Полное блюдце секретов - Андрей Кивинов

– Да ты понимаешь, не судьба. Выйду, бывало, на дорогу, голосну, скажу: «Как насчет Всеволожска?». А в ответ одно и то же: «Пошел да пошел». Ты первый не послал. Куда ты? Мы здесь уже были.

– Вышел бы да спросил.

– Вон тетя, тормозни.

Паша выскочил из машины и стал расспрашивать женщину. Та рукой указала направление.

– Все, правильно едем. Давай прямо, в конце улицы направо. Это частный сектор, окраина. Лишь бы собаки не было. Не переношу.

– Пристрелим к черту, и весь разговор.

– Хватит. Казанова уже пристрелил одного, теперь бьется, как муха в паутине. Вон, кажется, сожительский дом. Ты прямо к окнам-то не подъезжай, сдурел, что ли?

Сожитель снова в подвал спрячется. Любит он такие места.

Музыкант остановил машину в пятидесяти метрах от дома.

– Значит, так, очень культурно спрашиваем Андрюшу. Серега, ты понял? Культурно.

Музыкант, имевший довольно суровую мужскую комплекцию, приобретенную, вероятно, не столько по наследству, сколько в результате постоянных упражнений с виолончелью, славился на все РУВД своими резкими задержаниями.

– Если его нет дома, так же культурно узнаем, где он и когда прибудет.

– Кем представимся?

– Ну, как всегда. Лучшими друзьями.

Собаки в доме не оказалось. Раньше, может, и была, но Андрюша, наверное, использовал ее как учебное пособие. Задушил и закопал.

Викулов, поднявшись на крыльцо, несколько раз постучал в дверь.

Здесь, видимо, было не принято спрашивать: «Кто там?».

Дверь благополучно открылась. Благополучно открывший мужчина благополучно стоял на пороге.

– А, здрассте. Андрей-то дома?

– Здравствуйте, он ушел. А вы кто будете?

– Неужели не видно? Лучшие друзья советской пионерии. Ну, и его, конечно. Помните классическое? «Это Игорь и Юля. А это т друзья, молодые коммерсанты…» Так где Андрюха? Все ж из города ехали, столько бензина сожгли. Да и «тачку» угнали чужую.

Шутка.

– Я не знаю, он не сказал. Ушел по делам. Может, что ему передать? У него ж горе, .жена погибла на днях. Так-то он у нее жил.

– Да, мы в курсе. Действительно горе. Передавать, пожалуй, ничего не надо, мы лучше потом заскочим. Он когда обещался ко двору?

– Понятия не имею.

– Да, вот еще, женщина к нему не приезжала? Такая, лет сорока, тоже коммерсантка?

– Да, была. он с ней и ушел.

– Мама-перемама, когда? Во сколько?

– Да с полчаса где-то.

– Полный модерн, Серега.

Из комнаты раздался женский голос:

– Олег, кто там? Не с почты?

– Нет, к Андрею. Он не сказал, куда пошел?

– Да женщину провожать, – откликнулись из комнаты.

– Куда провожать? На станцию? – уточнил мужчина.

– Да, он покороче дорогу ей покажет.

– А до станции как лучше добраться? – прервал супружье воркование Гончаров. – Мы залетные, здесь не были никогда.

Мужчина вышел на крыльцо:

– Вон по той дороге, прямо через лесопарк. Так быстрее всего.

– Поняли, мы где-нибудь через часок снова заскочим.

– Пожалуйста.

Паша с Музыкантом побежали к машине.

– Ты чувствуешь, да? Просекаешь тему? – на бегу спросил Гончаров.

– Еще бы, только, боюсь, мы припозднились. За полчаса можно придушить подругу, закопать, снова откопать, снопа придушить и снова закопать.

– Да, если рытье земли становится приданием. Но ты учти, он же не сразу приступит.

Музыкант с места взял в галоп. В УЛЗике что-то надрывно начали постукивать и постанывать.

– Техника, мать их. Заглохнем сейчас где-нибудь под березой Всеволожского лесопарка. Куда поедем-то?

– Давай по этому парколесу, то есть наоборот. До станции вряд ли ребятки дошли. Что он ее, под поезд кидать собрался? А лес самое то. Для деловых разговоров. Поговорили, поцеловались – и за дело. Бандиты не зря сюда на свои «стрелки» ездят.

От основной дорожки лесопарка в разные стороны разбегались живописные тропинки.

Лабиринт. Налево пойдешь – труп бандита найдешь, направо пойдешь сгоревшую «тачку» найдешь, прямо пойдешь – «глухаря» найдешь.

Музыкант выбрал самую широкую, чтоб вписаться УАЗИКОМ.

Гуляющей публики в лесопарке не наблюдалось. Навстречу попались лишь две старушки, бредущие под руку по главной аллее.

– Вчера она была одета в белое платье, смотри внимательнее. Может, еще болтают.

– Сомневаюсь. Если нам повезет, это будет такая натяжка сюжета…

– А ты веришь в хэппи-энд?

– Да не очень. Вон, гляди, что-то белое. Ух, черт! Какой же идиот повесил в этой глухомани рекламу «Херши»?

– «Союзконтракт». Наверное, специально для грибников и бандитов. Если хорошо поискать, можно найти и коммерческий киоск.

УАЗик прыгал по кочкам, рискуя оставить на тропинке колеса. Вскоре машина уперлась в траншею с водой.

– Все, приплыли. Обломись, старуха, мы на корабле. Тут даже не развернуться.

– Зря мы с главной аллеи свернули. Надо было через весь парк махануть. Закрывай машину, пробежимся пешком. Оно и лучше, не так громко, как на «тачке». Если ты, конечно, не гудишь, когда бегаешь.

Музыкант выпрыгнул из УАЗика, хлопнул дверью, и опера, перепрыгивая через кусты и кочки, понеслись к главной аллее.

– И снова копыта, как сердце, стучат!

– Это ты про себя?

– Нет, это я про тебя!

Викулов, обладающий природным слухом, натренированным на той же виолончели, услышал крик первым.

– Баба, век свободы не видать! Баба орет!

– Я ничего не слышал.

– Туда! – Серега указал направление пальцем. – Скорее, бляха! И не греми так костями, я ничего не слышу.

Крик повторился. Теперь его расслышал и Паша.

Они добавили газу, ломая ветки и не обращая внимание на полное отсутствие дороги.

О подточенной никотином дыхалке старались не вспоминать.

– Зараза, ведь потом скажут, что мы взяли его чисто случайно!

– Мы его еще не взяли, – хрипел задыхающийся Музыкант. – Гляди, опять реклама!..

Опера увидели их в глубокой воронке, оставшейся со времен войны. Воронка обросла папоротником и высокой травой.

Зрелище могло быть прекрасной иллюстрацией к замечательным стихам: «Вдруг какой-то паучок нашу муху в уголок. Поволок…». Человек же развращенный решил бы, что кто-то занимается любовью. Правда, руки Людмилы Ивановны не обнимали с нежностью талию партнера, а судорожно цеплялись за его рубашку. Партнер же самозабвенно душил бедную даму.

«Душит от всей души», – усмехнулся про себя Гончаров.

Музыкант на каламбуры времени не тратил. Вспорхнув невесомым слоном с края воронки в ее недра и получив дополнительное ускорение от земного притяжения, он со всего размаха врезал своей кроссовкой в бок сожителя.

– Ну, чего ты пристал к женщине, бачок сливной, видишь, она не хочет?!

Сожитель – муж рухнул на бок, но довольно быстро поднялся, кинул лихорадочный взгляд на невесть откуда появившихся ментов и на четвереньках пополз из воронки.

– Паша, займись тетенькой, а я с товарищем побазарю.

Паша был, конечно, не против оказать женщине первую помощь – святой долг человека и паро… о, милиционера.

Музыкант двумя мощными прыжками выбрался из воронки и вторично сбил с ног несостоявшегося душителя-любовника.

– Под маньяка, значит, закосил? Хитрый мальчишка, обмануть хотел. Давай ручонки-то, чего прячешь?

Сожитель ручонки не прятал, а протирал ими глаза, потому как после второго Серегиного удара он пропахал лицом лесной грунт. В ответ он лопотал что-то вроде: «Вы ничего не докажете».

– Да уж, конечно. – Музыкант покрутил перед лицом наручниками. – Проведешь ночку с Владом Сташевским, сам все расскажешь.

Муж-сожитель истолковал эту фразу несколько превратно, решив, что опер слегка спятил от лесного воздуха.

Паша выполнял свою миссию не менее успешно. Он уже привел Людмилу Ивановну в чувство, и сейчас она растирала шею, кашляла, сплевывала в траву всякую гадость и ревела. Гончарову некогда было ждать ее окончательного выздоровления.

– Что было в клоуне?

– В каком клоуне? – продолжая кашлять, спросила Людмила Ивановна.

– Ну, в таком, в кукольном… Который на стенке стоял?

– Не знаю, кто там у вас на стенке стоял, а вот того точно надо к стенке поставить…

Женщина показала на Андрюшу.

– Погодите, вы ведь тоже поняли, что это не маньяк, верно? После того как вчера побывали в квартире?

– Поняла… Дайте отдышаться.

– Извольте. Серега, тебе помочь?

– Нет, нет, мы тут уже со всем обрешились. Ты глянь, что я у него отобрал.

Музыкант кинул Паше моток веревки.

– Он собирался ее в ту канаву, где мы «тачку» бросили. Слышите, женщина? Он бы вас в ту канаву, где мы «тачку» бросили.

Людмила Ивановна наконец кое-как оклемалась и встала на ноги.

– Ну что, двигаться можем?

– Помогите мне вылезти.

– Нет ничего легче.

– Ты тоже вставай, – подтолкнул Музыкант вновь севшего на землю обысканного сожителя. – На меня дежурка все концы свалила за машину, надо возвращаться побыстрому.