Властелин Колец: Две Крепости - Джон Толкин

— Мы пойдем с вами, — заверил Мерри. — И сделаем все, что сможем.

— Да! — подхватил Пиппин. — Я хочу увидеть свержение Белой Руки. Я хочу быть там, даже если от меня будет мало пользы, я никогда не забуду Углука и переход через Рохан.

— Хорошо! Хорошо! — сказал Древобрад. — Но я говорю быстро. Не следует торопиться. Мне стало жарко. Я должен охладиться и подумать: легче кричать «остановлю!», труднее сделать это.

Он прошел к арке и некоторое время стоял под дождем капель. Потом засмеялся и отряхнулся, и там, где капли падали с него на землю, они вспыхивали красными и зелеными искрами. Вернувшись, он снова лег на кровать и замолчал.

Через некоторое время хоббиты снова услышали его бормотание. Казалось, он что-то считал по пальцам.

— Фангорн, Финглас, Фландриф, да, да, — вздохнул он. — Беда в том, что нас осталось слишком мало, — сказал он, поворачиваясь к хоббитам. — Только трое осталось из первых энтов, что ходили по лесам до наступления Тьмы: только я, Фангорн, и Финглас, и Фландриф — это эльфийские имена, а вы можете называть их Лиственный Локон и С-Кожей-Из-Коры, если вам так больше нравится. И из нас троих Финглас и Фландриф не очень полезны для нашего дела. Лиственный Локон стал очень сонлив, почти как дерево, он все лето стоит неподвижно и в полусне, и луговая трава вырастает ему по колено. Он весь покрыт лиственным волосом. Зимой он просыпается, но в последнее время он слишком малоподвижен и не может далеко ходить. С-Кожей-Из-Коры живет на горных склонах к западу от Изенгарда. Именно там и произошли самые большие неприятности. Он был ранен орками, и большинство его Древесного стада убито и уничтожено. Он ушел высоко в горы и живет там среди любимых берез и не спускается вниз. Конечно, есть немало более молодых энтов, если я только сумею поговорить с ними, если я смогу разбудить их. Мы неторопливый народ. Как жаль, что нас так мало!

— Почему же вас мало, если вы так давно живете в этой стране? — спросил Пиппин. — А может, многие умерли?

— О нет! — воскликнул Древобрад. — Никто не умер сам по себе. Некоторые за долгие годы, конечно, погибли от несчастных случаев, еще больше уподобились деревьям. Но здесь никогда нас не было много, и число наше не увеличивалось. Уже очень давно, ужасное количество лет у нас нет детей. Понимаете, мы потеряли своих жен.

— Как печально! — огорчился Пиппин. — Как могло случиться, что они все умерли?

— Они не умерли, — ответил Древобрад. — Я не говорил, что они умерли. Мы потеряли их, я сказал. Мы потеряли их и не можем найти. — Он вздохнул. — Я думал, все знают об этом. Среди людей и эльфов от Чернолесья до Гондора известны песни о том, как энты искали своих жен. Их не могли совсем забыть.

— Боюсь, что эти песни не преодолели Горы и не известны в Уделе, — заметил Мерри. — Не расскажете ли вы нам побольше или не споете ли одну из песен?

— Да, расскажу, — оживился Древобрад, по-видимому довольный их просьбой. — Но я не могу рассказывать подробно, только весьма коротко. Мы должны вскоре закончить наш разговор; завтра мы созовем Совет, предстоит много работы, возможно, начнется путешествие.

Это необыкновенный и печальный рассказ, — начал Древобрад после паузы. — Когда мир был молод, а леса обширны и дики, энты и их женщины, ах! Красота Фимбретиль, легконогой гибкой ветви, во дни моей нежной юности! — они ходили вместе и селились вместе. Но наши сердца росли по-разному: энты отдавали свою любовь тому, что встречали в мире, а их жены другим вещам, энты любили большие деревья, дикие леса и склоны высоких холмов, они пили воду из горных рек и ели только те плоды, что падали с деревьев. И эльфы научили их разговаривать, и они разговаривали с деревьями. А энтские девушки и женщины занялись деревьями и лугами, что лежат в солнечном сиянии у подножия лесов, они видели терн в чаще, дикое яблоко, ягоду, цветущую весной, зеленые водяные растения летом и зрелые травы в осенних полях. Они не хотели разговаривать со всеми этими растениями, а хотели, чтобы растения слушали их. Женщины энтов приказывали им расти в соответствии со своими желаниями, приносить плоды, которые им бы понравились, Женщины энтов хотели порядка, и совершенства, и мира (под которым они понимали вот что: растения должны оставаться там, где они их посадили). Поэтому они стали устраивать сады и жить в них. А энты продолжали бродить и приходили в сады лишь изредка. Затем, когда Тьма пришла на Север, энтские женщины пересекли Великую реку и устроили новые сады, и ухаживали за полями, и мы видели их еще реже. После того как Тьма была отогнана, земля энтских жен богато расцвела, а их поля были полны зерна. Многие люди учились искусству обращения с растениями у энтских жен и высоко чтили их; но мы для них стали только легендой, тайной в сердце Леса. Но мы все еще здесь, а все сады энтских жен исчезли, теперь люди называют их Бурыми землями.

Я вспоминаю, что когда-то очень давно — во времена войны между Сауроном и людьми Моря — ко мне пришло желание снова увидеть Фимбретиль. Она по-прежнему была прекрасна в моих глазах, когда я в последний раз видел ее, хотя и не очень похожа на энтскую женщину в старину. Потому что энтские жены согнулись и потемнели от своей работы; волосы их выгорели на солнце до цвета спелого зерна, а щеки их стали похожи на красные яблоки. Но их глаза оставались глазами нашего племени. Мы пересекли Андуин и пришли в их холодную землю, но обнаружили ее пустынной: она была сожжена и разграблена всюду, куда бы мы ни шли. Энтских жен нигде не было. Долго мы звали и долго искали; мы спрашивали у всех, кого встречали, куда ушли энтские жены. Некоторые говорили, что никогда не видели их; другие говорили, что видели, как наши женщины шли на Запад, третьи — на Восток, четвертые — на Юг. Но нигде, куда бы мы ни пошли, мы их не находили. Горе наше было велико. Много лет мы искали своих женщин, уходя далеко во все стороны и окликая их по прекрасным именам. А теперь энтские жены — лишь воспоминание, и бороды наши длинны и седы. Эльфы сочинили об этом много песен, и некоторые из этих песен перешли в языки людей. Но мы не сочиняем песен, довольствуемся лишь пением прекрасных имен, когда думаем о наших женщинах. Мы верим, что снова встретимся с ними, когда придет время, и, может, найдем землю, где будем счастливы вместе. Но предсказано, что это произойдет лишь тогда, когда мы утратим все, что имеем. Возможно, что наконец это время приблизилось. Ибо если Саурон в древности уничтожил сады, то теперь Враг стремится уничтожить и все леса.

У эльфов есть песня об этом, по крайней мере так я ее понял. Ее пели по берегам Великой реки. Заметьте, она никогда не была энтской песней: по-энтски это была бы очень длинная песня. Но мы знаем ее и иногда напеваем про себя. Вот как звучит она на вашем языке: