.

— Издеваешься? — буркнула Лилиан.

— Ты потрясающая, — сказал он и поцеловал ее в лоб, — клянусь всадниками Апокалипсиса, ты достойна стать княгиней Ада. Моей княгиней.

Всадники…

— Кто были те четыре человека… там? — проговорила Лили.

Люциан улыбнулся шире.

— Да, это были они. Мои лучшие друзья: Дамиан, Пелифор, Каспиан и Ариас.

— А девушка? — заставила себя спросить Лилиана.

— Она мертва.

На лице Лилиан отразился ужас.

— Не я ее убил, если тебя беспокоит именно это, — скривился Люциан. — Наркотики — самый беспощадный бич современности.

Лили замолчала. Она не знала, как себя вести. Что толку отпираться и загонять себя в угол. Она не сможет без него. Каким бы он ни был. Кем бы он ни был.

— Люциан?

— Да, сладкая?

— Зачем ты… почему ты был с той девушкой? — спросила Лили, глядя ему в глаза. Теперь они были нормальными, не такими кошмарными, как вчера.

Он молчал. Затем улыбнулся и коснулся рукой ее щеки. Она ткнулась носом в его ладонь и покраснела.

С минуту он ошеломленно смотрел на нее. А потом расхохотался.

— Ты ревнуешь! Ревнуешь меня! Демоны, как прекрасно испытывать это человеческое чувство на себе!

Лилиан нахмурилась.

— Ничего я не ревную, — проворчала она. — Но убью тебя, если это повторится.

Он расхохотался еще громче. Подхватил ее на руки и закружил.

— Люциан! Поставь меня на пол!

Он чмокнул ее в щеку и выполнил просьбу.

"И как он может быть в один момент таким милым, а в другой — зверем, не испытывающим ни капли жалости?" — подумала про себя Лилиан.

— О-о… — простонала, став на ноги. Внутри все неприятно саднило.

— Что такое? — спросил он.

— А то ты не знаешь! — огрызнулась Лили, — Животное.

В его глазах зажегся огонек.

— Нет!

— Успокойся. Ты в безопасности.

— Ну да… до поры до времени.

Люциан обнял ее за талию и приподнял за подбородок.

— Я не стану больше насиловать тебя… так. Вчера все стало на свои места для нас обоих. Никогда не пытайся идти против меня, и всегда будешь в безопасности.

Во взгляде Лили мелькнула мятежная искра.

— Мне что, слова лишнего нельзя будет сказать?

— М-да… твой ротик стоит хотя бы ненадолго чем-нибудь занять, — он подмигнул ей.

Лилиан закатила глаза. Неисправим.

12

— Вот твой наряд на сегодняшний вечер, сладкая. Примерь — хочу взглянуть на тебя первым.

Лилиан оторопело уставилась на разложенное перед ней "платье" — нечто, сооруженное из длинных полосок черной кожи, скрепленных серебряной тесьмой.

— Это… это…

— Надень Это, — приказал он тоном, соперничающим своей холодностью с ледниками Антарктиды.

Девушка повиновалась, хорошо помня его утреннюю фразу насчет условия ее личной безопасности. Мужчина обнял ее за плечи и подвел к зеркалу. Она ахнула, увидев свое отражение. Секундой позже недовольно прищурилась, заметив плотоядный блеск во взоре Князя Тьмы.

— Люциан, я не выйду так на люди.

— Поверь мне на слово, людей сегодня здесь не будет. Ну, кроме тебя, — ухмыляясь, добавил он.

Платье не скрывало не одной линии фигуры, облегая и подчеркивая все изгибы и выпуклости. К тому же полоски едва удерживались вместе перемычками, обнажая при малейшем движении алебастровую кожу Лилиан.

— Я выгляжу как…

Ладонь Люциана не дала ей договорить.

— Как моя Княгиня и хозяйка дома.

Он наклонился, целуя и покусывая обнаженное плечо Лили, от чего огонь мгновенно растекся по ее крови. Руки девушки по своей воле поднялись и обвили его шею, а тело подалось назад, ища опоры.

— Жаль огорчать тебя, красивая, — отступая, процедил Люциан.