В крике от смерти - Борис Бабкин

– И чем же ты таким занят-то? – проворчал отец.

– Деньги зарабатываю, – рассмеялся Анджей.

– А мы каждый день милицию ждем, – вздохнул отец.

Мать со слезами на глазах отвернулась.

– Да все у меня нормально, мам, – поцеловал ее сын. – Через недельку заскочу и побуду пару дней. А копать картошку обязательно приеду. – Он вышел.

– Анджей! – бросилась следом мать. – Может, поешь?

– Некогда, мама, – услышала она голос сына и шум отъезжавшей машины.

– Уехал? – спросила Елена Анатольевна.

– С матом, – ответила медсестра. – Он себе щеку здорово разодрал. Видно, когда упал, сильно ударился. А с утра позвонил и сказал, чтоб за ним приехали. Отматерил нас.

– Понятно, – кивнула Елена Анатольевна. – Но значит, все-таки полегче ему стало.

– Выходит, с Шерифом в доле, – усмехнулся Каток. – Ну а вы что думаете? – спросил он у Кока и Кулака.

– Да я лично хрен на все эти дела забил, – отмахнулся Кулак. – Мне не катит шестерить у какого-то мусора. То, что он мент, – однозначно, и мне все это не в жилу.

– Так-то оно так, конечно, – пробормотал Кок, – но Шериф предлагает нам бабки делать. Часть трассы под наше крыло отдает. И с армяшками вроде как разбор навести желает. Правда, я в это не совсем верю, что-то тут не так. С Персом от только по рукам ударил, а теперь, значит, с нашей помощью хочет с ним же и разделаться. Хотя, может, крайними нас сделать желает. В общем, я не знаю, что базарить. Звонил в Тамбов, мне там разжевали, что Перс от братвы скрывается. Предъява ему серьезная имеется. Насчет Шерифа вообще никто ничего не слышал. Значит, дороги тамбовской братвы и Шерифа еще не пересекались.

– А кто до Шерифа трассу от Пензы имел? – спросил Кулак.

– Серый, – ответил Кок. – Его в прошлом году завалили по бухаре в кабаке. Там шухер какой-то вышел, и баклан приезжий Серого ножом ударил. С того баклана в изоляторе получили, забили его. Но Серый кончился. Там вроде делить его людей и владения начали, но не вышло ничего. А тут и объявился Шериф. Кривой как раз с Турком откинулись и сразу под него ушли. И начали они бабки себе делать. Турок, правда, нигде не светится, да и Шериф тоже, но тем не менее имеет все, что хочет. Вообще-то с головой он дружит, не суется на заправки, которые сама фирма мает, ЮКОС или…

– На хрен фирмы все эти! – перебил его Каток. – Что Шерифу отвечать будете?

– Пошлем его подальше, – ответил Кулак. – Но Кавалера я один хрен выцеплю и разделаю.

– А с мордой что случилось? – посмотрев на вошедшего Анджея, спросил Эдуард.

– Поскользнулся, упал, очнулся – морда в крови, – сев на стул, усмехнулся Анджей.

– Быстро ты вылечился! – рассмеялась Ирина.

– Не при даме будет сказано, – процедил Гончаров, – большего унижения я в жизни не испытывал. Две молодых кобылы судачат о своих делах, а я без штанов шлепаю к унитазу и сижу. – Он выругался. – И так еще два раза. Я и не выдержал. Видно, психанул крепко, ну и вырубился. Такое со мной иногда бывает. В шесть позвонил Катку… В общем, в эту канитель я больше ни ногой. Дай, пожалуйста, что-нибудь пожрать, – попросил он Иру. – Там кусок в горло не лез. Стыдно было выходить из камеры, то есть из палаты… – засмеялся он. – Во, блин, попал!

– А куда ты ездил? – наливая суп, спросила Ирина.

– К родителям. У меня с ними отношения потеряны. Когда в тюрьме сидел, отец ни одного письма не написал. Мать, правда, пару раз приезжала. Когда освободился, я в деревню к ним приехал. Но тут перестройка началась, и я нашел себе работу, – рассмеялся он. – На ферме чистил стойла. Потом замену подыскал. На работу я всегда вовремя уезжал, а сам в Кирсанов, это рядом, и на рынок. Молдаван и кавказцев заставлял оплачивать пребывание в России. Потом узнал, что это деяние подпадает под статью уголовного кодекса, рэкет называется. Раньше такого не было. Я ведь после Афгана ограбил три сберкассы, напал на инкассатора и дважды боролся со спекулянтами. Был осужден, но амнистирован как участник афганской войны. Потом заправки и придорожные кафе начали охранять. Понимаешь?

– Конечно, – насмешливо откликнулась Ирина. – Приезжаете к хозяину и говорите: будем охранять за малую плату. Хозяин объясняет, что он уже платит за охрану. А вы заявляете, что охранять его вы будете сами. Что-нибудь подожжете, и вам платят. Но через два года…

– Через полтора, – поправил ее Анджей, – пришлось заканчивать с этим весьма прибыльным делом. Во-первых, конкуренция велика. Мою машину взорвали, и дважды пытались меня застрелить. Во-вторых, нами очень серьезно занялась милиция. И если бы не Гусар, который помог уехать во Францию и стать солдатом удачи, что было бы с нами, черт его знает. А так мы улетели в легион и уже через неделю… – Замолчав, Анджей начал есть.

– Не страшно было на войне? – спросила Ира. – Ведь воевали за деньги, а их могли и не получить. Убили бы, и все.

– Видишь ли, Ирина, я больше ничего не умею делать. Бизнесмен из меня никогда не выйдет. И рано или поздно милиция взяла бы меня. В тюрьму я больше не ходок. Поэтому я бы отстреливался до последнего. Больше всего на свете я боюсь неволи. Это я в тюрьме понял. Раньше боялся змей, болезней разных, а сейчас понял, что страшнее тюрьмы нет ничего. Ты на родине и в то же время в плену. В общем, хватит об этом. Суп великолепный. А что на второе?

– И где он сейчас? – спросил Сергей.

– Я его к Орловым отвез, – ответил водитель.

– Ладно, – кивнул Сергей, – поехали туда.

– Не согласились, – сказал в сотовый Кривой. – Так что зря я к Коку катался. Этого повара надо мочить. А особенно там Кулак выставлялся. Он, похоже, там и делает погоду. Так что ни хрена не выйдет.

– Да хрен с ними, с Коком и Кулаком! – зло откликнулся абонент. – Ты взял что надо?

– А как же!

– Короче, по-любому вытащи сегодня Кулака и Кока с Катком…

– Да не поедут они никуда.

– Уверен?

– На все сто.

– Хреново. Но узнать, что они куда-то укатили, ты сможешь?

– Они сегодня ночью на рыбалку собираются. В Саратовскую область. Там живет приятель Кока, подельник его по последнему сроку. Вот…

– Ништяк, – не дал договорить ему абонент.

– Значит, завтра с утра, – уточнил Сергей. – Я потом в Питер махну и оттуда назад. Нечего мне в России делать, – криво улыбнулся он. – Наверняка на срок попаду, на пожизненное. Как я сразу не прибил их, до сих пор не пойму.

– Я подобное пережил, – сказал Анджей. – С цветами приехал… Ладно, хватит о бабах, – махнул он рукой. – Завтра поедем в Пензу. Мне вроде полегче стало. Перед отлетом назад в Саратов заскочу и того ментенка, который меня дубаналом по пузу щелкнул, выловлю и клизму поставлю.

Сергей рассмеялся.

– С Юркой поедем? – спросил Каток.

– Да, – кивнул Анджей.

– А может, – вмешался Вячеслав, – с Пикой? Он говорит, что тебя за так будет возить и…

– Завтра в восемь выезжаем, – перебил его Анджей.

– Так пусть он за нами заскочит и… – проговорил Каток.

– В восемь быть здесь, – тоном приказа произнес Гончаров.

– Есть, полковник! – щелкнул каблуками Сергей.

– Так точно! – отозвался и Каток.

– Может, и мне с вами махнуть? – вздохнул Эдуард.

– Отставить! – отрезал Анджей. – У тебя жена и пацан. Тебе эти канители ни к чему. Еще неизвестно, что там и как.

– Понял? – сердито посмотрела на мужа Ирина. – А как же крестины? – повернулась она к Анджею.

– Так вернусь я завтра, ну, от силы послезавтра. Поэтому на выходные договаривайся с попом, и вперед. Буду крестным отцом Анджея Орлова. И надеюсь, мой путь он не повторит. Как и путь своего папаши.

Саратов

– Как ты? – спросила, присев на стул, Лида.

– Да вроде нормально. – Павел дотронулся до повязки на голове. – Уеду я. Как только выпишут, сразу уеду. А ты постарайся понять, что…

– Давай не будем об этом, – перебила его жена. – Спасибо твоим друзьям, а то еще неизвестно, что было бы. Колька тебя боится очень. И согласись, что это очень плохо.

– Просто от бессилия, наверное, я себя так вел, – прошептал Павел. – Понимал, что неправильно, даже плохо, но… – Он помолчал. – В общем, прости. А Кольке скажи, что… – Он снова замолчал. Вздохнув, продолжил: – Вообще-то лучше ничего не говори. Ты иди, у меня все нормально. Хотя двадцать дней лежать придется. Рука вроде не совсем переломана. Упал я на нее, когда меня рукояткой по голове съездили. Хорошо, что полковник вмешался, а то бы точно на срок попали.

– Вот это Гиви тебе передал, – показала Лида на два пакета. – И работу предлагает. А я не знаю, что делать. Сейчас я просто не могу с тобой жить. Колька, как услышит звонок в дверь, ко мне жмется, боится, что папа пришел. Тебе действительно лучше уехать, – тихо проговорила она и пошла к двери.

Павел с кривой улыбкой отвернулся к стене. Читавший газету на кровати у окна полный мужчина посмотрел вслед Лиде.