Ирина Дедюхова Армагеддон № 3 - Ирина Дедюхова

Глядя на Ямщикова, в восторге размахивающего руками, подкрепляя восторженные эпитеты в адрес командиров рот и батальонов училища, Седой не мог понять, как такие замечательные люди могли внушить его идиоту-соратнику мысль о том, что для блага Родины можно убить старую женщину, ехавшую с племянником в рейсовом автобусе.

Вкратце поведав о замечательном учебном заведении, где его научили не верить, не бояться и не просить, Ямщиков пояснил, что еще до всех военных событий он, в составе какого-то отряда СпН, следил за концентрацией в этом взрывоопасном регионе Северного Кавказа — огромного количества военной техники. Здесь Седой также счел, что намного будет разумнее не прерывать Григория. Из его слов Седой с изумлением начинал понимать, что широкомасштабная военная операция в мирное время своей собственной территории — проводилась не столько против сепаратизма отдельных политических деятелей, сколько для уничтожения следов выемки из российских банков крупных финансовых средств по фальшивым «чеченским авизо» и сокрытия следов непритязательной торговлишки военной техникой и оружием.

В январе 1995 года Ямщиков вместе с другими спецназовцами ГРУ впервые принял участие в одной, весьма деликатной работе. После уничтожения в Грозном многочисленных банков и их филиалов, через которые крутились фальшивые авизовки, именно Ямщикову и его бойцам командование поручило произвести контрольную «проверку» выполненной летунами работы. Под огнем противника они изымали уцелевшую документацию и прочие финансовые бумажонки, которыми, как тут же сообразил Седой, можно было скомпрометировать основных идеологов этих финансовых афер. Привычно потянув носом, Седой в который раз с огорчением понял, что нюх у него отбит начисто. Вместо номеров телефонов, адресов, паролей, явок, выдержек из личных дел и прочей необходимой информации, он почуял лишь тяжелый удушливый запах запекшейся человеческой крови.

Седой понимал, что должен предоставить Ямщикову возможность выговориться. Хотя он не был уверен, что факты, которые тот сообщает сбивчивой скороговоркой, на самом деле имеют отношение к страшной в своей реальности истине: Боец, на воинскую доблесть которого полагалась основная надежда в предстоящем Армагеддоне, уже изменил своему назначению. Могильщик, безошибочно нашедший ход в их закрытое заклятиями купе, куда лучше всех этих объяснений дал однозначный ответ. На общий сбор Боец явился крещеным кровью…

В голове само собою возникало грозное пророчество от Иакова, что для сатанинского крещения подходит кровь любого невинного животного, даже песья… Что же говорить о человеческой крови, имеющей особую цену…

Слушая соратника, Седой видел, насколько бесполезно напоминать об этом пророчестве человеку, упорно твердившему, будто не бывает в природе никаких «мирных чеченцев», будто правду могут понять лишь те, кто был с ним в засаде, а не сидел в тапочках у своего телевизора.

Внезапно кое-что насторожило Седого в бурном потоке воспаленного сознания Бойца. На минуту у него даже возникло ощущение, будто чутье вот-вот вернется к нему. Он постарался сосредоточился на этом ощущении, и перед ним во всем ее ужасающем величии возникла чудовищная картина заранее проигранного Армагеддона… Прижимая ладони к вискам, он увидел реки крови, растекавшиеся теплыми струйками от страны, выигравшей второй Армагеддон, — ко всем, кто, забыв о давних пророчествах, в упоении омывали в ней руки… Все промахи и просчеты второго Армагеддона кем-то уже тщательно взвешены и учтены. Седой понял, что даже их Бойцу не было оставлено ни одного шанса.

Ямщиков кричал ему как глухому, что выбора у него не было! И Седой со страхом видел, что сразу же после убийства тот напрочь забыл все наставления привратникам. Даже самое главное из них о том, что путь на скотобойню открыт для каждого. Бойцу уже было бессмысленно напоминать, что за первым признаком прикосновения к неприкрытому Злу, когда выбора не остается, непременно следует самый страшный предвестник общего Армагеддона — крещение кровью…

Седой понимал, что вслед за Могильщиком к Ямщикову непременно явится сама Ложь и заявит на него свои права, чтобы Боец никогда не встал с ними у Нижних Врат… Все слова стремительно утрачивали смысл, а сидевший напротив него Боец все говорил, говорил, говорил…

Из-за той работы, выполненной когда-то спецназом под огнем сепаратистов, у руководства ГРУ возник серьезный скандал с руководством ФСК, которое тоже хотело бы завладеть этими финансовыми документами, но все-таки не послало своих людей на верную гибель. Ямщиков хвастливо заметил: «ФСК не сработало в Грозном на перспективу по причине узости своего мышления, да и просто побоялось лазить под пулями боевиков. Эти федералы — завзятые ссыкуны!»

