Северный ветер - Анна Кочубей

Амаранта протянула руки перед собой и неуверенно двинулась в неизвестность. Один шаг, два, семь… «Надо было взять палку! Ту, что подпирала люк, она провалилась вместе со мной!» Еще шаги и, вдруг, пустота под ногами! Моран упала. «Это всего лишь ступень! Вот она, не слишком высокая!» Девушка ощупала пространство вокруг себя: сразу же за невидимой границей земляной пол становился каменным. Тогда она двинулась по границе земли и камня и через некоторое время поняла, что идет по окружности. «Я не вернусь туда, откуда начала путь, я безнадежно потеряла направление! Но в центре круга должно что-то быть». Нужно собраться с духом и подойти к этому «чему-то». Что поджидает в кромешной темноте: пропасть, статуя, ловушка или лестница? Или — снова ничего?

«Не пропасть. Я и так под землей. Кому нужны памятники в лабиринтах? А если ловушка? И что? Не стоять же вечно! Вот я иду вперед. И ничего. Здесь ничего нет!» Как только Моран так подумала, ее рука встретила холодный металл. Сердце подскочило и забилось в горле. Проклиная себя за трусость, Амаранта ощупала загадочную конструкцию: узкие ступени, кованые перила, — совсем как винтовая лестница в доме мага, только большая. «Я нашла выход!» Моран рванулась наверх, перешагивая через две ступени и повисая на перилах, когда нога, соскальзывая, не находила опоры, пока не ударилась головой о запертый люк. «Должен быть какой-то механизм! Вот он. Какой тугой! Или нужно в обратную сторону?» Обдирая в кровь пальцы, она наощупь трясла и расшатывала непокорный затвор, он скрежетал и проворачивался, а у Амаранты не хватало терпения хладнокровно решить последнюю задачу. Скорее прочь из жуткой темноты, чтобы ни ждало ее снаружи!

Еще немного усилий, и крышка откинулась, а в тоннель хлынул дневной свет. Моран посмотрела вниз и почти обрадовалась, что не видела раньше, где она шла и на что опиралась. Стены и своды подземного прохода поддерживали тысячи костей. Стоя на верхней площадке лестницы, Амаранта для сравнения поднесла свою руку к потолку. Длина ее предплечья приблизительно равнялась среднему размеру «строительного материала»; здесь были мужские кости, больше и толще, чем ее; а углы подземного перекрестка поддерживали части скелетов, снятые с ног и бедер. Это были эльфийские останки. Или человеческие… Моран замутило. Она поспешно вылезла на поверхность и прикрыла люк за собой.

Когда миновал приступ слепоты, вызванный внезапным переходом от тьмы к свету, Амаранта огляделась вокруг.

— Так вот ты какой…

Сердце Сириона. Не лес и не огромное древо, не поселок, а древний эльфийский город. Дома-деревья в мрачном убранстве старой коры; мощеные дороги; филигранно выкованные ажурные ступени, ведущие к массивным двухстворчатым дверям; балконы из металла, варварски закрепленные прямо на живые стволы; окна, поблескивающие разноцветными стеклами. Галадэн, так поразивший Амаранту когда-то, не выдерживал с цитаделью никакого сравнения, он напоминал игрушку маленького ребенка, красивую и безобидную. А Сердце Сириона таило подлинное величие и настоящий страх. Ни единой живой души вокруг! «Я бы сейчас обрадовалась даже призраку!» — подумала девушка, с опаской ступая на камни мостовой, круглые, одинаковые, как на подбор. Она попала в царство черного и темно-зеленого и, сама одетая в форму Хранителей, стала его частью. Кора и мох, кованое кружево, зеленые блики витражей и игольчатое убранство старых кедров. Ни следа разрушения — застывшая вечность…

— Куда идти дальше?

Ответ был рядом — дорога вела к новой цели, но нечто противоестественное в ней мешало немедленно продолжить путь. Моран присела и провела пальцами по валуну. Он не был идеально ровным — ее пальцы ощутили едва заметный шов; и не был однородно окрашенным — желтоватые пятна на его поверхности и на других камнях-близнецах при ближайшем рассмотрении придавали мостовой неряшливый, грязный вид. «А это и не камни вовсе. Это — черепа!» — догадалась Амаранта. У нее под ногами лежали останки, использованные с бесчеловечно-практичным цинизмом. «Я пойду рядом, вот и все», — пытаясь оставаться спокойной и невозмутимой, решила Моран, сходя на обочину и по щиколотку проваливаясь в мокрый податливый мох.

— Простите меня, кем бы вы ни были, — шепотом извинилась она перед усопшими и вернулась на дорогу.

Деревья смыкались над ее головой, а кое-где в просветы ветвей проглядывало сумрачное небо. Ни следа клумб — эльфы, построившие цитадель, были чужды такому бессмысленному украшательству. Их понятия о прекрасном отличались извращенной, болезненной фантазией, и доказательства тому были повсюду. Амаранта порой останавливалась, разглядывая резные двери с чудовищными животными, пожирающими друг друга в зловещей пляске смерти и рельефы на живых домах. Вырезанные прямо по древесине недрогнувшими руками мастеров, картины повествовали о зверских ритуалах и впечатляли одновременно искусной техникой исполнения и жестокостью замысла.

«Эльфы уродовали деревья, а те продолжали жить, страдая и охраняя своих мучителей. В Галадэне не делают так!» Так вообще не поступают в Эймаре — никто не выкладывает тракты костями своих врагов!

Амаранта вышла на открытое пространство. Перед ней, как на ладони, лежала круглая площадь, а от ее центра лучами расходились другие дороги. Посреди площади когда-то росло гигантское дерево. Его узловатые корни продолжали вгрызаться в землю, словно не веря в собственную смерть, а ствол был превращен в скульптуру — ступени, вырубленные в древесине, вели к трем тронам. Стоя друг к другу высокими спинками, они наглядно рассказывали о магии Эймара: вот трон с орлиными крыльями, как специально для ария, а следующий по кругу — пятнистый, с когтистыми лапами.

— Оцелот — лесная кошка, символ Эрендола. Это место для эльфийского мага, — сказала Моран, — а вот и мое.

На троне, украшенном змеями, лежала торба Киндара, полдня назад брошенная в волков за оградой. Некто опередил Амаранту и проявил заботу, вернув ее. Следуя приглашению, Моран поднялась по ступеням и села, погладив подлокотники с чешуйками кожи рептилии.

— Сирион, ты знал, что герб дома Агнара — мифический морской змей, а не ядовитые гады, что ползают по земле? Или я — последняя, кто об этом помнит?

Деревянное кресло было удивительно удобным. Откинувшись на спинку, Моран отдыхала. Перед ее открытыми глазами проплывали мгновения, одинаковые, как песчинки в реке, наполненные шуршанием ветвей домов-деревьев вокруг площади. Наверное, вот так останавливается время.

Трон королей Эймара поражал воображение. А как же иначе? Он выкован из куска серебра целиком! И только посвященные знали, что это не так. В его основании лежал камень — обломок скалы, на которую высадился король Агнар в незапамятные времена.

Зал приемов давно опустел, но Амаранта не уходила. Она думала в одиночестве, едва замечая, как по углам сгущаются вечерние тени и высокая комната наполняется серо-голубой дымкой сумерек. Она не планировала всерьез занять место своего отца в тронном зале, и даже Северон смотрелся на древнем престоле уместнее. Как случилось, что столетия процветания страны завершились именно на ней?

Война Аверне была официально объявлена два месяца назад, но великие сражения не начинаются в одночасье. Эймар собирался с силами. На правду о смерти Северона I, Родерик ответил чудовищно-глупой ложью о том, что сестра короля приехала в Аверну вместе с братом, чтобы убить его в резиденции наместника, а потом сбежать. Ни одно здравомыслящее существо не поверило в этот бред, но, оказывается, причина для начала открытого противостояния была не важна.

Предательство Аквилеи, неприлично-скорое и непринужденно-наглое, заставило Амаранту провести ночь без сна, тревожно вглядываясь в далекий горизонт за окном, словно в ее силах было прочитать замыслы остальных провинций.

Посол из Гадары смотрел на нее, как на гулящую девку, ради веселья надевшую корону, и ласково улыбался, отвечая «нет» на все предложения. Галаад присягнул на верность, но высокопоставленный дварф из Маракана заставил Моран торговаться, как на рынке, требуя взамен за поддержку в войне в дар горную область на границе. «Серебряный пояс отойдет Галааду только после победы» — настояла королева, и это была первая выигранная битва еще не начатых боевых действий.

На эльфов Озерного края было смешно рассчитывать, — их земли давно стали курортом для авернской знати; Морея не могла предложить больше, чем продовольствие и страх в глазах, но сойдет и это…

Эрендол молчал долго. Сегодняшняя аудиенция с Хранителями была одной из самых гнетущих. Эльфы не потребовали ничего, но…

— Мы верны истинному трону Эймара, пока королевская кровь не остынет, — сказал Верховный Хранитель с таким величаво-мудрым видом, что Амаранта с трудом сдержалась, чтобы не прикрикнуть на него. «Что имеет в виду этот старик?!»