Красная карточка - Алексей Макеев

– Думаешь, у того есть сообщник?

– Похоже, есть. Провернуть такую вещь в одиночку было бы невозможно.

– И нужно было так рисковать! – с осуждением сказал Крячко. – Капкан мог сработать в любую минуту от толчка. Все могло окончиться пшиком.

– Я думаю, это было нечто вроде второго серьезного предупреждения, – сказал Гуров. – Цветочки, так сказать. Ягодки будут на десерт.

Глава 9

Шаповалов с ними не спорил. Он слишком устал после этого матча – и физически, и морально. Игроки «Энергии» во втором тайме словно допинг приняли и обрушили на ворота «Салюта» шквал атак. Видно, тренер в перерыве здорово накрутил им хвосты. Да наверняка просочилась информация о несчастье, случившемся со Смеховским. Большой спорт – вещь жестокая, здесь соперника не жалеют, когда он оступается, руку ему не протягивают, и, в общем, это совершенно правильно. Шаповалов тоже никого никогда не жалел. Хочешь жалости – иди туда, где попроще.

А несчастье действительно подействовало на ребят. Их словно подменили. Они то и дело теряли мяч, ходили по полю пешком и ошибались в простейших ситуациях. Разгром был неминуем. На главном тренере лица не было. Шаповалов ему сочувствовал. Все знали, что у Жилова проблемы с мотором, а тут сразу два таких удара – лишиться второго вратаря и проиграть середнячку, это чересчур даже для здорового сердца.

Но они не проиграли. Шаповалов отдувался за всех. В нем словно механизм какой-то включился. Он скакал в воротах как пантера и отбивал любые мячи, а их летело в его сторону такое множество, что порой в глазах рябило. Но Шаповалову даже нравилось это. Крутясь как белка в колесе, он забыл на время о том, что произошло недавно в раздевалке, об окровавленной распухшей руке Славки Смеховского и о своем собственном потрясении и неприятном чувстве, которое вдруг возникло где-то в груди и не отпускало до той минуты, как он вернулся на поле и принялся за дело. Кажется, это чувство было не чем иным, как угрызениями совести.

Шаповалов ведь сразу сообразил, что эту ржавую железяку должны были подсунуть ему. Это он сейчас лежал бы на операционном столе и жалобно спрашивал у хирурга, сможет ли он играть. А хирург делал бы важную мину и говорил бы: «Голубчик, я не господь бог, поживем – увидим».

Значит, эта мразь не захотела ограничиться телефонным звонком. Его угроза не была пустым звуком. Кто-то сильно мечтает отправить Шаповалова на свалку. Осознав это, Шаповалов не испугался, но решил, что игнорировать опасность дальше просто глупо.

Потому он и не спорил с оперативниками, которые встретили его под трибунами после окончания матча. Его команда заработала всего одно очко, но это очко для Шаповалова лично значило больше, чем победа. Он один переиграл всю команду соперников и уходил с поля триумфатором. Ему аплодировали.

Но наслаждаться успехом было некогда. Его мигом взяли в оборот. И тут выяснилось, что Шаповалов встретился-таки с полковником Гуровым лицом к лицу. Человек этот Шаповалову совершенно не понравился. Он разговаривал так, будто понятия не имел, кто такой Шаповалов и какое место он занимает в современном футболе. Он разговаривал с ним, как учитель с провинившимся школьником, а этого Шаповалов не выносил. В школе он всегда конфликтовал с учителями.

– Прежде всего хотелось бы выяснить, почему вы так старательно избегаете встречи с нами, гражданин Шаповалов? – сразу спросил у него Гуров. – Это тем более странно, что на этой встрече настаивали ваши хорошие знакомые, насколько мне известно. В чем причина?

Шаповалов не стал лезть на рожон. Нет, он слишком устал. Но проявлять слабость при чужих людях он не собирался, он просто холодно объяснил, что хорошие знакомые поспешили, раздули из мухи слона, а время вратаря Шаповалова слишком дорого, чтобы тратить его на пустяки.

– Вот, значит, как? – недобро произнес полковник Гуров. – А наше время вы, значит, в расчет не берете? Позволяете себе хамить полковнику МВД, человеку в два раза вас старше.

– Извините, если получилось грубо, – сдержанно сказал на это Шаповалов. – Наверное, когда вы звонили, я был не в настроении.

– Ага, ну это все объясняет! – усмехнулся Гуров. – Разумеется, гражданин Шаповалов был не в настроении, а ему осмелились позвонить, предложить помощь!.. Вы кем себя возомнили? Королем острова Борнео?

– Никем я себя не возомнил, – с достоинством ответил Шаповалов. – Мне достаточно того, кто я есть. А помощь мне не нужна. Я могу и сам справиться со своими проблемами.

