Память по женской линии - Татьяна Георгиевна Алфёрова

из домика, и любимый собственной персоной, во всей красе вылинявшей футболки и штанов, подвязанных веревочкой, появился в дверях. – Надя! Что ты здесь делаешь? Я чудом сегодня отпросился, не успел тебе позвонить, устал сильно, всю ночь массаж делал, двенадцать человек обработал.

Хотелось плакать, кричать, разбить что-нибудь, смеяться. Не умея выбрать, я повернулась и пошла назад к станции.

– Подожди, – догонял меня его голос, – я только штаны переодену.

Через пару минут, в привычном фирменном спортивном костюме, Денис вышагивал рядом и сдержанно ругал меня полуласковыми словами. С риском для каблуков я перепрыгнула лужу, повернулась лицом к так и не понимающему, что происходит, Денису.

– Зачем? Зачем ты мне врешь? Бесцельно и глупо.

– Голубка, я никогда не врал тебе, и в мыслях не было, ты меня с кем-то путаешь!

– Почему ты думаешь, что потеряешь в моих глазах, если скажешь, что копаешь бабушке картошку, а не лечишь футбольную команду?

– Не копаешь, а сажаешь, – наставительно поправил Денис и продолжил: – А с чего ты решила, что я не лечил футболистов? С утра лечил, а вечером картошку сажал. Все правильно.

Я почти не замечала, что пачкаю светлый плащ о перила ограждения.

– Пойми, я устроена по-другому. Слова для меня имеют отдельную, реальную жизнь. Так получилось. Меня нельзя обманывать. Это не формула речи, после расскажу тебе о совпадениях, которые меня преследуют. Знаешь, бывает страшновато. А сейчас поверь, что, если хоть раз солжешь мне, пусть в мелочи, – добром не кончится. Я могу заболеть от твоей лжи. Серьезно.

– Рыбка моя, не надо меня ни в чем подозревать, ты знаешь, как я к тебе отношусь, а это главное. Считай, что я все понял. Давай прекратим ругаться и пошли, я тебя с бабушкой познакомлю.

Спустя неделю Денис заявил, что его лично вызывают на консультацию к скандально известному депутату, а я слегла с жесточайшей ангиной. Вернувшись из поездки, он делал мне свой знаменитый акупунктурный массаж, и через три дня болезнь отступила. Мама души не чаяла в Денисе, ничуть не возражала против его ночевок у нас и уже называла сынком. Он бегал за молоком и чистил картошку. Не обещал больше говорить одну правду, но видно было, что его проняло наконец.

– Знаешь, – сказала я в тот день, когда он собрался ехать к бабушке, – еще раз обманешь, еще один-единственный раз, и я просто умру.

Мой любимый ошалело посмотрел на желтый потолок в прихожей и раздумчиво ответил:

– Покрасить надо потолок-то. На той неделе вернусь с курсов повышения квалификации при тибетском монастыре и покрашу.

Сфинкс

Не могу сказать, что я понимаю женщин хуже, чем остальные, нет. Так же как остальные мужчины, я не понимаю их вовсе. Мое отличие от прочего сильного пола в том, что я никогда не боялся признать сей факт. Более того, в самом нежном возрасте я прекратил бессмысленные попытки разобраться в алогичном явлении, называемом (в совокупности со всеми вытекающими) женщиной. Возможно, повторяю, всего лишь возможно, что поэтому я до сих пор не женат. Мои друзья преуспели больше – или меньше – на данном поприще: дети, тещи, разводы, наконец. Я не суетился. И когда в меру симпатичная девушка с двумя большими чемоданами остановила меня (без всякого повода с моей стороны) прямо посреди родной улицы в час, когда нормальные люди торопятся на службу, я ни сном ни духом, как говорится, не предполагал, во что это выльется.

Вылилось в ту самую емкость под названием «брак»: послезавтра я женюсь. Не подумайте, будто я жалею о том, что подставил руки под чемоданы и теперь, уже совсем скоро, мне предстоит испить из общего котла полной чашей.

Я не оставил привычки не понимать женщин и не сделал исключения для любимой. Признаться, даже не понял, как до этого дошло, до брака то есть. Но что значит маленькое частное непонимание по сравнению со всеобъемлющим? Так, при вынесении приговора, мелкий срок поглощается большим.

Я мало что знаю о своей… невесте. Язык спотыкается на слове, словно узел из сухожилий, неведомым образом прокравшийся в мягчайшую вырезку, вносит сбой в ровный ход мясорубки. Не подумайте, с вас станется, что моя любовь отличается скрытностью, нет, такого не бывает. Любая женщина первым делом выплескивает на свою свежеобретенную половину то, чего ей, половине, не хватало до этого (по представлению женщины), и то, чего было в избытке. А именно: воспоминания детства, подробное описание подруг и – ну совершенно незначительных – предыдущих воздыхателей, кудель родственных связей, книжки, прочитанные на момент наступления половой зрелости, способы приготовления маски для лица из пищевых продуктов, купленных вами для совместного завтрака, и так далее, до конца страницы.

Моя любовь изложила перечень после первой же близости, и наивно было бы надеяться, что говорливости женщины можно нанести ущерб таким примитивным способом, как секс. Начиная перечень именами коров, принадлежавших ее бабушке после войны, и кончая вариантами будущего трудоустройства и получения лимитной прописки, дабы не отягощать меня – конечно, она не думает, что я что-нибудь подумаю, будто бы она выходит за меня просто так, как обычно думают при браке с иногородними, но мы выше этого, а твои родственники, как ты думаешь? – она прерывалась только затем, чтобы зажать шпильки во рту во время Большого Утреннего Туалета и изредка вечером в душе.

Так что скудное знание своей невесты – моя собственная, добровольно принятая проблема, но я рассуждал на эту тему в самом начале. Впрочем, знание тут ни при чем, и отвлекаться от сюжета не стоит.

Примерно на пятый день нашего знакомства мне пришла в голову апокрифическая мысль, что, может, эта женщина не лучше других, вернее, не отличается от других, но, собственно, почему бы мне не попробовать самому быть как другие мужчины. Не в смысле, что я ждал от брака роз и чернослива, но стало казаться, что моя милая дурочка не слишком испортит суконную обивку письменного стола в отличие от ныне покинувшей меня ангорской кошки. А если начистоту, у нее оказались такие трогательные детские бровки домиком, что я забывал сердиться, когда находил в помойном ведре привычные домашние брюки с аккуратно выпоротой молнией.

Итак, послезавтра моя жизнь частично изменится. Но допускаю неточность, она изменилась месяц назад, поскольку в общежитии, куда направлялась, моя любовь не прожила ни часа. Как вручила мне свои чемоданы на улице: помочь донести от остановки, общежитие-то через дом от моего, так и не расставалась со мной. Везде хвостиком: и в магазин, и ко