Путешествие из Бухары в Петербург - Ахмад Дониш

счастьем. Все — подлые и благородные — ныне облачаются в драгоценные одеяния, надевают новые пышные чалмы, ни на кого не обращают внимания и не замечают в мире никого, кроме себя. Все поглощены лишь тем, чтобы быть знакомыми с эмиром, сидеть рядом с казием, стать собутыльником раиса и соседом начальника стражи.

Если же присмотреться к ним хорошо, то эмир никто иной, как развратник и кровожадный тиран, казий — заядлый взяточник и вымогатель, раис — продажный сводник и безбожник, а начальник стражи — пьяница и игрок, атаман разбойников и главный вор.

К числу мероприятий, проведенных эмиром Музаффаром для привлечения на свою сторону симпатий народа, относится то, что он положил в казну все деньги, собранные народом на священную войну. Если кто-либо нуждался в деньгах, то должен был обратиться к правительству, поступить на службу и получить деньги.

Далее, он скупил для эмирских садов почти все земли бедняков. Стоило ему где-нибудь увидеть фруктовый сад, как он сразу его покупал, чтобы все фрукты находились в казне. Всякий, кому хотелось поесть винограда, должен был обратиться туда, сослужить службу и скушать огурец.

Далее, всех музыкантов, певцов и чтецов он силой вынудил служить себе. Это относится и к танцовщицам и плясунам. Так что, если кто-либо хотел повеселиться, послушать музыку и посмотреть танцы, то должен был служить этому высокому чертогу, и тогда он мог получить наслаждение.

Эмир расставил повсюду специальных людей, мужчин и женщин, чтобы они приводили во дворец, на потребу ему красивых девушек, где бы ни обнаруживали их. А уж после этого, если кто-либо хотел жениться, должен был заявить об этом во дворец, чтобы ему оттуда назначили девушку, с которой он сочетался бы браком.

Вызывает удивление то, что некоторые тщеславные люди поступают на службу в надежде получить деньги. Человек служит год за годом до десяти лет, продвигается по служебной лестнице, эмир запоминает все, что было приобретено им за долгую службу, и в один прекрасный день отбирает все под пытками, придравшись к какому-либо пустяку. Бедняга пытается откупиться тем состоянием, которое он получил по наследству, но напрасно.

Если кто-либо добивается близости к эмиру во имя угощения, то за кусочек огурца он должен снести сто ударов по голове. Если кто-либо приходит во дворец, желая послушать музыку и посмотреть танцы, то он видит, что все певцы и танцовщицы покачивают от голода головой и бедрами и вопят от нетерпения. Посидит он, послушает, пока не проголодается, а потом сбежит. А если кто-либо обратится во дворец, желая жениться, то ему придется каждые два-три дня посылать жену туда, так как ею пользуются на правах общности.

И потому-то ко дворцу эмира доступ был открыт только глупцам и подлецам.

Всевышний и всесвятой творец своей совершенной мудростью даровал людям сомнение, неудовлетворенность и соблазны, которые проявятся в какой-либо области их общественной или семейной жизни. Если одни люди не берутся за какое-нибудь важное дело, считая его унизительным для себя, то другие возьмутся за него с удовольствием, и развитие мира держится на этом.

Когда судьба предрешает, чтобы Заххак[72], при всей его жестокости и безбожии, процарствовал тысячу лет, то, несомненно, разумным и справедливым мужьям противно служить ему и общаться с ним. Без сомнения, глупцам и подлецам дают власть для того, чтобы они привели страну к упадку и служили нечестивцу. Ведь каждый, кто обладает хоть небольшим умом, знает, что беседовать с эмиром лучше, чем с истопником, что роскошные ковры во дворце приятнее золы в бане, что яства во дворце лучше базарных кушаний, которыми питаются нищие. Если такому человеку будут наносить в день сто палочных ударов, с условием не лишать его благ общения с эмиром, то он предпочтет это всему, так как у такого глупца в мире одна единственная цель — это еда, облегчение от еды и плотские наслаждения, ничего другого он не знает.

Поскольку мир подвержен возникновению и исчезновению, то, когда какая-нибудь страна приходит в упадок, бог создает людей, которые своей мудростью и справедливостью приводят её в цветущее состояние, как мы уже говорили об этом раньше.

Для исполнения своих желаний эмир придумал еще один способ: на все должности и доходные места он назначил родителей молодых девушек. А человека, у которого не было дочери, считали глупцом, будь он даже мудр как Бу-Али,[73] и не допускали ни к какой должности, ни в войске, ни среди духовенства. Тех же, у кого были дочери, назначали на любую должность. И удивительно только, что вскоре такой человек оказывался в жалком положении, так как его прогоняли за то, что он ради этого мира совершил преступление против религии, согласившись на распутство своей дочери. Во дворце эмира, который был рабом плотских страстей, не было убежища для добродетелей. В первые годы правления эмир из стыдливости или, быть может, желая прикрыть разврат, сочетался каждый день с двумя-тремя девушками законным браком в присутствии муллы и опекунов, с чтением молитв. Этих девушек поселяли в эмирском дворце. Так как это стало доставлять мною хлопот, то они придали всему этому вид необходимого для государства дела.

Впоследствии чтение молитвы и присутствие муллы сочли излишним и ограничились произнесением слов: «я выдаю замуж», «я женюсь». Но вскоре и это сочли обременительным, отменили все формальности и остановились на одном условии, что если какая-нибудь девушка нравилась эмиру, то он согласно желанию, сочетался браком с ней и никого не тревожил. Когда же таких девушек, лишенных девственности, накапливалось пятьдесят или сто, то их выводили толпами и отдавали без выкупа каждому, кто хотел, будь он военный или невоенный. А во дворце начинали искать новых девушек.

Жители Бухары так привыкли к этому, что многие, чьи дочери даже еще не достигали совершеннолетия, приходили и заявляли эмиру:

— У нас дома есть добротный товар, достойный эмира.

И знатные, и простые люди примирились с этим, каждый считал своим долгом гордиться этим. Те, кто родился в это благословенное время, были убеждены, что этот обычай столь же древен, как мир. Дряхлые старцы, видя, как ловкие и беззастенчивые юноши, отвернувшись от религии отцов, промышляют такими делами, начинали подражать им и говорили себе: «Мы провели жизнь в бедствиях и страхе, но теперь никто не живет так и всё-таки земля не разверзлась, небо не обрушилось».

Многие старцы и юноши упустили из своих рук нить религии и действовали по принципу «что захочу». Каждый в вопросах религии без зазрения совести действовал так, как