Зато «сработавшее на перспективу» руководство ГРУ в последовавшем общем кутеже дележа государственной собственности и разгула «демократических преобразований общества» — проявило необыкновенную широту мышления, принявшись шантажировать добытыми документами новоявленных «либеральных реформаторов». В связи с чем к руководству ГРУ были приняты, как обтекаемо выразился Ямщиков, «неординарные меры». Седой понял, что если сейчас же не найдет пластинку с валидолом, то доедет до окончательного и бесповоротного Армагеддона, в лучшем случае, в виде трупа.

От поисков валидола его отвлекло сообщение Ямщикова о «второй фигне, связанной с ГРУ». Эта самая «вторая фигня» заключалась в том, что, проявляя присущую широту мышления, люди его ведомства активно готовились к предстоящей войне в Чечне еще с 1990 года. Оказывается, уже тогда ГРУ имело там свои секретные базовые лагеря, официально существовавшие как лагеря подготовки все тех же боевиков и прочих сепаратистов…

У Седого опустились руки. Забыв о валидоле, он с нескрываемым страхом глядел на Ямщикова, с безмятежной улыбкой вспоминавшего времена, когда в его ведомстве все спорилось и срабатывало на перспективу.

Не обращая внимания на Седого, Ямщиков принялся рыться у Флика под подушкой. Они оба видели, что именно там Флик прячет разные бабские вещички, подаренные ему новыми подругами. Найдя в наволочке зеркальце в голубенькой пластиковой оправе, Ямщиков, попутно объясняя, чем ГРУ занималось в Чечне с 1990 года, одновременно строил самому себе рожи в зеркальце. С недовольной миной он тут же сообщил Седому, что после этой бесцельной лежки в прицепном вагоне он явится на Армагеддон с оплывшей рожей. Наконец оторвавшись от зеркала, Ямщиков строго заявил собеседнику, что Главное разведывательное управление на сегодня — единственная структура, которая реально знает складывающуюся обстановку в зоне этого локального вооруженного конфликта, и имеет чисто конкретные рычаги влияния на неё.

Седой уже догадывался, что скажет ему дальше кривлявшийся перед зеркалом Ямщиков. Действительно, все было вполне обычным почти для каждого Армагеддона делом, поскольку основным его признаком во все времена — был приход к власти очередных «реформаторов», плевавших и на доверившихся им людей, и на армию. Он уже заранее догадывался о тайной подоплеке всего случившегося с Бойцом.

И без сбивчивых показаний Ямщикова многое становилось ясно. В таких условиях неминуемо должна была начаться охота на законсервированную и действующую агентуру «сработавшего на перспективу» ГРУ. Ясно было и то, что все действия против ГРУ будут направлены, в первую очередь, против наиболее боеспособных подразделений спецназа, одним из которых командовал Ямщиков.

На качающемся столике купе Ямщиков выкладывал из зеркальца, помады, туши для ресниц и дешевой пудреницы Флика макет местности общевойсковой операции по захвату какого-то арабского террориста. Почти не прислушиваясь к нему, Седой понимал, что на самом деле целью детально разбираемой операции — была ловушка для так и не понявшего этого, сидевшего прямо перед ним капитана разведки.

— Когда ты идешь в знакомую местность, трех часов для подготовки достаточно, — вполголоса пояснял ему Ямщиков весь расклад барахлишка Флика. — Если идешь в новый район, надо готовиться дня два. А тут вдруг выясняется — идем в горы. Точно не знаем куда, но в горы. Задача мифическая. Все наши отработанные правила подготовки — изначально нарушены. Вечером пришли с одной задачи, утром нам нарезали другую, причем, в самых общих чертах. Летите туда, не знаю куда, найдите то, не знаю что. Ни карты местности, ни аэрофотоснимка, ни минных полей, ни расположения наших войск, ничего!

А перед Седым возникал совершенно другой макет — с четкими задачами и филигранно отработанными приемами. Куда лучше Ямщикова он теперь понимал, почему одну группу спецназа выбросили прямо посреди села, на чьи-то огороды.