Сталинский порядок - Сигизмунд Миронин

Вполне возможно, что эту группу еще в 1938 г. начал сколачивать член Политбюро Жданов, планировавшийся Сталиным на должность Генерального секретаря, если он, Сталин, вдруг уйдет в отставку по состоянию здоровья, и неожиданно умерший в 1948 году. На это указывает следующий факт. Когда Жданов умер, в стране и руководстве вроде как сразу же и забыли, что был такой «ближайший соратник» Сталина. Постановление Совета Министров СССР «Об увековечении памяти А. А. Жданова» появилось лишь 23 октября — почти через два месяца — и… практически не реализовывалось. Ни памятников «в Москве и Ленинграде», ни издания (в 1949–1951 гг.) «трудов» Жданова, ни порученной Институту Маркса-Энгельса-Ленина книги с его официальной биографией. Одни переименования городов, районов, улиц, заводов — но это дело по сталинским временам нехитрое и одномоментное.

Жданов был одним из организаторов августовской (1948) сессии ВАСХНИЛ. В докладной записке на имя Сталина от 10 июля 1948 г. им были сформулированы те предложения, которые легли в основу решения сессии и положили начало травле большой группы ученых-биологов. Людвигов, начальник секретариата Берии в Совете Министров, рассказывал Судоплатову, как Жданов использовал эту ситуацию, чтобы усилить свое влияние в научных кругах. Он не был сторонником свободы научной деятельности, его не интересовали собственно научные вопросы — его скорее волновало расширение своего влияния. Выступления ученых против Лысенко помогали Жданову назначать своих людей на посты, контролирующие науку и промышленность.

Скорее всего, именно перевод Кузнецова в Москву привел к консолидации в верхнем эшелоне власти ленинградской группы, в которую вошли секретарь ЦК Жданов, председатель Госплана Вознесенский, первый секретарь Ленинградского обкома партии Попков и примыкавший к ним председатель Совета Министров РСФСР Родионов.

Став секретарем ЦК, курирующим органы Государственной безопасности, Алексей Кузнецов использовал свои возможности и для укрепления позиций в медицинской сфере. С подачи Кузнецова лечебно-санитарное управление Кремля возглавил его ставленник доктор Егоров, впоследствии один из фигурантов «Дела врачей». Более того, через Егорова сам Кузнецов, а через Кузнецова — Жданов пытались контролировать не только процесс лечения кремлевский вождей, но и их охрану и жизнеобеспечение.

Пытались «ленинградцы» вмешиваться и в оперативную работу органов госбезопасности. Так, Кузнецов в обход министра Абакумова пытался вызывать к себе в ЦК на отчет руководителей различных подразделений, инспирировать пересмотр старых дел (в том числе убийства Кирова) и непосредственно через партком МГБ влиять на кадровую политику. Чем бы кончилось противостояние «ленинградцев» и «старой гвардии», неизвестно, но летом 1948 года у Жданова начались проблемы с сердцем, и он был отправлен лечиться на Валдай. Там ему стало плохо, и на валдайскую дачу прибыли бывшие соратники Жданова по Ленинграду Кузнецов и Вознесенский, и группа кремлевских врачей. Спасти высокопоставленного пациента не удалось, а впоследствии стало ясно, что смерть Жданова наступила из-за неправильного лечения. Разумеется, речь шла не о злом умысле, а о врачебной ошибке, от которой никто не застрахован.

Однако проводить расследование гибели Жданова по горячим следам не стали. По согласованию с Кузнецовым доктор Егоров дал заключение, что лечение было правильным. Исходил он при этом из своих корпоративных и карьерных интересов, поскольку иначе и он сам, и Кузнецов потеряли бы свои посты, а возможно, и больше.

13 августа 1949 Кузнецов был арестован в кабинете Г. М. Маленкова. В этот же день на квартире Кузнецова произвели обыск[234]. В обвинительном заключении на прошедшем в 1950 году суде говорилось, что Кузнецов — «обманным путем пробравшись в ЦК ВКП(б)… повсюду насаждал своих людей — от Белоруссии до Дальнего Востока и от Севера до Крыма». Родионов, например, предлагал не только создать Компартию Российской Федерации, но и учредить собственный российский гимн и флаг — традиционный триколор, но с серпом и молотом. Поэтому намерения сделать более самостоятельной в рамках СССР Российскую Федерацию, поднять роль Ленинграда и Ленинградской области, передав «северной столице» некоторые функции центральной власти, а в будущем сделав даже столицей РСФСР, были налицо. Причем повышение статуса Российской Федерации мыслилось ими не как возрождение подлинных принципов федерализма, а как средство укрепления позиций своего домена — Ленинграда.

