Аптекарь сатаны - Виталий Михайлович Егоров

– Слушай, урод. Основной задачей немецких концлагерей было физическое уничтожение узников после использования их рабского труда. Ты взял на вооружение нацистский способ умерщвления людей. Так получается? – еле сдерживая себя, спросил Лешего оперативник.

– Может быть…

– А ты знаешь, что Андрейченко помогал варить эту трубу?

– Нет, не знал… Значит, судьба, – усмехнулся душегуб.

– Подруга твоя, естественно, не знала об убийстве?

– Нет, нет, не знала. Я напоил Андрейченко водкой с клофелином, а затем положил его в газовую… в контейнер.

– Тебе не кажется, что твоя подруга слишком многого не знает, что творится вокруг тебя? Не прикрываешь ли ты ее?

– Нет, она не при делах, – мотнул головой убийца.

Леший оберегал свою подругу не из каких-то высоких чувств. Он понимал, что ему нужен человек, который на воле держал бы связь с Бедовой, чтобы вытащить его из тюрьмы. Поэтому он всячески ограждал от неприятностей эту давно уже опостылевшую ему женщину. В случае, если бы сейчас не взяли Лешего за жабры, Глаше, скорее всего, в скором времени была бы уготована незавидная судьба стать одной из жертв маньяка. Сыщики, в глубине души подозревая Глашу в соучастии, конечно же, не знали о тайных замыслах Лешего.

– Почему не спрятал контейнер после убийства? Мы же могли прийти в любое время в твою усадьбу.

– Утром хотел увезти к Мам… к Бедовой на дачу, но не получилось, не успел…

– А почему поторопился с контейнером? Мог бы еще парочку человек заморить там.

– Я понял, что за Андрейченко взялись серьезно. Я думал, что его труп пройдет как некриминальный, а тут следственная группа, следы машины…

– Рассчитывал, что мы, как обычно, закроем дело?

– Не без этого…

– Что собирался делать с контейнером в последующем?

– Этот контейнер действительно предназначен для дачи Бедовой. Она у меня просила его под кладовку.

– А ты его переоборудовал под газовую камеру…

– Недельки через две я все равно отвез бы ей контейнер.

– А за это время еще пару-тройку человек заморил бы?

– Не знаю, не планировал, – тяжко вздохнул подозреваемый.

– Почему поменял колеса на машине?

– Мне посоветовали…

– Кто посоветовал?

– Один человек… Он предупредил меня, что нашли следы протектора.

– Из наших?

– Да.

– Кто такой?

– Зачем он вам?

– Отвечай на вопрос!

– Слуцкий.

– Слуцкий, Слуцкий, – повторил Чижов в задумчивости. – Это который из ГАИ?

– Да.

– А откуда он узнал про изъятые следы протектора?

– Не знаю.

– Теперь последний вопрос. Как ты убил Кишаева?

– Крысиным ядом. Налил в бутылку с коньяком.

– Бутылку ты забрал с собой?

– Да. Она была пустая, я и прихватил. По дороге выбросил в мусорный бак.

– Надо полагать, что и Матова таким же образом хотел отправить на тот свет?

– Да. Но яд оказался слабеньким.

– Опять крысиный?

– Да, только концентрация была маленькая, – непроизвольно сожалея о неудачном убийстве, посетовал Леший.

– А почему для Матова пожалел яду? – недоуменно спросил опер.

– Я влил в две бутылки с виски все, что у меня осталось. Готовый раствор несколько дней стоял у меня дома, я подыскивал человека, который смог бы кинуть передачу на зону, а за это время яд потерял свою первоначальную силу.

– Где доставал яд?

– Глаша… У незнакомых мне людей.

– Значит, Глаша. Клофелин, скорее всего, тоже она доставала. Правильно говорю?

Леший насупленно промолчал, пропустив мимо ушей заданный вопрос.

– Ладно, Леший, ты убедил нас, что говоришь правду, – сказал Чижов, заканчивая свою писанину. – Сейчас поедем в прокуратуру, тебя допросит следователь. Советую без фокусов, иначе история повторится, и на этот раз никаких торгов не будет, сразу отдадим Матову!

– Все, все, как обещал, так и сделаю! – заверещал убийца. – А насчет моего имущества – будете брать себе?

– Леший, ты и вправду дурак или прикидываешься? – усмехнулся опер. – Суд использует твое имущество, чтобы выплатить компенсации родственникам убитых, если, конечно, найдутся таковые, что маловероятно. Ты же убивал избирательно, чтобы никто не имел претензий, в том числе и милиционеры.

– Халявщики всегда найдутся, на чужое добро рот разинуть все горазды, – зло выговорил Леший.

– Тебе ли об этом говорить? – улыбнулся оперативник. – Ты захватил все хозяйство Грабовского, а теперь заранее укоряешь возможных родственников убитых тобой людей, что они разинули рот на твое добро… Леший, ты и вправду, может быть, больной? Может быть, тебя показать врачу из дурдома?

Леший ничего не ответил, уперся пустыми глазами в пол машины.

Чижов, прежде чем положить объяснение Лешего в папку, посмотрел на его подпись и спросил:

– Леший, почему ты написал фамилию печатными буквами?

– Я всегда так пишу.

– И подписываешься печатными?

– Да.

– Странно. Ранее писал нормально, – засомневался сыщик, вытащил из папки постановление о его освобождении и ткнул в него пальцем. – Тут же ты подписался нормальным почерком?

– С тех пор как меня ударили битой по голове, я, когда сильно волнуюсь, пишу печатными буквами, потому что у меня все расплывается в глазах. Как раз сейчас я тоже разволновался…

– Ладно, поверим пока, – проговорил сыщик и приказал водителю: – Поехали в прокуратуру.

9

Олейник был в кабинете. Увидев Чижова, он воскликнул:

– Олег, ты куда пропал?! Я звоню, звоню, а вы все словно в омут… Как там Леший?

– Все отлично, Игорь! Леший полностью признался, вдобавок рассказал еще про восемь убийств.

Следователь от неожиданности выронил кипу бумаг на пол.

– Хорош врать!

– Все серьезно, Игорь, за ним девять трупов. Поздравляю тебя с раскрытием!

– Погоди поздравлять, еще рано. Объясни, что за трупы, уголовные дела были возбуждены?

– Кроме Кишаева, нет…

– И по Кишаеву признался?! – поразился услышанному следователь. – Сколько нервов он потрепал нам по этому делу! Еще что?

– Убийство одного армянина…

– А этого за что?

– Как он говорит, убрал как конкурента.

– Дальше?

– Некто Щукин. Приехал из Москвы от того самого Грабовского и здесь нашел свою погибель. По нему заведено разыскное дело как на пропавшего без вести, труп еще не найден. Леший говорит, что утопил его в реке перед ледоставом.

– Если считать нашего Андрейченко, получается четверо. А еще пятеро кто?

– Некий Онищенко Мирон, его рабочий, и еще четверо, которые у него когда-то тоже работали.

– Ничего себе, – озадаченно проговорил следователь. – Как вы его смогли расколоть на столько дел?

– Блестящая оперативная комбинация и никакого жульничества! – улыбнулся оперативник.

– Не хвались раньше времени, – усмехнулся следователь. – Я сейчас буду работать только по Андрейченко. По остальным делам ищите трупы – они, даже если и были обнаружены как неопознанные, прошли без признаков насильственной смерти. Трудно будет доказать убийства. По-моему, нашел ты себе работу не на один день.

– Правильно, это мы берем на себя, – согласился со следователем сыщик. – А ты занимайся только Андрейченко.