Лестница из терновника (трилогия) - Максим Далин

– Довольно, – сказал, наконец, Отец. – Я слышал достаточно. Этот дом мы покидаем. Поединок состоялся, больше у нас нет никаких обязательств.

– Ты, Сноб Л-Та, потерял всё, что мог бы иметь! – ненавидяще проговорил Эу-Рэ.

– Зато честь при мне, – холодно сказал Отец. – Сын, Жена, настало время уйти. Я благодарен Господину Эу-Рэ за радушный прием. Если бы Господин Смотритель вел себя, как подобает Мужчине, мое удовольствие было бы полнее.

– Как говорится, сердце аристократа – камень, покрытый изморозью, – выплюнул Эу-Рэ.

Отец ничего не ответил. Отец, Мать и Н-До прошли между гостями, проводившими их взглядами, но не спешащими расходиться, и направились к коновязям.

Возле конюшен, в стороне от дороги, Лью лежала на ворохе кафтанов. Чуть поодаль сидел её безобразный паж, а рядом, на траве, устроился Второй; похоже, он беседовал с Лью, и это вызвало у Н-До сложную смесь радости и ревности. Громадный мужик со нелепым именем, который прислуживал Лью, больше напоминал не человека, а горную обезьяну без шерсти; его лицо состояло из одних углов, длинный нос и широченный подбородок с ямкой выдавались вперед, а светлые глазки смотрели из узеньких щелок – но при этом, общаясь с Лью, он вел себя очень заботливо и бережно. Н-До он, скорее, нравился – забавно видеть трогательную нежность на такой грубой морде – но Мать брезгливо поморщилась, а Отец, подойдя и глядя на Лью и мужика сверху вниз, сказал:

– Ты… как тебя? Надеюсь, тебе не понадобится помощь? Отвези свою Госпожу домой. Пусть её мать напишет письмо. Если она нуждается в деньгах…

– Отец, ты не спросил меня, – сказал Н-До, чувствуя, как горят щеки. – Женщине нечего делать в доме матери. Это – моя женщина. Её место в моем доме.

Мать взглянула на него с улыбкой бесконечного удивления.

– Солнечный огонь, прошу тебя, остынь, – сказала она ласково. – Я понимаю, ты впервые получил свой трофей целиком, теперь ты занят мыслями об этой женщине – но ты ведь её не знаешь. Ты возмутился мыслью о том, что твой Официальный Партнёр – сын Всегда-Господина, как же ты миришься с мыслью, что хочешь взять в дом незнакомку? Женщину сомнительной репутации? Из свиты этого Ляна? И – кажется, они дружили, об этом говорят все. Ты уверен, что они не договаривались о поединке?

Лью сжалась в комок и закрыла руками лицо. Н-До сжал кулаки – и Второй поднялся с травы с таким выражением лица, будто слова Матери его оглушили.

– Это – мой трофей и моя женщина. И я не подлец, – сказал Н-До тихо. – И не уверяй меня, будто жалеешь, что я не убил её.

– Жалею, – сказала Мать, продолжая улыбаться. – Жалею, что ты убил Юношу Яо и Юношу Ляна, а в этом поединке у тебя случился приступ нежности.

– Госпоже нравятся убийства? – спросил безобразный мужик. – Доставляют удовольствие?

Мать потеряла дар речи, глядя на него, как на заговорившую лошадь.

– Благородный Господин, – сказал мужик Н-До с теплом, какое обычно обращают к собственным детям, – ты же не позволишь своей высокорожденной родне погубить девчонку, которая только в том и виновата, что влюбилась? Правда?

– Конечно, – сказал Н-До, глядя на Мать и Отца.

– Глупости, – сказал Отец. – Раньше никому из молодежи не приходило в голову рубиться на остром оружии с первым встречным, да ещё настолько терять голову, чтобы так заканчивать поединок. И если какой-то авантюристке до такой степени хотелось измениться – надеюсь, она сможет насладиться метаморфозой в одиночестве. О чести тут говорить не приходится.

– Это был честный бой, – сказал Н-До потускневшим голосом.

– А это уже и неважно, – сказал безобразный мужик и осклабился. – Господин Старший Сын Л-Та, ты спрашивал, далеко ли Госпожа живет? На самом деле, тут рукой подать. Поехали. Госпожа А-Нор обрадуется, а Госпожу Лью никто не будет мучить. В поместье А-Нор нет любителей мучить тех, кому и так больно.

– Отлично, – сказал Н-До, у которого с души свалилась глыба острого льда. – Поехали. Я возьму Лью в седло… как-нибудь устроимся, чтобы ей было полегче. А свадьбу справим в поместье А-Нор. Будет смешно.

– Ещё бы, – ещё шире осклабился мужик. – Князя с княжной родственники из дома выгнали, а баронесса их приняла. Все животики надорвут.

– Я с вами, Старший, – вдруг сказал Второй.

Бледные щеки Матери вспыхнули так, что это стало заметно даже в темноте.

– Ты шантажист, северный ветер.

– Лью – мой истинный партнёр, – сказал Н-До. – Я больше не стану слушать ни тебя, ни знаки судеб – всё время выходит ложь. Ди умер, но Лью жива.

– Никаких скандалов и позора, – сказал Отец с неприязнью. – Мы едем домой. Ты добился.

– Но моя камеристка не станет сидеть с твоей девкой, – сказала Мать. – Я ей не позволю. Пусть твоя Подружка-Сходу ломается сама, как знает. Если метаморфоза убьёт её – я буду думать, что такова воля Небес.

– Не беспокойся, Господин, – сказал мужик, которого игнорировали напоказ, но отлично слышали и принимали к сведению его слова. – Я буду сидеть с ней. И умереть ей не дам.

– Ник – горец, – прошептала Лью, – он знает травы.

– Дождусь ли я счастливого момента, когда мы покинем этот вертеп?! – воскликнула Мать в отчаянии.

– Пошли лакея домой, – сказал Н-До, на чью душу сошло неземное спокойствие. – Мне понадобится повозка. И уезжайте – а я дождусь тут, вместе с Лью и её слугой. Если все обернулось так, нет смысла рисковать её здоровьем.

– Я не могу больше спорить, – вздохнула Мать. – Когда-нибудь ты пожалеешь.

Отец промолчал; Н-До видел, что вся эта история в высшей степени неприятна ему. Старшие Л-Та удалились к коновязи, где их свита уже седлала лошадей.

– Хочешь, я останусь? – спросил Второй.

– Лучше проследи, чтобы поскорее прислали повозку, – сказал Н-До и присел на траву рядом с Лью и безобразным мужиком. Забавно было чувствовать поддержку, исходящую от плебея. – Слушай, горец, – спросил он весело, – а почему у тебя такое смешное имя? Это горское? Что ты ищешь?

– Лучшую долю, – усмехнулся мужик.

– Справедливость, – возразила Лью. Н-До взял её за руки; холодным вечером её пальцы были как раскаленные камни в очаге. Лью прижалась пылающей щекой к его ладони.

– Поговори с ней, Господин, – сказал мужик, вытаскивая из ножен широкий тесак самого разбойного вида. – Я отойду в сторонку и посторожу. Никто не помешает.

Н-До даже не усомнился в том, что это горское чудовище, если что-нибудь случится, станет сражаться на его стороне – он только улыбнулся в ответ:

– Мне очень нравится твоя Госпожа, – и мужик отошёл, встав в сторонке, почти невидимый в тени.