Солнечный зайчик. Шанс для второй половинки (СИ) - Ежов Сергей Юрьевич

В мехмастерских депо оказался пресс, а в инструментальном цеху специалист по пресс-формам. Как только я это узнал, мехмастерские получили заказ на пряжку для ремня и бляшку на лейбл джинсов. Я притащил мастеру иллюстрацию из книги про Чингисхана, и попросил перенести изображение на металл.

— Сделать-то я сделаю, не вопрос. — сказал мне инструментальщик — Только тово… Чингисхан он же был завоеватель, нет? Не возникнет лишних вопросов?

— Дядя Лёша, зато он был наш человек. — авторитетно отвечаю я — Чингисхан родился в Забайкалье, в Ононском бору. А как вырос, объединил всю Монголию и вообще всю Великую степь. Вы же знаете, как казахи уважают потомков Чингисхана.

— Это верно! — оживился — У нас парторг, Муса Азимович, как раз их чингизидов41, спросим-ка его.

Вызванный для совета парторг почесал голову:

— Сложная проблема, однако. С одной стороны Чингисхан действительно наш герой.

— Ага! — поддакнул я — Великий просветитель Чокан Валиханов гордился тем, что он чингизид.

— А с другой стороны в учебнике истории о Чингисхане сказано не очень хорошо.

— Ну так поднимите вопрос, Муса Азимович! С таким вопросом и в ЦК компартии Казахстана не стыдно выйти. У нас многие народы чтят эту историческую личность.

Запрос в ЦК ушел, вопрос обещали рассмотреть в течение года, а бляшки разрешили штамповать прямо сейчас. Как шепнули парторгу, разрешение дал сам Динмухаммед Ахмедович Кунаев.

В общем, вскоре в магазинах появились джинсы фирмы «Чингисхан». На ремне, что шел в комплекте и на круглой бляшке, укреплённой на лейбле имелось изображение великого завоевателя и миротворца, а вокруг надпись на русском, казахском и монгольском языке: «Тэмуджин-Чингисхан — Потрясатель Вселенной». А наша группа выдала песню «Чингисхан»42 на русском и казахском языках. Музыку предоставил я, а вот слов, кроме «Чин-Чин-Чингисхан!» я не помню, поэтому текст полностью написала Дина. Уж не знаю насколько он близок к оригиналу, поскольку с переводом не знаком. А так да. Песня получилась заводная, мгновенно набрала популярность. На танцах её крутили весьма часто.

— О! Юра пришёл! — радостно завопила Жанна Терещенко — Ты нам споёшь, Юрочка?

— Только тем, кто выполнил мою просьбу! — по-голливудски обнажаю я все свои тридцать два зубы.

— Ха-ха-ха — покатывается со смеху Наташа Белобородова, заклятая подруга Жанны — Жанка, ты отродясь не выполняла обещания!

— Зато я красивше некоторых! — не остаётся в долгу Жанка.

— Не ссорьтесь девушки. — говорю я примиряющим тоном — Я вам спою, но не сегодня. Сегодня я по делу: надо помочь папе.

— Ну тогда ладно. — сдаёт назад Жанка.

Отца она побаивается. Батя при всём своём демократизме держит коллектив в ежовых рукавицах, впрочем, с женщинами иначе нельзя.

В это время отец высовывается из кабинета:

— Что за шум?

— Па, это я пришёл, принёс чертежи рубашки, куртки и сарафана.

— Ну заходи. — отец посторонился в дверях, чтобы я прошел со своими костылями и большой папкой, а сам повернулся к Жанке:

— Жанна, позови Александра Пахомовича. Скажи, что Юра принёс новые модели.

— Счас он примчится!

Действительно, спустя три минуты раздаётся стук костылей и в дверях появляется закройщик.

— Здорово, Юрок!

— Здравствуйте, Александр Пахомович!

— Вот какой ты уважительный парень. Молодец! И умница к тому же. Вот хожу с твоими костылями, нарадоваться не могу, до чего они способные!

Закройщик дядя Шурик инвалид: на войне он потерял ногу. Раньше он пользовался обычными костылями, а теперь я ему преподнёс костыли с локтевыми упорами, и фронтовику стало удобнее. Он и раньше относился ко мне очень тепло, а теперь почитает едва ли не сыном. Но и требования ко мне повысились: дядя Шурик человек старой, сталинской закалки и считает, что если человек справляется с делом, то нужно ему ещё добавить нагрузки.

— С моей новой ногой дело не продвинулось? — интересуется он.

— Придётся подождать, Александр Пахомович. Дядя Егор обещал прислать титановые трубки, но пока не прислал. А со стальной трубкой протез будет тяжеловат. И так суставы стальные…

— Понимаю, Юрок. Ладно. Зачем позвали? — поворачивается он к отцу.

Отец отрывается от папки с чертежами:

— А вот присаживайся, Александр Пахомович, да посмотри что нам предлагают наши художники.

— Что, Ленуська тоже участвовала?

— Куда же без Ленуськи?

— Ну тогда я спокоен: будет красиво, удобно и нетрудно в производстве.

— Ты считаешь? — поднимает бровь отец.

— Ляксеич, я тебе сто раз говорил, что у Ленуськи самый настоящий талант. Девочке надо учиться. Посылай её в швейный институт, пусть учится на модельера! Грех такой талант зарывать в землю.

— Ты, Пахомович, не суетись. У Ленуськи своя голова на плечах, и голова эта светлая. Куда она поступит, туда и поступит. Мы с Таисией дадим ей советы, как же без этого, но решать Ленуська будет сама.

— Это верно, Ляксеич, но больно редкостный талант у девочки. Не поверишь, даже мне завидно. Не, не завидно, а хочется посмотреть во что Ленуська вырастет.

— Это я понимаю. А за модели-то берёшься?

— Ясно море, берусь! Вот только я тебе Ляксеич сразу говорю, как начальнику, ты думай головой и не смей обижаться.

— Чего удумал, Пахомович?

— А того удумал. Смотри: у нас в производстве стоят четыре комплекта спецодежды: летний и зимний, и из джинсы и диагонали. Линейку размеров мы соблюдаем. Так?

— Так.

— Теперь смотри дальше: аляски, многослойные куртки, рюкзаки, джинсы «Чингисхан».

— Есть такое.

— Швей у нас уже двадцать пять, а отгрузка товара расписана на полгода. Так?

— Так. Да к чему ты это, Пахомович?

— К тому, Ляксеич, что пора открывать второй цех. Ищи хорошего закройщика, поскольку я и в этом цеху едва успеваю. Правда, если Юрок, как обещал сделает протез, я ещё пошебуршусь, но это ненадолго, годочков пять, много если семь, и амба.

Отчим внимательно посмотрел на дядю Шурика и помолчал. Да. Настоящие они мужики: без соплей и лишних слов планируют всё, даже собственную смерть.

— Я тебя услышал, Александр Пахомович. Насчёт расширения мысль правильная, но сам понимаешь, ещё рано: мы только-только открылись. Но закройщиков нужно обучать, тут ты прав. Приходили ко мне двое, мальчик и девочка, он после техникума, она после института, я с ними хорошо поговорил. Я планирую провести их по всем стадиям производства, чтобы выросла хорошая смена для нас, стариков. Присылать к тебе?

— Присылай, Ляксеич, обучу.

ПГТ Троебратский, 11.35. 06.09.1970 года, воскресенье

Сегодня хороним Валерку Иваниенко. Провожающие собрались во дворе больницы, сюда же подъехали две грузовые машины: одна для перевозки гроба, а другая, с установленными лавками, для живых. Четверо местных алкашей, подряженных в могильщики, вынесли из морга гроб с покойным, и установили на две табуретки. Проводить Валерку в последний путь пришло всего пятеро: мрачноватый парень уголовного вида, с наколками на кистях рук и на шее, испитого вида баба, неопределённого возраста, небольшого роста круглый поп, с рыжими кудрями и с густо заросшими рыжей шерстью руками. На переносице у попа виднелся шрам. Кроме них были я и отчим, он же водитель одного из грузовиков. Второй водила не вылез из кабины, и теперь дымил папиросой, отвернувшись в сторону.

— Кто-то что-то хочет сказать? — хмуро спросил отчим у немногочисленных присутствующих. С полминуты все молчали, в том числе и «сын» Валерки. Потом, словно очнувшись, вперёд выступил поп:

— Раба божьего Валерия следует проводить молитвой.

Присутствующие заскучали, а поп начал размахивать дымящей начищенной серебряной диковиной и затянул молитву. Я, чисто на всякий случай, как и просил Валерка, скрестил на ногах пальцы. Стоять стало неудобно, но раз обещал, потерплю. Ещё немного подумал, сунул руку в карман и взялся за член. Стало смешно, и давящее ощущение от молитвы исчезло. Посмотрел на отчима, и мне стало нехорошо: отчим завороженным взглядом следил за серебристой железякой в руках попа, а лицо его сделалось каким-то отрешённым. Так-так-так! А ведь Валерка, царствие ему небесное, предупреждал не зря! Мелко-мелко переступая, приближаюсь к отчиму, и безжалостно давлю ему каблуком на пальцы ноги. Отчим слегка дёргается и сонным голосом шепчет: