Тошнит от колец - Дуглас Кенни

– Ви два ешчо делайт обзываться? – Она избегала круглых, страстных глаз Эрроурута, не скрывая неудовольствия. – У нас, в фатерлянде, мы не терпеть никаких спорофф, – упрекнула она и для убедительности обнажила пару кинжалов.

– Парни немного утомились от долгой скачки, – ворковал сраженный любовью Рейнджер и игриво покусывал ее пятки. – Но они рвутся в бой, как я – доказать, что достоин ваших бирюзовых глаз.

Ухамочка громко хмыкнула и смачно харкнула против ветра. Провернувшись налево кругом, она ушла, печатая шаг.

– Номер не прошел, – сказал Штопор.

– Не печалься, – посочувствовал Леголам, обнимая Эрроурута более, чем по – дружески. – Эти дамочки все одинаковы. Отрава, все до единой.

Эрроурут, безутешно рыдая, высвободился и убежал.

– Это есть еще один дер больной глюпыш, – сказал гном, показывая на голову. Становилось темно, и вокруг замерцали костры ройтанцев. За следующим холмом раскинулся Рыбий Клей, долина, переименованная злокозненным волшебником в Серутанланд. Отвергнутый Рейнджер бродил среди отдыхающих воинов, едва слыша их гордую спесь, звучащую над дымящимися котлами:

Мы есть веселы рой-танцыМы любить сапоги, салюты и штандартыМы скакать ди баран люпой погода,Гнать их шпорами и плетками.

Мы петь, танцевать и вальсировать,Унд никокта не ошипаться.Нам нужен мир, и мы его имеем,И немножко твоего добра.

Мужчины резвились вокруг огня, смеялись и шутили. Два забрызганных кровью бойца рубили друг друга саблями под одобрительные возгласы белокурых зрителей, а чуть дальше группка воинов весело хохотала, глядя, как один из них делает что-то некрасивое с собакой.

Но эта сцена не придала ему бодрости. С тоской в сердце он брел во тьму, нежно повторяя:

– Ухамочка моя, Ухамочка. Завтра он совершит такие чудеса героизма, что она обязательно обратит на него внимание. Он прислонился к дереву и вздохнул.

– Тяжело тебе, да?

Стомпер вскрикнул и отскочил назад, но из листьев высунулась знакомая остроконечная голова Штопора.

– Не видел я, как приблизился ты, – сказал Эрроурут, задвигая меч в ножны.

– Просто старался оторваться от этого придурка, – сказал гном.

– Это кто придурок, сэр? – огрызнулся Леголам, пристававший за деревом к кунице.

– Заговори о дьяволе… – простонал Штопор. Трое уселись под деревом и задумались о тяжелом пути, пройденном ими, и, как видно, зря. Что в том хорошего, если они разобьют Серутана, а Сорхед получит Кольцо? Кто сможет противиться его власти тогда? Долго сидели они, размышляя. Наконец, Леголам устало проговорил:

– Не пора ли появиться deus ex machina?[10]

Вдруг что-то громко щелкнуло, разлился ослепительный свет, воздух наполнился запахом серы и дешевого пороха, затем друзья услыхали солидное «ШЛЕП», а после погромче «Уч!» В вихре конфетти они разглядели сияющую фигуру во всем белом, отряхивающую веточки и грязь с белоснежных брюк и сверкающих лакированных штиблет. Над белой курткой а ля Неру красовалась аккуратно подстриженная седая борода. Венчала ансамбль большая белая панама со страусиновым пером такого же цвета.

– Серутан! – судорожно выдохнул Эрроурут.

– Почти угадали, но приз не получите, – проквакала сверкающая фигура, щелчком сбрасывая невидимую пылинку с безупречно скроенного плеча. – Умоляю, попытайтесь еще раз. Так обидно, когда не узнают старых друзей!

– Гудгалф?! – воскликнули трое.

– И никто иной, – ответил старый шут. – Кажется, вас удивило мое появление. Что, не ждали?

– Но как тебе… тебе удалось? – начал Леголам.

– Мы думали, что Бармаглоб… – сказал Штопор.

Старый волшебник подмигнул и поправил вульгарный медальон на груди.

– История моя длинна, и я – не тот Гудгалф Серозубый, которого вы когда-то знали. Во мне произошли, отнюдь не благодаря вам, многие перемены.

– Да, на висках появился фиксатур, – заметил наблюдательный гном.

– Я все слышал! – сказал Гудгалф. – Не относитесь легкомысленно к моему виду, ибо могущество мое возросло.

– Но как тебе…

– Много странствовал я с тех пор, как мы расстались, много видел я и о многом поведаю вам, – сказал Гудгалф.

– Обо всем, кроме имени портного, – сказал Штопор.

– Кстати, откуда у тебя эти лохмотья? До Дня Всех Святых далеко еще вроде.

– Прелестный магазинчик в Лорнадауне. Это – я, не так ли?

– Больше, чем ты думаешь, – ответил Штопор.

– Но как тебе… – снова начал Леголам. Волшебник знаком потребовал тишины.

– Знайте, что ныне я – не тот уже Волшебник, что ранее. Мой дух очистился, природа моя изменилась, а образ мой переделан. Во мне осталось очень мало от прежнего Гудгалфа.

– Пари? – хрюкнул Штопор, увидев как из шляпы выпали пять тузов.

– Но, Гудгалф, – нетерпеливо воскликнул эльф. – Ты не рассказал нам еще, как пережил ты смертоносные объятия Бармаглоба, пламя, кипящую яму и спасся от кровожадных нарков, чтобы найти нас здесь?

Звезды разгорались на бархатном небе над их головами. Эльф, гном и Рейнджер уселись вокруг лучезарного мудреца, чтобы послушать повесть о его чудесном, невероятном, спасении.

– Итак… – начал Гудгалф. – После того как я выбрался из ямы…

ГЛАВА СЕДЬМАЯ. «СЕРУТАН» НАОБОРОТ ОЗНАЧАЕТ «ГРЯЗЬ»,

Печальный щебет утренних птиц разбудил Леголама, который сонно уставился на восходящее солнце. Оглядевшись, он увидел, что спали все, кроме Гудгалфа, который, коротая время, раскладывал пасьянс на горбу спящего Штопора.

– Нельзя класть валета на короля, – предупредил эльф. – Это – жульничество.

– А я могу положить свой кулак на твою башку, – отпарировал остроумный старик-фокусник. – Ты бы лучше сделал часы с кукушкой или еще чем занялся. Я размышляю.

Но эльф влюбленно глядел на волшебника. Далеко за полночь засиделись они, слушая сказания Гудгалфа о странных похождениях и смелых делах. Сказания, полные мужества и хитрости Гудгалфа, проявленных в борьбе против врагов, не имеющих имени. Сказания, которые, это было ясно любому, представляли собой нагромождение нелепиц и лжи. Если Гудгалф и переменился, то не очень сильно. Более того, у Штопора пропали часы.

Медленно, не торопясь, один за другим пробуждались остальные. Эрроурут встал последним. Отчасти из-за своего опьяняющего чувства к прекрасной ройтанке, заставляющего выть на луну, а отчасти из-за того, что провозился, застегивая пуговицы на брюках. Рейнджер аккуратненько приготовил скромный и простой завтрак: яйца, вафли, ветчина, кексы, горячая овсяная каша, свежевыжатый апельсиновый сок и золотистые сырники. Никто – по этому вопросу вся компания была единого мнения – не умел готовить сырники лучше старины Эрроурута.

– Зо, ви есть вставайт уже, – пророкотал чей-то бас. Все обернулись и уставились на Ухамочку, вырядившуюся в свои лучшие сапоги, шпоры и доспехи. В продырявленном носу торчала устрашающего вида куриная косточка.

– А-а, нарядилась для убийства, – прокудахтал Гудгалф вставая, чтобы поприветствовать удивленную предводительницу.

– Ты! – прошептала Ухамочка.

– А кого ты ждала? Беовульфа?

– Но… но мы думайт, што ти бил капут мит дер бармаглоб, – сказала ройтанка.

– Это долгая история, – сказал Гудгалф и набрал в грудь воздуха.

– Тогда прибереги ее на потом, – оборвала его Ухамочка. – Мы дольжен сражайтся мит дер Серутаннер. Пошли мит мир, пожалуйста.

Компания последовала за Ухамочкой. Остальные воины уже седлали своих буйных, чавкающих скакунов, которые так же рвались в бой, как и их всадники. Ухамочку встретили сжатые в салюте кулаки, а Рейнджера, придурковатым щенком всюду следовавшего за ней, насмешливые замечания, отпускаемые шепотом.

Наш отряд взобрался на своих животных. Ухамочка, скрепя сердце, выделила Гудгалфу Термофакса, самого быстрого из ройтанских баранов. И вот, взорвавшись песней, войско двинулось на запад, к Рыбьему Клею.

Проскакав около двух часов, они выехали на вершину холма, и Ухамочка зычно скомандовала остановиться. Под ними в долине высились розово-голубые стены могучей крепости Серутана. Весь город был окружен стенами, а стены были окружены бледно-лавандовым рвом с водой. Через ров был перекинут ярко-зеленый подъемный мост. Храбро хлопали на ветру флаги, а высокие башни протыкали, казалось, облака. За стенами члены экспедиции увидели множество чудес, привлекавших ранее толпы туристов. Там были разбросаны самые разнообразные развлечения: карнавалы и кинофестивали, комнаты плача, колесо фей, туннели верности, карусели с грифонами и игорные дома, где какой-нибудь простофиля из деревни мог провести часок и лишиться кошелька. Много лет назад, когда Серутан носил еще маску доброго малого, Гудгалф работал в одном из таких домов. Он был крупье в притоне под названием «Твое колесо твоей фортуны». Но очень недолго. Почему он ушел оттуда и почему ему был навсегда заказан путь в Серутанленд, как переименовал его злой колдун, никто не знал. А Гудгалф сказать не хотел.