Ночные крылья - Роберт Силверберг

Он пришел в изумление.

– Но ты ведь принадлежишь к гильдии.

– В эти дни быть Наблюдателем – это все равно, что не принадлежать к ней. Зачем мне вести наблюдение? Я свободен от обязательств.

– Возможно. Но ты стар, чтобы вступить в новую гильдию.

– Не слишком стар.

– У членов нашей гильдии нелегкая жизнь.

– Я намерен упорно работать. Я желаю учиться. Хоть я и стар, любопытство еще не оставило меня.

– Стань Пилигримом, как твой друг. Повидай мир.

– Я видел мир. Теперь я хочу изучить прошлое.

– Ты можешь получить всю интересующую тебя информацию внизу. Наши банки информации открыты для тебя, Наблюдатель.

– Это не то. Примите меня в гильдию.

– Вступи учеником в гильдию Индексаторов, – предложил Элегро. – Они имеют доступ к информации, но к их работе не предъявляется столько требований.

– Нет, я прошу Летописцев принять меня в ученики.

Элегро тяжело вздохнул. Он ломал свои пальцы, вертел головой, губы его кривились. Он явно был в замешательстве. В это время открылась внутренняя дверь, и в комнату вошла женщина в одеяниях летописцев. В руках у нее был небольшой музыкальный шар. Она остановилась, явно удивленная тем, что у Элегро посетители, кивнула и сказала:

– Я приду позже.

– Останься, – предложил ей Элегро.

Нам с Принцем он представил ее:

– Это моя жена – Олмейн. А это Путешественники, только что пришедшие из Роума, – объяснил он жене. – Они принесли шаль Бэзила. Наблюдатель хочет поступить учеником в нашу гильдию. Что ты скажешь на это?

Олмейн поморщила свой белоснежный лоб. Она положила музыкальный шар в темную хрустальную вазу. Шар включился и, прежде, чем она его выключила, раздалось несколько звенящих звуков. Затем она принялась рассматривать нас, а я ее. Она была явно моложе своего мужа. Он был средних лет, а она, казалось, только прошла первую пору зрелости. Очевидно, подумал я, она побывала в Ерслеме, чтобы возродить свою юность. В таком случае странно, что ее муж не сделал то же самое. Внешность ее, безусловно, отличалась привлекательностью. На ее широком лице выделялись высокий лоб, выдающиеся скулы, крупный, чувственный рот и выступающий вперед подбородок. Черноту ее волос резко оттеняла необычная бледность кожи. Сейчас у нас редко можно встретить белую кожу, хотя теперь я знаю, что в древние времена это было обычным явлением. Эвлюэлла, моя любимая малышка Летательница, обладала таким же сочетанием черного и белого, но на этом сходство этих двух женщин заканчивалось. Эвлюэлла казалась воплощением хрупкости, а Олмейн олицетворяла силу. Ее длинная изящная шея покоилась на плечах прекрасной формы. У нее было цветущее тело, высокая грудь и крепкие ноги. А осанка поистине королевская.

Она некоторое время изучала нас своими широко расставленными темными глазами и, наконец, спросила:

– Наблюдатель считает, что у него достаточно способностей и знаний, чтобы поступить в нашу гильдию?

Казалось, вопрос был обращен к любому, кто взялся бы ответить. Я колебался. Элегро тоже. Наконец Принц Роума сказал повелительным тоном:

– У этого Наблюдателя достаточно знаний и способностей, чтобы вступить в вашу гильдию.

– А кто ты такой? – требовательно спросила Олмейн.

Принц мгновенно изменил тон.

– Я несчастный слепой Пилигрим, который пришел пешком из Роума вместе с эти человеком. Если мне позволено рассудить, я считаю, что вы сделаете ошибку, если не примете его в ученики.

Элегро поинтересовался:

– А что ты намерен делать? Какие у тебя планы?

– Я ищу здесь только убежище, – ответить Принц. – Я устал от бродяжничества, и мне нужно многое осмыслить. Позвольте мне выполнять здесь какие-нибудь мелкие поручения. Я не хотел бы разлучаться со своим спутником.

Мне Олмейн сказала:

– Мы обсудим твою просьбу. В случае согласия ты будешь подвергнут испытаниям. Я буду твоим поручителем.

– Олмейн! – воскликнул Элегро, явно изумленный.

Она улыбнулась всем нам безмятежной улыбкой.

Казалось вот-вот разразится семейная ссора, но этого не произошло.

Нам предложили еду, соки, крепкие напитки и ночлег. Пока мы ужинали, Летописцы собрались, чтобы обсудить мою необычную просьбу. Принц пребывал в каком-то странном возбуждении. Он глотал пищу не пережевывая, опрокинул флягу вина, нервно перебирал обеденные принадлежности, время от времени касался своих металлических зрачков.

Наконец он попросил тихо, но нерешительно:

– Опиши мне ее.

Я сделал это, стараясь нарисовать картину, как можно более полно.

– Ты говоришь, она красивая?

– Мне кажется, да. Вы знаете, в моем возрасте нужно полагаться на зрение, а не на гормоны, которые выделяют железы.

– Ее голос возбуждает меня, – признался Принц. – В ней есть сила. Она божественна. Должно быть, она красива, было бы несправедливо, если бы ее тело не соответствовало голосу.

– Она, – напомнил я сурово, жена другого и оказала нам гостеприимство.

Я вспомнил тот день в Роуме, когда паланкин Принца вынесли из дворца, и Принц высмотрел Эвлюэллу, приказал привести ее к нему и, задернул занавески. Властитель может командовать людьми более низких гильдий, а Пилигриму это не позволено, и я опасался намерений Принца Энрика. Он снова потрогал свои глаза, его лицо пришло в движение.

– Обещайте мне, что вы не будете ее беспокоить, – сказал я.

Уголок его рта дернулся, он готов был сердито ответить, но сдержался.

– Ты неправильно судишь обо мне, старик. Я буду уважать законы гостеприимства. Будь добр, возьми вина.

Я протянул руку в нишу и получил еще одну фляжку. Это было крепкое красное вино – не такое, как золотистое в Роуме. Я налил вина, мы выпили.

Фляжка скоро опустела. Через несколько мгновений вошла Олмейн. Она сменила свою одежду. Раньше на ней было дневное платье темного оттенка из грубой ткани, а теперь она надела алое платье, закрепленное на груди. Оно подчеркивало все достоинства ее фигуры. Меня удивило, что пупок ее был открыт. Ее соблазнительность привела в волнение даже меня.

Она произнесла благосклонно:

– Твоя просьба удовлетворена. Ты будешь под моим попечительством.

Сегодня же ты подвергнешься испытаниям. – В ее глазах вдруг появилась лукавая искорка. – Больше всего, чтобы ты знал, недоволен мой муж. Но неудовольствия моего мужа не следует бояться. Пойдемте со мной оба.

Она протянула руки и взяла нас с Принцем за руки. Пальцы ее были прохладными. Я внутренне дрожал как в лихорадке, и удивленно думал, что ощутил этот призрак юности, даже не побывав в водах дома возрождения в святом Ерслеме.

– Пошли, – повторила Олмейн и повела нас к месту испытаний.

3