На том же суде были вскрыты факты «демагогического заигрывания с Ленинградской организацией, охаивание ЦК ВКП(6))… в попытках представить себя в качестве особых защитников интересов Ленинграда, в попытках создать средостение между ЦК ВКП(б) и Ленинградской организацией и отдалить таким образом организацию от ЦК ВКП(6)». Попков и Капустин публично, до суда и ареста, признали, что их деятельность не укладывалась в партийные нормы и носила, таким образом, антипартийный характер[235].

Нарушения плановой дисциплины

Но и это еще оказалось не все. В Совет Министров СССР (а его председателем был Сталин) поступила докладная записка заместителя председателя Госснаба М. Т. Помазнева о занижении Госпланом СССР (председатель Н. А. Вознесенский) контрольных цифр плана промышленного производства СССР на I квартал 1949 года.

В Госплан была направлена комиссия ЦК, которая провела проверку деятельности Госплана в период его руководства Вознесенским и обнаружила, что при активном участии Вознесенского и Родионова планирование и распределение материальных фондов проводилось на основе личных предпочтений в ущерб интересам государства. Другими словами, используя свои административные возможности в Госплане, Вознесенский активно сколачивал группу своих протеже, которым облегчалась карьера.

Вопрос рассматривался на заседании Совета Министров. Сталин назвал подобные факты следующим образом: «Попытка подогнать цифры под то или иное предвзятое мнение есть преступление уголовного характера». В результате появилась протокольная запись: «Тов. Вознесенский неудовлетворительно руководит Госпланом, не проявляет обязательной, особенно для члена Политбюро, партийности в руководстве Госпланом и в защите директив правительства в области планирования, неправильно воспитывает работников Госплана, вследствие чего в Госплане культивировались непартийные нравы, имели место антигосударственные действия, факты обмана правительства, преступные факты по подгону цифр и, наконец, факты, которые свидетельствуют о том, что руководящие работники Госплана хитрят с правительством»[236],[237].

Вознесенскому инкриминировали «обман государства», или, выражаясь современным языком, очковтирательство. Стремясь облегчить себе жизнь, Вознесенский умышленно занизил план промышленного производства с тем, чтобы позднее рапортовать руководству о его перевыполнении. Такие действия вызвали у Сталина крайнее возмущение. Госплан, не раз повторял он, — это генеральный штаб экономики, который должен быть абсолютно объективным и честным, иначе порядка в стране не навести.

По мнению О. Петровой[238], нужно помнить, «что существовала практика курирования Председателем Совета Министров и каждым из его заместителей ряда министерств, это распределение оформлялось официальным документом — Постановлением Совета Министров СССР. Заместитель Председателя не только имел властные полномочия в наблюдаемых министерствах, но и отвечал перед Правительством и Политбюро за их работу. Вознесенский курировал министерства авиационной промышленности, тяжелого машиностроения, автомобильной промышленности, станкостроения, судостроения, финансов, строительства военных и военно-морских предприятий, а также Госбанк, Главное управление государственных материальных резервов, Главное управление трудовых резервов и Комитет по учету и распределению рабочей силы. „Своим“ министерствам план занижался, а „не своим“, например, нефтяной промышленности и МВД — завышался. Важно, что, изменяя план, группа Вознесенского в Госплане нарушала НАТУРАЛЬНЫЕ ПРОПОРЦИИ в народном хозяйстве, т. е. вела к дефициту одних продуктов и „избытку“ других. Делалось ли это сознательно, с целью разбалансирования всего хозяйства, или же „просто“ для „облегчения жизни“ „своим“ — вопрос второстепенный. Первостепенно то, что получилось на практике. Современным сторонникам Вознесенского придется признать, что либо Вознесенский СОЗНАТЕЛЬНО ВРЕДИЛ, либо он был АБСОЛЮТНО НЕКОМПЕТЕНТЕН и, будучи председателем Госплана, не знал основных законов планового хозяйства.

Так как Вознесенский окончил Институт Красной профессуры, был доктором экономических наук и даже действительным членом Академии наук СССР, написал ряд статей и книгу „Военная экономика СССР в годы Отечественной войны“, вариант с абсолютной некомпетентностью кажется маловероятным. Однако и на „изощренного вредителя“ Вознесенский не тянет, поскольку систематическое занижение плана именно „своим“ министерствам — признак скорее банального кумовства, чем целенаправленной деятельности.