От царства к империи. Россия в системах международных отношений. Вторая половина XVI – начало XX века - Коллектив авторов

Выполняя взятые на себя обязательства оказать поддержку Речи Посполитой на дипломатическом уровне, Москва отправила в европейские страны ряд посольств с предложением принять участие в войнах против Порты[285]. В 1667 г. Россия, сообщая миру об одержанной победе, уже ставила вопрос о создании антитурецкой коалиции. Но теперь практически впервые специально снаряжались посольства, чтобы предложить различным государствам вступить в союз против Османской империи. Состав государств, в которых побывали гонцы, оставался тем же, что и в 1667 г. (добавилась лишь Саксония). В Вену, Венецию, к папе римскому, в Саксонию и Бранденбург поехал П. Менезиус. В Англию, Францию, Испанию повез царские грамоты А. Виниус. Швецию, Данию и Соединенные Провинции предстояло посетить Е. И. Украинцеву Не вполне ясно, отдавали ли себе московские власти отчет в том, что рассчитывать на содействие большинства стран не приходится.

Идея сформировать широкую коалицию получила в адресованных разным государям грамотах дальнейшее развитие. М. Д. Каган в свое время отметила, что царские грамоты, которые вручили П. Менезиусу по содержанию были близки к текстам вымышленных грамот турецкого султана к польскому королю. В этой переписке получил отражение вопрос об антитурецкой коалиции 70-х гг. и вступлении в войну Русского государства. При создании документов использовалась манера переписки Ивана Грозного[286]. Но в грамотах 1672 г. речь шла уже не столько о том, что турки поработили «греческое царство», а о враждебности Османской империи по отношению ко всем христианам, о необходимости объединения сил всех христиан против «неверных». Москва призывала европейские державы завершить Голландскую войну, чтобы противостоять «бусурманам». Например, в грамоте Людовику XIV выражалось пожелание, чтобы он урегулировал отношения с Соединенными Провинциями и направил войска против султана.

Конечно, попытка создать широкую антиосманскую коалицию не принесла результатов. Московские гонцы в большинстве стран получили отказ оказать помощь в борьбе с турками в связи с Голландской войной. К тому же намерение России добиваться избрания царевича польским королем вызывало озабоченность в Европе. Так, «Gazette de France» писала в начале 1674 г., что под видом ведения переговоров о создании антитурецкой коалиции царь преследует свои интересы в Варшаве[287].

Особое внимание в Москве уделялось вопросу о сближении с папской курией. В 1672 г. во время заседания Боярской думы А. С. Матвеев, возглавлявший Посольский приказ, говорил об особом месте курии в организации отпора османам, о желательности возобновить контакты с папой[288]. Посольство 1672 г. способствовало восстановлению связей с Римом притом, что курия, продолжая политику 60-х гг. XVII в., действительно активно включилась в дело создания антиосманской коалиции. Как указывали в ноябрьских отписках Украинцев и Виниус, папа выразил готовность направить посольства в разные государства с просьбой помочь Речи Посполитой в борьбе с Портой. По словам Виниуса, целью этой акции было «всякими мерами то государство из челюстей того неприятеля изхитить»[289]. Нунций Буонвиси поддержал идею создания коалиции в составе Речи Посполитой, России и Австрийской монархии.

Однако когда дело дошло до обсуждения конкретных союзов, Вена и Варшава не приняли предложения, сославшись на то, что основные переговоры должны проводиться именно у них (там же ставились главным образом другие вопросы, в первую очередь вопрос о польском престоле)[290]. Когда в Вену прибыл Менезиус, Леопольд I, более других опасавшийся нападения со стороны Османской империи, ограничился в грамоте царю выражением желания общими силами давать отпор туркам[291]. Не принесла результатов и поездка нунция в Варшаву в 1673 г., в ходе которой он предлагал полякам отказаться от ратификации Бучачского мира и продолжить войну с османами[292].

Русские предложения создать коалицию нашли отклик у Фридриха-Вильгельма. Однако попытки России и Бранденбурга заключить антитурецкий союз, в котором впоследствии приняли бы участие Речь Посполитая и Австрийская монархия, не дали результатов. Ни Алексей Михайлович, ни Фридрих-Вильгельм не были готовы оказывать вооруженную помощь польскому королю – Бранденбург вел борьбу за Восточную Пруссию[293].

