Бражник - Цагар Враль
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Мне всегда было интересно: где же настоящий я — в голове или на деле? Конечно, можно сказать, что реальность определяется только действиями. Но действия тоже определяются не сами собой.
Гораздо позже я узнал, что владелец того ларька плотно занялся поиском злоумышленников. Мы в тот день заранее попросили старосту отметить нас, как присутствующих на первой паре. Слабое алиби, мы даже не думали, что оно нам понадобится. Оно подвернулось случайно.
Почему это место отмечено у меня в памяти похоронной лентой? В тот день что-то внутри меня умерло. Но это был не я.
По иронии судьбы через два года я поселился у Лаврентия, который жил в соседнем дворе. С тех пор я каждый день изводил свою душу воспоминаниями.
У меня есть предрасположенность к зависимости; она возникает из-за нежелания соприкасаться с реальностью. И я выбрал далеко не самый худший вариант.
После той встречи на рассвете я решил, что мне все ещё стыдно.
***
Ярослав спал, упав лицом в мой диван. Я сидел на кухне и даже не надеялся найти в холодильнике пиво, поэтому довольствовался украденными из кармана лаврентиевой куртки сигаретами. Меня все еще трясло, зато голова прояснилась: должно быть, из-за стресса. Лаврентий из своей спальни не выходил, да и черт с ним. Спасибо ему, хоть замки не сменил. Может, он до сих пор не знал, что мы приехали. Может, игнорировал наше присутствие. Мне было до лампочки.
Потом я, должно быть, все-таки провалился в сон. Неудивительно. Не спал я чертовски долго, а активничал предостаточно — ходьба ногами, стресс с проводницей один на двоих, да и наркотические приходы у меня до этой ночи случались не часто. Если честно — ни разу. А потом еще и рассвет.
Разбудили меня двое: Лаврентий и Ярослав. С полусна я не сразу понял, что Ярослав обрабатывает местные уши своей горе-идеей.
— Понимаешь, — вдохновенно вещал Ярослав, и я злорадно подумал, что уж кто-то, а Лаврентий понимает побольше него, — я не верю в свою бедность. Я не верю, что человек с моими мозгами может быть настолько беден, как я. Это неправильно.
Ярослав, очевидно, бредил. Может, его еще не отпустило. Или это был затянувшийся отходняк. Так или иначе, я понял, что бред его можно не слушать.
Но я слушал дальше.
— Хочу сделать что-то значимое, — продолжал Ярослав. — Не для всех людей значимое, конечно. Только для меня. Хочу преподнести себе в подарок исполнение мечты.
Я все ждал, когда Ярослав наконец-то откроет Лавентию свой замысел. Расскажет, в чем соль его блюда. Реакция Лаврентия пока не проявилась, потому что он слушал молча — не знай я, что у него есть привычка дослушивать любую тираду до конца, решил бы, что Ярослав говорил с зеркалом.
Лаврентий умел слушать: все, что ему рассказывали, слушал с огромным вниманием и уважением, даже откровенный бред. И только когда собеседник выкладывал все до конца, только тогда Лаврентий шел в атаку: разбивал оппонента в пух и прах. А память у Лаврентия была отменная. Ведь когда человек говорит и его не перебивают, он думает, что ему верят. Если он ошибается и его не поправляют, он думает, что никто не заметил. Ха. Лавр запоминал каждое слово, и в последнем акте припоминал собеседнику сразу все его огрехи. Если учесть, как далеко умеют заходить люди в своих речах, когда их не перебивают… да, я хотел узнать, чем все закончится.
И вот Ярослав спросил:
— Что ты знаешь о пищевой промышленности?
Вопрос, который задает дьявол, когда хочет заполучить твою душу.
Я ждал ответа Лаврентия с замершим сердцем. Думал: ну вот, сейчас Ярослав его испугает до потери пульса и Лавр скажет, чтоб мы оба выметались из квартиры. Куда пойдем? Кто знает, но почему-то перспектива оказаться на улице меня не смущала. Я был этому даже рад, лишь бы не возвращаться туда, откуда мы приехали. Меня беспокоило не это. Меня беспокоило, что никуда идти нам и не придется.
Ярослав слишком назойливо окучивал Лаврентия. Я немного боялся, что Лаврентий поддастся его чарам. Этого я не хотел. Не хотел, чтобы Лаврентий подружился с Ярославом. В моих глазах Ярослав был недостоин дружбы даже с Лаврентием.
— Я как-то раз рубил мясо на кухне, — заговорил Лаврентий, — и случайно пробил трубу. Соседей залил. Так что пищевая промышленность — рисковое дело, это я точно знаю.
От ответа Лаврентия я обалдел. Ярослав тоже, потому что ответил он не сразу.
— Так ты, значит, умеешь туши разделывать?
Голос Ярослава звучал заинтересовано.
Я насторожился.
— Разделываю то, что родственники присылают, — подтвердил Лаврентий.
— Тогда ты именно тот, кто нам нужен! — восторжествовал Ярослав.
Я уже был готов заплакать.
— А что разделывать надо будет? — спросил Лаврентий, и у меня появилась надежда.
— Для того, чтобы разгласить эту информацию, мне нужно узнать кое-что о твоих моральных принципах.
Почему-то о сохранности моих моральных принципов Ярослав никогда не заботился! Или он только после нашего разговора понял, что на этом этапе разговора нужна прелюдия? Тогда Ярослав, может, еще не совсем потерян для общества. Способен к обучению.
Лаврентий томно вздохнул. Я все еще был заинтригован.
— Я не верю в мораль, — ответил он. — Никакой морали в этом доме нет. Можешь не задаваться вопросами такого плана.
Я все еще надеялся, что Лаврентий скоро выгонит нас на улицу. Вопреки всему.
— В общем, — сказал Ярослав так серьезно, как будто собрался девушке предложение делать. Почему-то моя реакция эту скотину не так сильно заботила! — в общем, я хочу взять за основу своего предприятия человеческое мясо.
Лаврентий молчал. Я почувствовал, как в воздухе запахло моралью. Она впервые завелась в этом доме, что за чудо! Ярослав все-таки умеет, когда хочет.
— Убивать никого я не буду, — поспешно дополнил тот, — и никто под моим началом тоже. Я буду использовать уже мертвых людей. Из моргов.
Должен предупредить: в следующую секунду фрегат моих надежд разобьется вдребезги. Я не могу вспоминать тот эпизод без внутреннего воя кита, потому что удар был сильный. То есть, перед тем, как заговорить снова, мне надо перевести дух. И подготовить самого себя к тому, что Лаврентий ответил Ярославу с восторгом:
— Хочешь кормить людей им подобными?
Даже вспоминать больно.
— Да! — радостно воскликнул Ярослав. — Хочу победить их природное отвращение к поеданию плоти друг друга!
Я ничего не видел, но мое воображение услужливо рисовало картину из диснеевского мультфильма: Ярослав
