Красное и серое - Элина Литера

я собирался применить в моем неблаговидном деле, а сколько он заплатил портному, я и представить боюсь. Тот долго колдовал над сюртуком, который должен был превратиться в форму охранников, и у меня ушло некоторое время, чтобы наловчиться тянуть за шнурки, которые укорачивали полы сюртука и выпускали эполеты. Затем я включал невероятно дорогой артефакт, который менял цвет. Я, конечно, не такой хороший актер, как один мошенник, которому я помогал составить прошение об искуплении грехов службой на благо королевства, но принять личину охранника было не самой сложной задачей. В конце концов, это всего-то рядовой.

Мошенник, у которого я взял идею, одно время изображал дознавателя, присоединившись к поискам самого себя. Представьте, он даже написал протокол допроса, будто он сам себя допросил и пришел к выводу, что он невиновен. Выдала его случайная небрежность: когда он уже собирался покидать Комиссию по дознанию навсегда, туда зашел разносчик из трактира, который наш мошенник любил посещать в своем обыкновенном виде. Будучи в личине дознавателя, он уловил краем глаза знакомое лицо и не подумавши бросил "Привет, Пит". На что простодушный парень, присмотревшись, громко удивился: "Господин Н, зачем вы надели парик и усы?"

Простите, отвлекся. Если я доживу до тех лет, когда сведения из моих дел никому не смогут повредить, клянусь Пречистыми, напишу книгу и непременно прославлюсь.

Итак, назначенный день настал. На входе я замешкался, будто вытряхивая что-то из ботинка, опираясь на створку внутренней двери, и вложил в замок кусочек пробкового дерева, который воспрепятствовал бы язычку выйти наружу. Это довольно известный среди воров прием, и удивительно, что он все еще работает.

Передвигаясь по сокровищнице я рассматривал коллекцию оружия, рядом с которой находилась витрина с дамскими украшениями. Улучив минуту, когда на меня никто не смотрел, я уронил небольшой артефакт.

Когда охрана зашла внутрь, чтобы объявить, что сокровищница скоро закрывается, раздался хлопок и крики — артефакт выпустил длинный шлейф черного дыма с двумя горящими шариками, после чего сгорел сам. Дымная "змея" привлекла всеобщее внимание. Не мешкая я встал за стеллаж и преобразил свой костюм. Теперь я был одним из охранников.

Суматоха со "змеей" улеглась, ее сочли выходкой скучающих шалопаев, и публика потянулась к дверям. Вместе с другими охранниками я проверял многочисленные ответвления, ниши и закоулки. Осмотрев один из рядов я кивнул другому охраннику, что все в порядке, и когда он прошел дальше, затерялся за шкафами. Я услышал, как дверь захлопнулась, звуки стихли, и через какое-то время рискнул выйти наружу. Благодаря кусочку пробки внутренняя дверь осталась незапертой. Я снял фальшивую лепнину, и вынул из нее перстень-подделку. Там же лежал артефакт для плавления — маленький, на один раз, но другой бы не уместился. Нож для стекла я спрятал в сюртуке, для такого плоского предмета место нашлось.

Я быстро вскрыл стекло, подменил перстень на копию и запаял стекло артефактом, после чего сложил всё в лепнину и пристроил "яблоко" на место, к барельефу корзины с фруктами.

Вернувшись в сокровищницу я вынул кусочек дерева из замка, позволив дверям запереться. Теперь ни у кого не возникнет подозрений.

Я уже приготовился провести всю ночь, просиживая рядом с бесценными экспонатами, как услышал шум, и дверь стала открываться. Признаться, я запаниковал и убежал в ближайшее же ответвление, где забился за стеллаж, в довольно узкое пространство. Позже я сам удивлялся, как мне удалось туда уместиться. Увы, я это сделал так быстро и так неловко, что вывернул ногу в неудачное положение, и мое колено прострелила боль.

Некие королевские чиновники вели по сокровищнице иностранных гостей. К счастью, рядом с ними шли охранники, не меньше дюжины. Я быстро покинул убежище и пристроился в "хвост". Выбираться мне пришлось в спешке, пока никто не заметил, и я едва не закричал от боли. Стеллаж не желал отпускать меня, впившись острым обитым металлом уголком в ногу. Мне пришлось вырываться из его объятий буквально с кровью. Штанина не очень пострадала, чего нельзя сказать о моей ноге. Я шел за последним охранником, и когда меня заметили, то приняли за своего.

К счастью, гости ходили недолго, и я покинул сокровищницу вместе со всеми, а затем и западное крыло. Мне удалось отстать, когда гостей повели в сад, я сменил форму на партикулярное платье и со стоном упал в кэб.

На уголке стеллажа остался след крови, я был в этом уверен. Если кража раскроется, у лекарей будут вызнавать, не обращался ли кто с ранами, особенно на ноге. Кэб довез меня до особняка негоцианта, когда я едва мог говорить от боли. Тот пообещал обеспечить мне такого лекаря, которого никто и ни о чем спрашивать не будет. И, действительно, вскоре его привезли. Это был своеобразный лекарь — лекарь для зверей. Госпожа Ида, вы почти угадали про коновала. Он и занялся моим коленом и сделал все, что мог, но увы, для человеческой ноги его умений не хватило.

Если бы я знал, что кража никогда не откроется, я бы так не осторожничал. Но судя по тому, что никаких поисков не было, Большая Королевская сокровищница до сих пор считает, что обладает настоящим перстнем.

На следующий день негоциант сам сходил в сокровищницу и вернулся с фальшивым яблоком, где был спрятан подарок правителю чайной страны."

Закончив рассказ, Гриз смущенно улыбнулся. Да, надо сказать, что законник, который блестяще ограбил Корону, вызывает уважение.

— Господин Гриз, — произнесла я, придя в себя от рассказа. — Прошу вас непременно заглянуть в нашу лечебницу с коленом. Мы приведем его в порядок. Странно, что вы не сделали этого раньше. Уже столько лет прошло.

Господин Гриз смутился:

— Мне кажется, ломать неправильно сросшееся будет… м… неприятно.

Я вздохнула. Не первый раз я встречаю страх перед лекарями даже среди самых достойных и образованных людей.

— Уверяю вас, мы все сделаем в лучшем виде и применим самые сильные обезболивающие зелья и чары.

— Господин Гриз, если вы не пойдете к лекарям, — вступила в разговор ведьмочка, — я напущу на вас чесотку! И не забудьте зайти ко мне на магтерапию после лечебницы.

— За лекарей и тех, кто их не боится! — Мадрон поднял чашку чая, будто это бокал.

* * *