Между тем избрание в начале 1674 г. польским королем Яна Собеского ориентировавшегося на Францию породило большое беспокойство как в России, так и в Европе – ведь фактически решался вопрос о том, на чьей стороне будет воевать Речь Посполитая. Русскому уполномоченному следовало подчеркнуть, что Собеский, являясь противником России и Леопольда I, собирается заключить мир с султаном и выступить против Австрийской монархии, чтобы она не воевала с Францией.

Из этого ясно, что у русских сложилось четкое представление о расстановке сил на международной арене. Россия хотела, чтобы Леопольд I сразу направил в Москву своих послов с целью договориться о союзе против Османской империи[294], что способствовало бы сохранению Речи Посполитой в сфере влияния Австрийской монархии. Леопольд I и его союзники в свою очередь ставили вопрос о том, не окажет ли Россия помощь Речи Посполитой в борьбе с Османской империей[295]. В свою очередь страны габсбургской коалиции вознамерились вовлечь Россию в Голландскую войну в качестве союзника. По сравнению с периодом Первой северной войны эти попытки активизировались: теперь Россия была в большей мере, чем раньше, включена в систему международных отношений.

В переговорах с Потемкиным в конце 1674 г. Леопольд I взамен своей помощи в войне с Портой намеревался получить помощь русских в борьбе со шведами. Потемкина уверяли, что Империя, завершив коалиционную войну, перебросит войска на границу с Речью Посполитой, и просили отправить войска на русско-шведскую границу в Лифляндии, дабы предотвратить вступление Швеции в Голландскую войну на стороне Франции[296]. Но Москва не была заинтересована разрывать отношения со Стокгольмом, так как шла война против османов, и действия в любой момент могли активизироваться. Таким образом, переговоры не увенчались успехом.

Добиваясь победы в Голландской войне, Людовик XIV стремился, по выражению французского историка Ф. Блюша, к «обходным союзам»[297]. 11 июня 1675 г. французский король и Яном Собеским заключили Яворовский договор. Предполагалось, что Речь Посполитая помирится с Портой и при условии получения французских субсидий будет оказывать противодействие Бранденбургу Фактически это означало бы войну Речи Посполитой против Леопольда I.

После заключения Бучачского и Яворовского договоров османское давление на Речь Посполитую уменьшалось, но усилилась угроза нападения султана на Трансильванию, что для Леопольда I означало отказ от проведения активной политики в западном направлении. Он собирался противодействовать замирению Речи Посполитой с Портой: это позволяло и дальше вести войну с Людовиком XIV. В результате заинтересованность Леопольда I в том, чтобы Россия активно поддержала Речь Посполитую в борьбе с османами, возросла.

Так же как Людовик XIV, поддерживая Яна Собеского, создавал «обходной союз», участники габсбургской коалиции хотели заключения «обходного союза» с Россией. В любом случае переговоры Русского государства с западными партнерами, русско-шведские переговоры (или русско-шведский конфликт, на который надеялись приезжавшие в Россию европейские послы) оказывались для западных держав второстепенными по отношению к основному конфликту.

В Москве побывали: посланец Бранденбурга И. Скультетус в 1673 г., затем в 1675 г., а также австрийские представители А. Ф. де Баттони и И. Г. Терлингер в 1675 г., голландский посол К. ван Кленк (1675–1676 г.), который в связи с дальней дорогой появился спустя несколько месяцев после приезда остальных. Еще позже прибыл датский дипломат фон Габель (1676–1677 г.).

Посланцы Леопольда I уверяли, что Варшава будет проводить ту или иную политику в зависимости от того, какую позицию займет Москва. Они отметили, что поскольку Россия не предоставила обещанной помощи, Речь Посполитая оказалась в фарватере французской политики. Если царь выполнит свои обязательства по отношению к Яну Собескому, то последний продолжит войну с Турцией. Посланцы подчеркивали, что в случае поражения Османской империи Алексей Михайлович «получит себе великую славу на вечные времена», «прославится… у всех християнских великих государей».

Вместе с тем в Вене пришли к пониманию того, что Россия стала сильнее Речи Посполитой – это касалось в первую очередь военного потенциала двух стран. Поэтому теперь поляки должны идти на уступки русским, и если Австрийская монархия сохранит свое влияние в Речи Посполитой, Варшаве придется заключить мир на условиях Андрусовского перемирия. Осознав, что Ян Собеский в достаточной мере упрочил свои позиции, и вопрос об избрании царевича польским королем уже не стоит, де Баттони и Терлингер говорили о готовности Леопольда I признать права русского царевича на варшавский престол, «хотя б и всю Полшу и Литву Господь Бог царскому величеству поручил». Москва выразила готовность противодействовать установлению мирных отношений Речи Посполитой с Османской империей.