Желтая роза в её волосах - Андрей Бондаренко
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Высмотрев удобное местечко, Егор одним точным ударом снёс в сторону овальную болотную кочку, после чего принялся методично и настойчиво углублять образовавшуюся выемку. Через сорок-пятьдесят сантиметров под топором противно зачавкало. Ещё несколько сильных ударов, и прямоугольная «лунка» для рыбной ловли – нужных размеров – была полностью готова.
– Всё, в принципе, очень просто, – отбрасывая топор в сторону, пробормотал Егор. – Это как зимой, только вместо бело-голубого холодного льда присутствует ярко-зелёный болотный мох…
Удочка для лова в отвес была оснащена стандартно: прямоугольная дощечка с грубо вырезанными пазами, короткий осиновый хлыстик с чутким кивком-сторожком, стандартная леска «ноль тридцать пять» миллиметра с привязанной на её конце крупной вольфрамовой мормышкой.
Он умело насадил на крючок большого жирного короеда, смачно плюнул на него, опустил мормышку в «лунку» и начал, особо не торопясь, сматывать с мотовил удочки леску.
«Метр, два, три…», – считал дотошный внутренний голос. – «Семь, восемь, девять…, ничего себе!».
Только на цифре «четырнадцать» тяжёлая вольфрамовая мормышка коснулась дна.
Егор намотал сантиметров сорок-пятьдесят лески обратно и закрепил её на специальной развилке чуткого кивка, который тут же слегка опустился вниз.
Он начал активно «играть» мормышкой, не отрывая взгляда от сторожка, чтобы не пропустить момент, когда тот резко «кивнёт» вниз…
Минуты две-три ничего не происходило, но, вот, кивок на какое-то мгновение замер, а затем неожиданно выпрямился, заняв строго горизонтальное положение. Егор на секунду опешил.
«Это же крупная рыба взяла со дна! Быстрей подсекай, медлительный ты наш!», – запаниковал нервный внутренний голос. – «Рыбачёк хренов, так тебя и растак…».
Он уверенно и аккуратно подсёк, леска ожидаемо натянулась, в тёмной глубине, под толстым слоем мха, широкими кругами заходила крупная и сильная рыба.
«Хорошо ещё, что леска достаточно толстая. Должна, по идее, выдержать», – успокаивал сам себя Егор, вытаскивая – метр за метром – снасть из луки. – «Эх, жалко, багорик не догадался смастерить из подходящей сосновой ветки, тогда всё было бы совсем просто…».
Впрочем, он справился и без багра – минуты через полторы вытащил из «лунки» крупную рыбину и непроизвольно замер, залюбовавшись первым трофеем, подаренным загадочным Чёрным озером.
По пышному зелёному мху прыгало нечто невообразимо-прекрасное, отливая всеми цветами радуги – неяркими, слегка приглушёнными и очень приятными для глаз.
«И самый обыкновенный линь – очень красивая рыба», – подумал Егор. – «А здесь, похоже, подводная темнота постаралась дополнительно, на славу. Подшлифовала, так сказать, эту рыбью красоту, вот, и получился самый настоящий шедевр. Хоть в Эрмитаже выставляй…».
Он, взяв линя в руки, определил навскидку: – «Больше килограмма потянет!», – потом аккуратно оглушил пойманную рыбину обухом топора и бросил её в корзину.
Вторым попался карась – почти двухкилограммовый, чёрно-бронзовый, тоже необычайно красивый и эстетичный. Но до линя ему было – как первой деревенской красавице до Анжолины Джоли…
Путь домой получился гораздо более трудным – в корзину поместилось килограмм четырнадцать-пятнадцать отборных красавцев-линей, примерно столько же крупных карасей шевелилось и подрагивало в коробе за плечами, жадно ловя воздух широко открытыми ртами.
«Россия, определённо, необычная страна!», – окончательно повеселел Егор. – «Чего только здесь не увидишь…. Спасибо тебе, Господи!».
Раздел четвертый
Философский
Пёс – напротив
Был обычный питерский вечер.
Вернее, не совсем обычный. Вечер понедельника – полная тоска. Да и с личной жизнью как-то не клеилось…
По дороге с работы Ник решил выпить пивка – для подъёма общего тонуса.
Пивной бар назывался «Два капитана», хотя в интерьере заведения ничего морского не наблюдалось: стены, обшитые бело-красным пластиком, обшарпанные столики, разномастные убогие стулья, заплёванный грязный пол. Единственным светлым пятном бара выступала телевизионная плазменная панель – полтора метра на метр.
В этот вечер (обычный питерский вечер), панель неожиданно «онемела». По Третьему каналу показывали фильм «Брат-2», в данном случае – без звука.
Ник взял литровый бокал «Балтики», блюдечко с вялеными щупальцами кальмара, пакетик с сухариками, уселся на своё, года полтора как застолблённое место, и огляделся по сторонам.
Знакомых не наблюдалось, поговорить было не с кем. Десяток случайных посетителей усиленно пялились в молчаливый экран. Ник сделал несколько глотков и, зажевав кальмаровой ниткой, перевёл взгляд на плазменную панель.
Удивительно, но звук был совершенно не нужен. Ник помнил каждую фразу из этого фильма, так (без звука), даже интереснее было смотреть.
«Вот, что значит – культовый фильм!» – подумалось с белой завистью. – «Эх, написать бы культовый роман, блин! Чтобы вся страна зачитывалась…».
На экране Данила Багров размеренно поднимался по лестнице, намериваясь в труху покрошить американских уродов.
– В поле – каждый колосок…. Всех люблю на свете я. Это – Родина моя, – с сильным узбекским (армянским, грузинским?), акцентом озвучивал фильм пожилой человек за соседним столиком.
Ник крепко задумался – о превратностях и странностях этой непростой и грубой жизни….
Когда же он снова посмотрел на экран, то там Данила Багров – в компании с русской проституткой, бритой наголо – сидел в салоне самолёта, улетавшего в Россию.
– Мальчик, принеси нам водочки! – увлечённо комментировал восточный человек. – Мальчик, ты, наверное, не понял. Водочки нам. Мы – на Родину летим…
Самолёт грузно оторвался от взлётной полосы и начал уверенно набирать высоту. Пожилой узбек (армянин, грузин?), тут же затянул:
– Прощай, Америка, вах! Мне стали тесны твои старые джинсы…
Странно, но ещё несколько голосов дружно подхватили песню. Сюрреализм, мать его!
Ник машинально посмотрел в окно: дорога, по которой проезжали редкие машины, типовой панельный дом, до которого было метров сорок-пятьдесят, очень большая плюшевая собака в окне второго этажа напротив, неправдоподобно – большая.
«Молодцы, всё же, китайцы!» – мысленно одобрил Ник. – «Очень натурально научились делать мягкие игрушки. Ничего не скажешь…».
Он ещё долго сидел за своим столиком: пил пиво, хрустел сухариками, курил, смотрел на плюшевого пса.
Неожиданно собака повернула голову, смешно мотнула правым ухом и взглянула на Ника. По-доброму взглянула, а потом, словно бы сочувствуя, подмигнула. На душе как-то сразу потеплело, текущие проблемы, уйдя на второй план, стали казаться смешными и надуманными.
Теперь, когда на душе скребли кошки, Ник всегда приходил в «Два капитана», садился на привычное место, пил пиво и переговаривался глазами со «своей» собакой.
Она всегда сидела на подоконнике. Всегда. Словно верный часовой или Ангел-хранитель. Может – даже – Атлант, держащий на лохматых плечах тяжёлое Небо…
Почти два года собака сидела на подоконнике, но, вот, наступил вечер, когда Ник не увидел в окошке знакомого силуэта. Просидел в баре до самого закрытия, но так и не дождался появления заветного талисмана.
И на следующий день повторилась та же история, и на третий…
Ник зашёл в тёмный подъезд, поднялся на второй этаж, выбрал нужную дверь, уверенно нажал на кнопку звонка.
– Кто там? – спросил звонкий девичий голосок.
– Извините. Я из ветеринарной службы, – ответил Ник первое, что пришло в голову.
Дверь приоткрылась, на пороге стояла совсем ещё молоденькая девчушка в коротком ситцевом халате, не скрывавшем загорелых аппетитных коленок. Светленькая такая, симпатичная, с задорно вздёрнутым вверх носиком и парой сотен веснушек на милом личике. А, вот, синие глаза были очень грустными, бесконечно – грустными и печальными…
– Мы уже сами похоронили Джека, ваша помощь не требуется, – холодно сообщила девушка и недвусмысленно взялась за дверную ручку.
– Одну секунду! – взмолился Ник. – Скажите, как вас зовут?
– Ольгой, – дверь захлопнулась.
На следующее утро Оля собиралась в институт, торопилась, боясь опоздать на первую лекцию. Настойчиво прозвенел дверной звонок, на лестнице послышался звонкий весёлый лай.
«Что это?» – сердце рванулось куда-то вниз, а в голове промелькнула мысль о вчерашнем человеке средних лет – с очень странными глазами.
Девушка выбежала в коридор, щёлкнула замком и широко распахнула дверь. На пороге сидел щенок – месячный кавказец, и, слегка подёргивая правым ухом, пристально смотрел ей в глаза.
Ещё через два месяца Никита и Оля поженились.
Свадьба состоялась вчера. А я, присутствуя на ней в качестве гостя, почему-то пошло напился.
Сижу, вот, за компьютером и откровенно маюсь дурью. На ящике монитора пристроился сиамский кот по кличке – «Кукусь», корчит мне уморительные рожицы и тихонько мурлычет, мол: – «Хозяин, совесть поимей! Пошли, сползаем на рыбалку, ратанов мне наловишь…».
