Нет дороги назад - Александр Афанасьев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Бык два, сделаем все, что в наших силах. К вам направляется спасательная команда ВВС, она вытащит вас из этого дерьма. Попытайтесь собраться и удерживайте периметр. Держитесь и ждите нас, прием…
– Марка три, понял вас…
Крыша.
Плоская, как и большинство крыш на Востоке, без ограждения, но – хвала Аллаху, самая высокая в этом месте. Правее – массивный блок кондиционера и спутниковая тарелка – при шахиншахе принимать любые передачи кроме государственного телевидения было запрещено, но все у кого были деньги покупали спутниковую тарелку, платили полицейскому и смотрели что хотели. За него – они положили завернутого в ковер перса, случайно оставленного боевиками в живых.
Давно перейдя на одиночные, они держали оборону из последних сил. Боевики в городе были, их было полно, та чушь, что город чист – все это плевка не стоит. Единственно, что было хорошо – из гранатомета их было не достать, а минометов – у махдистов не было…
Лютый – держал оборону справа, в его поле зрения попадали часть улицы и соседние виллы с участками, отделенные заборами. В нечастых промежутках, когда он не видел целей – он набивал магазины. Каждый из них – имел по сто двадцать патронов в обоймах, неприкосновенный запас. Они давно уже перешли на него…
Один из боевиков – попытался перебежать улицу, чтобы прикрывшись забором, продвинуться ближе к дому. Лютый снял его двумя выстрелами – первый прошел правее, после второго боевик споткнулся и упал. Остальные даже не попытались его вытащить. Верят, что кто погиб на джихаде – станет шахидом, и ему рай.
Какой шахид?! Какой рай!? Эти уроды вообще хоть представляют – как может выглядеть рай?! Они же в жизни ничего не видели.
– Доложить по боеприпасам! – раздался крик командира
По боеприпасам. Ну… два полных еще есть, и один автомат кормит. Пока жить можно. Еще и пистолет – на самый, самый край.
– Семьдесят! – выкрикнул Лютый, когда пришла его очередь, но его голос потонул в грохоте. Как будто землетрясение началось.
Здание вздрогнуло под ними. Но не развалилось. Обернувшись, он увидел, что один угол обвалился, там дым…
Мать их… из безоткатки садят. Еще пара выстрелов – и здание просто рухнет!
– Противник…
И в этот момент – появились вертолеты…
Там, где было безоткатное орудие – через минуту не было ничего, только пыль и дым в проулке, куда оно откатилось для перезарядки. Ракета Вихрь с термобарической головной частью, пущенная с предельной, двенадцатикилометровой дистанции – попала точно в цель.
– Дым. Давай дым!
Шашка с зеленым дымом – запрыгала на посыпанной гильзами крыше.
Вертолет – спасательный Сикорский-89 – не найдя посадочной площадки – был вынужден просто зависнуть над зданиями, сбросив вниз приспособление, среди авиаторов именуемое корзиной. Это что-то типа зонтика наоборот, предназначено для прохождения толстой кроны леса, поэтому низ заостренный и очень тяжелый как у копья. Пробив крону, он раскрывается и может поднять на вертолет до полутонны груза – или сбитого летчика со спасателями…
Чтобы убраться отсюда быстрее – с вертолета сбросили сразу две лестницы, и эту самую корзину, в которую они погрузили завернутого в ковер раненого. Удивительно – но они остались относительно целы, после такого безумного боя. Конечно, бронежилеты отработали свое на все сто – но одной защитой это было не объяснить. Правильно говорят – неожиданная, заставшая противника врасплох атака – дает меньше потерь, чем оборона.
Лестница – дрожала под ногами. Рядом с ней – хвостовой пулеметчик вел прикрывающий огонь и гильзы – летели вниз одна за одной, сыпались как град. Одна попала на кожу – но он и боли не почувствовал. С хвоста – он забирался единственный, хвостовой пулеметчик протянул ему руку и втащил на аппарель. Потом – повернулся и показал кому то известный еще со времен римлян знак победы – большой палец вверх.
Вертолет начал подниматься…
Неужели все?
Он поднялся и побрел вглубь вертолета. Там, над захваченным живым персом – колдовал врач, который всегда есть в экипаже спасательного вертолета.
– Ну, что? – спросил его командир группы. Он сохранял спокойствие – как будто они только что не прошли через сущий ад, не потерли людей.
– Состояние тяжелое – ответил врач – пятьдесят на пятьдесят.
– Точка – два! – заорали от кабины.