– А как насчет проблем вашего товарища Смеховского? – зловеще поинтересовался Гуров. – С ними вы тоже справитесь?

– А при чем тут я?

– На сумочку свою посмотрите! – посоветовал Гуров. – Смеховский во всем брал с вас пример. Вот и сумку купил с тигром. Ясное дело, следили за вами.

– Кому нужно за мной следить? – с нарочито туповатым видом спросил Шаповалов. – Я не депутат какой-нибудь. Не олигарх. Никто за мной не следит.

Он уже не был в этом уверен. Пожалуй, совсем не был уверен, но он лучше бы умер сейчас, чем согласился с этим суровым, отчитывающим его как ребенка полковником.

Но полковник был не один, а с товарищем. Этот был попроще, с грубоватым мужицким лицом, с насмешливым прищуром и белозубой улыбкой.

– Слушай, голкипер! – без обиняков сказал он. – Кончай ваньку валять! На воротах ты стоишь классно, а рассуждаешь, как будто вспомогательную школу закончил. В чем ты пытаешься нас убедить? Тебе звонили, угрожали. В похожую на твою сумку капкан подложили. Да ладно бы один капкан. Там ведь еще и красная карточка была. Тебе это ни о чем не говорит? Смотри, капкан – это так, для затравки было. Как бы не пришлось потом локти кусать!

– Да вы за мои локти не переживайте, – немного свысока сказал Шаповалов, которого уговоры заставляли только больше упрямиться. – С моим локтем кто познакомится, потом долго чесаться будет!

– Из-за этого у тебя и неприятности, – заметил Гуров. – Из-за локтей твоих.

– У меня все в ажуре. Никаких проблем. А Славка пострадал, я считаю, от хулиганов. Сейчас среди фанатов столько психов! Вот лучше бы их ловили.

– Мы и ловим, – сказал Гуров. – Но нам помощь нужна. Например, нам необходимо установить подслушивающую аппаратуру на ваши телефоны, понимаете?

– Это что, следить, с кем я перепихнуться договариваюсь? – усмехнулся Шаповалов. – Ну уж нет, такого удовольствия я вам не доставлю, господа милиционеры! И не просите.

– Вы совершаете большую ошибку! – предупредил его Гуров. – Неужели судьба Жмыхова или Вьюшкова вас не пугает?

– Меня вообще ничего не пугает, – самодовольно ответил Шаповалов. – И вы за меня тоже не беспокойтесь. Слышали поговорку – собака лает, ветер носит? Вот это как раз мой случай. Ничего общего со Жмыховым, а тем более с Вьюшковым.

В общем, отбоярился он от милиции, но культурно и без скандала. С детства не выносил, когда за ним приглядывали, и пресекал такие попытки решительно. Не просто это было, но того стоило. Приобрел он не только независимость, но и железный характер, и отказываться от всего этого в угоду ментам не собирался. Пусть хорошенько его попросят, а он еще подумает.

Все было хорошо, пока Шаповалов не ушел со стадиона и не остался один на один с самим собой. Препирательство с полковником даже отвлекло его от мрачных мыслей, но уже в машине Шаповалов задумался.

В сущности, менты попали в точку. Совсем зеленого Славку Смеховского никто и пальцем бы не тронул. Здесь явно метили в него, в Шаповалова. Действовали наспех, не проверили сумку как следует. Тут еще сыграла роль его привычка убирать свои вещи подальше. В общем, как и обещал тот гад по телефону, наказывают его. Все только поучают и наказывают. А его учить не надо. Когда требуется, он идет и молча делает свое дело. Взять хотя бы сегодняшний случай. Ну да, психанул он, когда Федотыч сделал ему выговор, хотел бросить все – пусть попробуют без него. Но как только понял, что без него команда пропала, сразу встал в ворота и слова не сказал. Он дело свое знает и товарищей никогда не подводил.

Но теперь, за пределами стадиона, все было по-другому. Упрямиться и показывать характер было не перед кем. А искаженное болью лицо Смеховского все еще стояло перед глазами. Боль эта предназначалась ему, Шаповалову, и от осознания этого на душе было скверно, точно кошки нагадили. И в то же время Шаповалов был вынужден признать, что мало-помалу в душу его закрадывается страх. Он не боялся врагов, но до сих пор он всегда видел этих врагов в лицо. Нынешний враг был невидим и неосязаем. В любую минуту он мог оказаться за спиной, у изголовья постели, ворваться в раздевалку, устроить катастрофу на дороге… Это напоминало боксерский поединок, в котором у одного из противников завязаны глаза. Если бы Шаповалов мог, он бы вызвал этого таинственного злодея на честный поединок. Хочешь наказать? Вот он я, наказывай, но уж не обижайся, если из тебя самого вытрясут душу. Но этот трус никогда не решится на такое – Шаповалов был уверен в этом. Он способен нападать только из-за угла.