Волшебница Колдовского мира (пер. А. А. Смирновой) - Андрэ Нортон

Когда пламя лизало и пожирало циновку, мое тело корчилось, и я кусала губы, чтобы не закричать от сжигавшей меня агонии. Я в кровь искусала губы, но выдержала и не вскрикнула, потому что это могло разбудить Вахаи.

Теперь я смотрела на циновку, пока она полностью не сгорела, а затем подползла к сундуку Утты и дрожащими руками смазала все тело, задыхаясь от боли. Тело мое покраснело, словно не циновка, а я сама лежала в огне очага.

Так были уничтожены чары, но сама я после этого была в таком скверном состоянии, что не могла идти ни в тот день, ни в следующий. К тому же надо было принять некоторые меры предосторожности, чтобы ни одна собака в лагере не обнаружила мой след и не пустилась в погоню, когда меня хватятся.

Вахаи встала на рассвете довольная, с обычной сноровкой принялась за свои обязанности, а на меня почти не обращала внимания, кроме тех случаев, когда подавала мне еду. Нашему одиночеству способствовал также туман, окутавший словно облаком руины, так что все сидели по своим палаткам.

К вечеру мне стало лучше и я уже могла двигаться, хотя и с трудом. Я занялась подготовкой к бегству. Мысль о развалинах на мысе крепко засела в моем мозгу. Утта была там, сказала, что это место Власти, и предупредила племя не ходить туда, но она не сказала, что это злая Власть. Если я спрячусь там, то избегну преследования, и они припишут мое исчезновение действию магии и побояться искать меня с собаками и следопытами. Я как-нибудь укроюсь и буду ждать хорошей погоды, чтобы снова пуститься в путь на запад.

Пока я разбиралась в имуществе Утты, я размышляла о том, что все оказалось к лучшему и я вышла благополучно из этого приключения. Конечно, я не получила обратно всего того, что потеряла из-за сотрудничества с Дензилом, но все-таки знала достаточно, чтобы не представлять угрозы для своих близких, и теперь могла спокойно вернуться в Долину.

Я приготовила небольшой пакет целебных трав и все, что нужно для чар, которые могут потребоваться для защиты в пути, и когда Вахаи легла спать, собрала запас пищи, взяв то, что при наименьшем объеме долго не портится и дает наибольшую силу и энергию.

Я могла идти открыто, на глазах клана, осматривать руины, и взять сани для части пути, но тогда мог возникнуть вопрос, зачем мне заплечный мешок. Еще одна причина удостовериться, что я полностью излечилась от чар, уничтожив циновку с рунами.

С севера пришел шторм и бушевал три дня. Завывания ветра напоминали зовущие голоса, так что мы с Вахаи тревожно переглядывались, держась поближе к огню, в котором горели последние запасы топлива и немного трав.

К концу второго дня ветер утих. Вскоре послышалось царапанье в дверное полотнище.

На мой оклик появился Айфинг. Он принес охапку топлива, вынесенного морем на берег и рыбу с серебристой чешуей, при виде которой Вахаи радостно засопела.

Освободившись от этих припасов и стряхнув снег со своих тяжелых мехов, Айфинг посмотрел на меня.

– Ясновидящая… – начал он.

Он запнулся, не зная, как выразить свою просьбу.

– Взгляни, какие дни ожидают нас. Такой шторм некогда приводил рейдеров…

Я взяла доску, и он присел на пятки в ожидании. Я спросила его, каков внешний вид корабля, которого он опасается, и его неуверенное описание дало мне мысленный образ салкарского корабля, какие я видела в детстве. Я подумала, что это другие морские волки, возможно, той же крови, что и салкары.

Держа в уме это изображение, я закрыла глаза и повела пальцами по доске. Пальцы быстро дошли до конца красной линии, спустились по золотой, а на третьей, зловеще-черной, остановились, как будто застряли в ямах. Я взглянула. Они закрепились так близко от верха линии, что я испуганно закричала:

– Опасность! Великая опасность… и очень скоро!

Он вскочил, не закрыв за собой дверное полотнище. Я отбросила доску и бросилась к двери. В начинавшихся сумерках я видела, как он идет между стенами развалин, время от времени останавливается у некоторых опущенных полотнищ и выкрикивает предупреждение. Скоро все пришло в движение.

Слишком поздно! Айфинг неожиданно покачнулся и упал навзничь, выхватив меч, которым уже никогда не сможет воспользоваться.

Топор ударил его между шеей и спиной, и взял его жизнь. Метательный топор – это тоже салкарская штучка.

Айфинг еще падал, а между низкими стенами уже собралось множество теней. С другой стороны лагеря донеслись крики: видимо, рейдеры ворвались в некоторые палатки.

Я повернулась к Вахаи, хватая приготовленный мною мешок.

– Беги! Рейдеры!

Она стояла и смотрела на меня с самым глупым видом. Я набросила на нее плащ, повернула к двери и вытолкнула перед собой. Упряжные собаки были выпущены из их общей конуры в центре лагеря и сражались теперь вместе с хозяевами. Я тащила Вахаи, принуждая ее идти за мной к северу. Некоторое время она шла, но потом вдруг громко закричала, как бы проснувшись, и оттолкнув меня, прежде чем я успела снова схватить ее, она уже бежала обратно, к центру свалки.

Я оглянулась. Будь я такой, как Утта, с ее природными силами, я, наверное, смогла бы помочь племени, но от меня им не было никакого толку.

Глава 8

Метель закрыла все, что происходило в лагере, а поднявшийся ветер заглушил крики. Временами я думала, что выбрала худшее из двух зол, когда убежала, потому что окончательно сбилась с пути. Я шла наугад, пока не наткнулась на едва заметный куст, и отскочила. Это сказало мне, что я отошла от развалин и нахожусь в зоне начала растительности, маскирующей мою далекую цель.

Этот кустарник был достаточно густым и высоким, чтобы скрыть меня, пока я через него продиралась, и я чуть не упала, зацепившись за едва заметный край колеи. Колея была такой узкой, что я сочла ее тропой мелких животных. Она изгибалась и крутилась и явно не выглядела древней дорогой, поскольку человеческий род при строительстве дорог имеет привычку подчинять природу своей воле, а не смиряться с ее вывертами.

Я была уверена, что чувство направления не окончательно покинуло меня и приведет к таинственному мысу.

Наверное, лучше было бы идти на запад прямо от моря, но не в такую бурю, да еще с риском встретить рейдеров. Я считала, что строения на мысе будут для меня отличным убежищем.

Я была так занята своим бегством и своим непосредственным будущим, что почти не думала о судьбе племени. Вообще-то они привыкли жить в постоянном кругу кровавых междоусобиц и нападений, но морские разбойники были худшими из врагов.

Мужчин захваченного племени ожидала смерть, женщины, если они были достаточно миловидными, могли стать младшими женами, а некрасивые – рабынями. В любом случае это была тяжелая жизнь, но они в ней родились.