Им надо было забрать еще одну группу.
– Он сможет говорить?
Врач сделал отрицательный жест.
– Не сегодня. Состояние очень тяжелое.
Командир группы достал из нагрудного кармана что-то вроде портсигара, стальной, блестящий, судя по чистоте обработки поверхностей – дорогая, качественная штука. Достал шприц-тюбик с красным наконечником, протянул врачу
– Вколите ему это…
– Это невозможно – запротестовал врач – он не выдержит допроса. Сердце не выдержит.
– Колите. Это приказ. Он владеет информацией по персидскому ядерному оружию.
Надо было знать Россию и русских, чтобы понять, что произойдет потом. Да, русская армия, как и любая армия – строилась на том, что приказ – это как глас Бога с неба, и требует добуквенного исполнения. Но еще – у русских была и честь. Это слово – не было абстракцией, и русские офицеры говорили "честь имею" не просто так. Честь – нечто неосязаемое, но единое, делающее русское офицерство единым целым. Кастой. Кланом. Русский офицер мог застрелиться от бесчестья, или для того, чтобы не выполнять бесчестный приказ. В североамериканской армии этого не было. В британской не было. В германской не было. А в русской было. И ничего, даже ядерные взрывы и гибель десятков тысяч людей – не могла это изменить.
А русский офицер – врач, помимо чести был связан еще и клятвой Гиппократа. Которая тоже была не простыми словами.
И потому врач поднялся с колен, презрительно кривя губы.
– Если желаете, можете сами заняться допросом, господин офицер. Честь имею…
Командир группы выругался про себя. Он знал, что этого врача не заставишь даже под дулом пистолета, и пытаясь, он только потеряет время…
И он сам – присел на колени перед раненым…
– Это оно?
Командир группы – поднес к глазам бинокль.
– Возможно… снижайтесь, посмотрим…
На дороге – стояли три сгоревших машины, точнее – остовы машин, то что от них осталось. Еще одной не было видно – вместо нее был только кратер, образовавшийся от прямого попадания ракеты…
– Снижаемся. Группе прикрытия готовность. Звезда один, пошел на снижение, ориентир – колонна…
– Звезда два, вас понял, прикрываю…
Сикорский – восемьдесят девять, переоснащенный для спасательных операций – резко пошел на снижение. Прикрывавший его В-80 – описывал в воздухе большие круги как овчарка возле пастушьего стада…
– Есть посадочная! Справа чисто! Слева чисто!
– Двадцать метров! Десять метров! Пять метров! Три метра! Касание!
Поднимая огромными лопастями облака пыли, вертолет жестко, на грани падения – плюхнулся на разровненную бульдозерами строительную площадку, которая случилась совсем рядом от места боя. Наверное, торговый центр строили – Шахиншах в последние три года их настроил во множестве: ему донесли, что на базарах концентрируются недовольные и заражают недовольством других. Теперь – неизвестно, когда построят. Примерно двести метров до расстрелянной колонны – но сегодня и здесь их можно идти целые сутки…
– Двинулись! Пошли, пошли, пошли!
Первыми – из вертолета выскочили парашютисты, обеспечивающие безопасность посадочной площадки. Отчаянные ребята, не раз и не два случалось так, что они оставались рядом со сбитым вертолетом до конца, так и погибали. Четверо – и четыре пулемета, на все стороны света, плюс три бортовых, которые в отличие от североамериканских Миниганов – отлично обходятся без электропитания и пробивают стены. Даже совершивший посадку вертолет – очень опасен…
– Так, двинулись! Пошли! Слон, идешь в хвосте! Лютый первый, дальше как обычно.
Перебежками – они двинулись к забору. Даже изнутри – он исписан исламскими лозунгами, хотя тут то их никто не увидит…
Идиоты… собственную страну разгромить – это же додуматься надо…
– Чисто!
– Давай!
У двери – они сменились. Биток – открыл дверь – дальше была улица. Чужая улица, без машин, с грудами мусора. Вдалеке справа – дымилось какое-то строение, не горело – а именно дымилось, как дымится, когда сгорело все, что можно. Это была самая окраина города…
А слева – были остатки колонны, они уже не дымились. У самого поворота. Оператор вероятно подгадал, когда они будут снижать скорость, чтобы увеличить точность попадания…
– Слон, секешь на шесть. Позиция здесь. Остальные – за мной, к колонне.
Слон, их пулеметчик – залег прямо в воротах, оперев сошки на валяющуюся тут бетонную балку.
