Константа связи - Сергей Слюсаренко

«Что-то за последний месяц мне надавали пакетов с фотографиями больше, чем за предыдущие десять лет», — подумал Вадим, беря в руки конверт. Он открыл его и извлек несколько фотографий. На них были только мертвецы.

— Вот такое остается от человека после встречи с твоим Байкаловым, — хриплее, чем обычно, сказал дядя Сеня. — Считай, что это его автограф. Вот по таким следам и ищи его.

Мертвецы на фото были очень похожи друг на друга — словно мумии или умершие в страшной жаре трупы. Как будто из них высосали все соки.

— Это как же такое возможно? — Вадим положил фотографии обратно в конверт и вернул Сене.

— Вот у него и спросишь. Будет у тебя два вопроса вместо одного. И обещаю — мои люди тебя теперь не тронут. Ни один, кто хотя бы краем уха слышал обо мне. Завтра выходи. Шипу скажу, чтобы не копался, как он обычно копается.

Поняв, что и эта аудиенция окончена, Вадим вернулся за свой стол.

— Ну что, завтра с утра на «Янтарь», — скорее сообщил, чем спросил он у Шипа.

— Ну, давай, только надо собраться. Давай сейчас вот пообедаем, по маленькой дернем и пойдем собираться, да? — Шип не хотел никуда и никогда идти.

— А может, пойдем собираться, а потом будем пьянствовать? — вложив в голос максимум металла, произнес Вадим, зная, чем кончается у Шипа «по маленькой».

Глава двенадцатая

Плоти — плоть, духу — дух,Плоти — хлеб, духу — весть,Плоти — червь, духу — вздох,Семь венцов, семь небес.

Плачь же, плоть! — Завтра прах!Дух, не плачь! — Славься, дух!Нынче — раб, завтра — царьВсем семи — небесам.

С грохотом распахнулась входная дверь, и в бар ворвался человек с автоматом в руках.

— Прорыв в ста метрах отсюда! — истерично закричал он и немедленно выбежал наружу.

Все, кто находился в помещении, немедленно ринулись на выход, подхватывая оружие. Тяжело вздохнул Циркуль, вытащил из-под стойки древний ШКАС, взвалил его на плечо и, прихватив коробку патронов в рассыпной ленте, вышел вслед за всеми. Только дядя Сеня остался недвижим в глубине зала.

— Что там? — Вадим остановил рванувшегося за всеми Шипа.

— Прорыв! Это значит, из Зоны всякая мразь к нам лезет. Не остановить — всем конец. Тут уже не до других дел.

Вадим понял, что и вправду происходит нечто нехорошее, когда, уже на улице, увидел, как все обитатели поселка с оружием бегут в одну сторону. Народ спешил к развалинам строения, видимо, когда-то служившего гаражом для грузовиков или другой тяжелой техники. Люди заняли оборону напротив этих руин. На полуразвалившихся кирпичных стенах чудом держались проржавевшие железные ворота, запертые на висячий замок.

Обороняющиеся стали полукольцом у того места, где должен произойти этот самый прорыв. Полуразвалившаяся стена старого гаража отсюда, с позиции, где стоял Малахов, казалась нематериальной, словно видел он ее сквозь марево нагретого воздуха.

— Сейчас полезут, видишь, проход формируется? — прошептал за спиной Шип. — Готовься.

— Да чего бояться? Объясни, ну, пролезет мутант, это что, проблема? Да его с полпинка завалить и спать дальше. — Малахову непонятен был такой ажиотаж вокруг вероятного прорыва из Зоны. — Вон посмотри, человек полтораста, все с оружием. Кабанов боитесь, или кто там должен появиться?

— Кабаны — игрушки, — мрачно изрек Шип. — Даже кровосос — ерунда. Вот если бюреры рванутся… Тут непонятно еще, кто стрелять будет и чем все кончится.

Не успел сталкер окончить фразу, как неустойчивое марево лопнуло, разорвав пространство, и из разлома стены в гараже ринулась стая слепых собак. Они неслись, как лемминги, под которыми и земли не видно, выливаясь потоком из Зоны. Застучали «калаши», брызгами полетела в стороны черная собачья кровь. Собаки, встретив сопротивление людей, как по команде изменили тактику, словно ими кто-то управлял. Они, появившись из распластанного воздушного марева, сразу же растекались в стороны, стараясь прорваться к флангам обороны. И им это удавалось.

Перенося огонь на фланги, людям пришлось ослабить его в середине, а лавина собак росла, теперь как трезубец наседая и в центре, и по флангам. Несмотря на шквальный огонь, стая наседала и сокращала расстояние между авангардом прорыва и обороняющимися людьми. Вот в самом центре в смертельном броске одна из собак вырвалась вперед и в прыжке нацелилась клыками прямо на горло одного из оборонявшихся.

Загудел басом ШКАС Циркуля, звук авиапулемета можно было легко узнать. До человека долетела только голова пса, туловище разнесли очереди автоматического оружия, но даже так челюсти собаки сомкнулись на шее человека. Защитник городка упал и, катаясь по земле, попытался сбросить с себя окровавленный капкан. Помочь ему никто не мог, потому что нельзя было прекращать огонь ни на секунду.

Сил людей явно не хватало. Злобно взвизгнув, из цепи обороняющихся отступил тот самый бандит, который в первый же день наехал на Малахова в баре, и побежал прочь от гаража, в безопасное место.

