Единорог - Питер О`Доннел

Модести пошевелилась, и ее рука скользнула под подушку, где лежало конго. Затем она снова заворочалась, и другой рукой как бы невзначай коснулась края столика и нащупала у лампы тюбик губной помады.

Этот тюбик был изготовлен Вилли Гарвином и являл собой газовый баллончик, с помощью которого можно было нейтрализовать человека на расстоянии шести футов. Она сжала тюбик в руке, а большим пальцем нажала кнопку настольной лампы.

Не успел вспыхнуть свет, как Модести уже сидела в кровати.

В комнате был гость. Он расположился в качалке у окна с задернутыми шторами. На нем был легкий светлый пиджак и темные брюки, белая рубашка и гладкий бордовый галстук. Волосы темные, густые и довольно длинные, хоть и тщательно подстриженные. На загорелом, слегка продолговатом лице выделялись чуть насмешливые зелено-голубые глаза. Это неординарное лицо обладало той самой притягательностью, которая возникает благодаря сочетанию испанской и ирландской крови.

Оперевшись на руку, сжимавшую конго, Модести почувствовала знакомое покалывание в пальцах. Она быстро взяла под контроль эмоции и сказала:

— Привет, Майк.

— Привет, — отозвался он приятным голосом, в котором еле угадывался характерный ирландский акцент. — Ты, как я погляжу, по-прежнему спишь в чем мать родила — даже когда одна.

Он созерцал ее обнаженное тело со смесью легкого удивления и одобрения, словно обозревая что-то давно ему известное; отмечал, что если Модести и изменилась с тех пор, то в лучшую сторону. Модести и не попыталась прикрыться, лишь проговорила:

— Да. Кинь мне халат.

Он встал, взял белый нейлоновый халат, лежавший у изножья кровати, передал ей и вернулся обратно на свое место.

— Первую часть жизни ты спала, не раздеваясь, зато теперь решила спать нагишом, так?

Она кивнула. Конго снова отправилось под подушку, а помада оказалась на столике. Модести набросила на себя халат, посмотрела на Майка Дельгадо и почувствовала, как у нее сильнее забилось сердце. Это ее рассердило, и она коротко спросила:

— Как ты сюда попал?

— Через балкон. — Он лениво показал рукой на шторы. — Я, конечно, мог бы позвонить или постучать в дверь, но привычка, как известно, вторая натура. — В зелено-голубых глазах Дельгадо заплясали иронические искорки.

— Правда? Я лично так не считаю.

— Ты завязала. Но между прочим, по-прежнему спишь голой. Модести вяло пожала плечами, взяла сигарету из золотого портсигара на столике, закурила.

— А ты по-прежнему не куришь? — спросила она.

— Ты же знаешь, я веду добродетельный образ жизни. — Говоря, он имел обыкновение шевелить своей длинной нижней челюстью, что придавало ему сходство с проповедником. Модести всегда получала от этого большое удовольствие. Она и теперь рассмеялась, но ее не отпускало напряжение. Впрочем, несмотря на это, мозги Модести работали четко, она просчитывала ходы, сопоставляла факты.

Майк Дельгадо вращался в тех самых кругах, где она как раз хотела бы сейчас оказаться, чтобы напомнить о своем существовании. У него были обширные связи. Возможно, он мог бы подтвердить справедливость догадки Тарранта, по крайней мере в какой-то степени. Но Майк думал лишь о собственной выгоде. Если задать ему вопрос напрямую, то по ответу трудно будет понять, говорит он правду или лжет. Даже если он ничего не знает, он может солгать из стратегических соображений, в поисках какого-то выигрышного для себя варианта.

Модести, впрочем, не обижалась на него. Она сама слишком долго играла в подобные игры.

Но даже если прямой вопрос сейчас не проходил, Майк Дельгадо был слишком ценным кадром, чтобы вот так от него отмахнуться. Интересно, не означало ли его внезапное появление, что Таррант все же ошибался. Ведь если кто-то вербовал тайную армию, имя Дельгадо непременно должно было бы фигурировать в списках вероятных кандидатов… Но нет… Он любил действовать сам по себе. Служить вместе с другими, как выразился Вилли, головорезами, не особо привлекало его. Как и Модести, Майк вращался по своей индивидуальной орбите.

Впрочем, он располагал агентами в самых разных кругах, и раз уж судьба привела его в номер Модести, имело смысл поддержать контакт. Модести внутренне усмехнулась, прекрасно понимая, что это будет за контакт.

Тут-то и заключалась, однако, опасность. Если Таррант был прав, и заваривалась каша, то совсем не время позволять разгораться тому внутреннему пожару, первые признаки которого Модести успела почувствовать у себя в груди. Сейчас было не до романа, а она понимала, что без романа она ни за что не позволит Майку уложить ее в постель.

Прошло уже лет пять с тех пор, как она в последний раз испытала вкус его поцелуев и тяжесть его худого, но мускулистого тела, но теперь ей показалось, что все это случилось лишь вчера. За эти годы Модести успела узнать и других мужчин — их было не то чтобы очень много, но и не так уж мало. Она щедро дарила — и получала в ответ — и тепло, и радость, и ощущение полета. Но из всех ее любовников лишь троим удалось увлечь ее в заоблачные выси, открыть ей мгновения, когда время останавливается и все естество вдруг освобождается от бренной земной оболочки.

Из всех троих Майк Дельгадо был первым, и потому он оставил в ее сердце особый след, занял уголок, который был вправе рассматривать как свою собственность. Впрочем, Модести подозревала, что и его сердце отчасти принадлежит ей. По этой причине она никогда не предлагала ему работы в Сети, да он конечно же отверг бы такое предложение, даже если бы оно и последовало.

Ее размышления перебил голос Майка:

— Сейчас, радость моя, ты не такая тощая, какой была в двадцать один год…

— Это плохо?

— Вовсе нет. — Ирландский акцент сделался гораздо более заметным. — Для постельных дел костлявость — скорее, недостаток, который ты отлично умела компенсировать… Ну, а теперь, полагаю, ты и вовсе чудо. — Без паузы он осведомился: — А как поживает Вилли Гарвин?

— Отлично. — Она смахнула пепел в пепельницу, которую Держала на коленях. — А ты в Бейруте по делу?

— Ни в коем случае. — Вокруг его глаз появились многочисленные лукавые морщинки. — Я отдыхаю после весьма удачного выступления в Макао.

— Золото?

— Имей совесть, радость моя! Разве я когда-нибудь задавал тебе такие вопросы?

— Извини. Когда ты узнал, что я тоже здесь? Тут лицо Дельгадо вдруг сделалось серьезным, и он глубоко откинулся в кресле.

— Час назад. Вскоре после того, как ты проиграла целое состояние Джону Даллу.

Она кивнула. Ничего удивительного. За их лихим поединком наблюдало двенадцать человек, а новости, вроде истории о фантастической победе Далла, распространяются молниеносно. Как, собственно, и хотела Модести.

— Какая муха тебя укусила? — удивленно спросил Маяк.

— Разве я когда-нибудь задавала тебе подобные вопросы? — улыбнулась Модести.

— Я никогда не совершал поступков, которые могли бы таковые спровоцировать. — Он посмотрел на нее с оттенком сострадания, и Модести задумалась, искренне ли он сочувствует ей или это все игра. — Слухи ходят жуткие. Сначала я услышал, что ты просадила полмиллиона, а когда дошел от бара до улицы, то сумма перевалила за миллион.

— Неплохо. Если пересчитать на фунты, то я всего проиграла более трехсот тысяч. Девять раз подряд не повезло, а последняя сдача могла бы отыграть мне весь проигрыш, но, к сожалению, только удвоила его.

— Боже правый! — только и сказал он и тихо присвистнул.

Модести кивнула в сторону двери, которая вела в гостиную.

— Если хочешь выпить, то все там.

— Спасибо, как тут не выпить. — Он встал и, уже почти подойдя к двери, спросил: — А тебе? Красное вино?

— Сейчас не хочу. Если, конечно, ты в состоянии пить без компании.

На какое-то мгновение к Дельгадо опять вернулось веселое настроение, и он парировал:

— Я готов обходиться без компании практически всегда. За одним исключением.

Он вышел в гостиную, зажег свет. Потом Модести услышала звон стекла. Через минуту Майк появился в спальне с бокалом бренди с содовой и со льдом. Он миновал кресло у окна и присел на край кровати.

— Это большие деньги, — сказал он с легкой грустью. — С чем же ты теперь осталась?

Модести постаралась добавить в улыбку горечи.

— Это не разорение, но неприятный удар.

— Я слышал, у тебя неплохая квартирка в Лондоне. И еще дом в Танжере.

— Я уже успела взять в долг под них. Не исключено, что придется что-то продать.

Дельгадо отпил половину бокала. Вторым глотком он допьет его до конца, отметила про себя Модести. Он снова смотрел на нее с любопытством.

— Что же ты теперь будешь делать, Модести?

— Я знаю, чего я делать не буду: искать богатого мужа или любовника. И еще я не намерена переезжать в трехкомнатную квартиру.

— Но чем же ты собираешься заняться?

— В смысле работы?

— Ну да.