Стая, словно оценив обстановку, стала соединять центральный и левый фронты, пытаясь смять левый фланг обороны, явно теряющий огневую мощь. Через секунду огонь защитников поселка в этом месте захлебнулся — стая врезалась в людей, и теперь уже каждый был за себя. Выли собаки, отлетая со вспоротыми животами и разорванными автоматным огнем боками. Выли от боли люди, в которых впились собачьи клыки. Стая побеждала.

Но когда казалось, что прорыв неминуем, сзади загремела очередь двух крупнокалиберных пулеметов. Их дополнили хлопки автоматических гранатометов. Жители поселка не заметили, как подошли два «Хаммера» войск ООН и включились в схватку.

— Ну, все, надо сматываться! — заорал Шип Вадиму на ухо, стараясь перекричать грохот пулеметов. — Дальше тут без нас обойдутся.

Сталкер перекинул автомат за спину, развернулся и потрусил к своему жилищу, до которого было рукой подать.

— А чего сматываться, объясни, — догнал его Малахов.

— Все просто. Сейчас проход вакуумной бомбой закроют, а тех, кто был в обороне, начнут трясти. Документы проверять, разрешение на пребывание в Зоне. Мы же здесь все нелегалы.

— А почему именно сейчас?

— А проще некуда. Когда надо прорыв закрыть, так и мы им нужны, и они нам. А вот если патруль чуть от периметра вглубь пойдет… Ну, в общем, мало не покажется. В общем, у нас такой симбиоз. Хрупкий.

— Симбиоз, говоришь? Ха… — Малахов не ждал от Юрия таких слов.

— Так, пойдем собираться, а то… — Шип, кажется, принял окончательное решение.

— И часто у вас такая карусель?

— Ну… Не часто. Конечно, прорываются монстры. И даже к самому периметру добираются. Но тут, — Шип показал в сторону прорыва, — впервые.

Вадим и сам помнил, что проходил периметр в том месте, где кто-то из мутантов разрядил мины, явно вырвавшись за пределы Зоны.

— Ладно, пошли домой. Готовиться. — Шип, вмиг протрезвевший и усталый, повернул к дому.

Но на этом день не окончился. Из-за угла вышли три фигуры и преградили дорогу. Главенствовал тот самый бандит с фиксой и лысым черепом.

— Ну и кто тут понтовый такой? — В темноте сверкнула золотая фикса. — Вас, пацаны, учить надо, или что?

— О боже! — в сердцах воскликнул Шип. — Это еще что?

— Это, видимо, кто-то малограмотный. — Вадим не воспринимал этих бандитов всерьез. — Хочет, чтобы мы с ним поделились.

— А может, ты, Вадим, отстрелишь ему яйца? — Шип поддержал Малахова.

— Какое? Левое, правое? — поинтересовался Вадим, глядя на бандитов.

Те стояли, остолбенев, не понимая, о чем речь. Что-то в интонациях Малахова и Шипа было такое, что заставило урок испугаться.

Бритоголовый попытался вернуть инициативу:

— Ты шо, пала, по рогам хочешь? — Он помахал в воздухе пистолетом.

Вадим тяжко, с глубоким сожалением, вздохнул, молниеносным движением достал свой «Таурус» и сделал два выстрела. Первый выбил пистолет из рук бандита, второй отстрелил ему большой палец на левой ноге. Бритоголовый упал тяжелым кулем и, подвывая, схватился за ногу.

— Ну а теперь по яйцам? — спросил Вадим Шипа.

— Давай!

Но стрелять было уже особенно не в кого. Лысый качался по земле, а два других исчезли так быстро, что даже весенняя трава еще не успела распрямиться там, где они только что стояли.

— Вадим, не трать патроны, — с веселым энтузиазмом сказал Шип. — Я просто ножом отрежу.

Юрий двинулся к лежащему. Тот, взвыв, как дикий зверь, подскочил и несуразными прыжками скрылся в темноте.

— Ну, теперь точно спать! — удовлетворенно резюмировал Вадим.

Глава тринадцатая

…Обідрана, сиротоюПонад Дніпром плаче;Тяжко-важко сиротині,А ніхто не бачить…Тілько ворог, що сміється..Смійся, лютий враже!Та не дуже, бо все гине, —Слава не поляже;Не поляже, а розкаже,Що діялось в світі,Чия правда, чия кривдаІ чиї ми діти…

Она была исполнена печали,И между тем, как шумны и резвыТри отрока вокруг нее играли,Ее уста задумчиво шептали:«Несчастные! зачем родились вы?Пойдете вы дорогою прямою,И вам судьбы своей не избежать!»Не омрачай веселья их тоскою,Не плачь над ними, мученица-мать!Но говори им с молодости ранней:Есть времена, есть целые века,В которые нет ничего желанней,Прекраснее — тернового венка…

Грязь чавкала под ногами уже второй час. Вадим шел, отставая на шаг от Шипа, полностью доверившись ему. Он тихо проклинал ботинки, к которым грязь липла с каким-то особым азартом, килограммовыми слоями. Наверное, или день был такой спокойный, или Зона отдала все свои силы на прорыв, но сегодня, за все время движения к Агропрому, ничего не произошло. Один раз вдали мелькнул кабан, но людьми он не заинтересовался. И один раз Вадим вдруг ощутил, как его накрыло волной липкого ужаса и смертельного холода. Шип, почувствовав то же самое, сказал, что где-то тут прячется бюрер, но и тому не было особого дела до людей. Даже гниющая листва вдоль дороги не пахла тленом так остро, как обычно. И Вадима стало в который раз глодать сомнение.