Сон в летнюю ночь для идеальной пары. Роман - Лилия Максимова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Увы! Я никогда еще не слышал
И не читал – в истории ли, в сказке ль, —
Чтоб гладким путь был истинной любви…
А дальше все было, как в кино. Он говорил о любви, красиво поигрывая фразами, словно делал это в тысячный раз и именно для нее. Лиза отвечала. Сначала весело, потом удивленно, а потом… Ее щеки слегка порозовели, и она перестала контролировать текст. Слова лились сами собой, помимо сознания, и единственной ниточкой, связывающей пьесу и реальность, был взгляд серых мальчишеских глаз стального оттенка, да еще на его шее равномерно подрагивала голубая жилка.
– … Там, Гермия, мы сможем обвенчаться.
Жестокие афинские законы
Там не найдут нас, – смело пообещал Лизандр и поправил ее локон, упавший на щеку.
Гермия вздохнула:
– О, мой Лизандр!
Клянусь: в лесу, указанном тобой,
Я буду завтра ночью, милый мой!
Сцена закончилась. Он обнимал ее за тонкую талию, она неотрывно смотрела в его глаза. Эдуард Андреевич нарушил тишину тремя громкими медленными хлопками: его аплодисменты однозначно демонстрировали восхищение. Лиза и Виктор разомкнули объятия и отошли друг от друга на шаг.
– Кажется, у нас есть Лизандр, – тихо произнес Олег.
Без лишних фраз Задорин встал и вышел из зала.
– Саша! – рванулась к ступенькам Лиза, щурясь от яркого света рампы в темноту.
– Стойте здесь! – резко махнув указательным пальцем, приказал Журавский.
Сашка успел отойти на другой конец вестибюля, когда услышал, как его окликнул Эдуард Андреевич. Предостерегающе вытянув ладони вперед, Задорин быстро предупредил:
– Только не надо ничего говорить! Я все понял: у них получается лучше!
Весь его вид показывал, что к нему не стоит приближаться – в противном случае он за свои дальнейшие действия ручаться не станет. Журавский молча подошел к нему и лишь тогда произнес:
– Дело не в том, что у них получается лучше. Дело в том, что у них получается.
Истина навалилась как-то сразу. Лиза не была настолько хорошей актрисой, чтобы так притворяться. Просто она так чувствовала! Секунду назад из-за отобранной роли Сашка готов был наброситься на своего бывшего режиссера с кулаками, а теперь… Зарывшись обеими пятернями в волосы, он опустился на скамейку, скучавшую возле стены.
– Эдуард Андреевич, Вы были когда-нибудь влюблены? – буркнул Задорин, глядя на свои колени.
От неожиданности Журавский сказал правду:
– Ну, почему «был»? Я и сейчас «есть»…
Парень с интересом взглянул на него из-под взлохмаченной шевелюры.
– Ах, да… Евгения Юрьевна…
– Неужели так заметно? – преподаватель сыграл нарочитый испуг.
Сашка улыбнулся одними глазами, потом его взгляд снова помрачнел.
– А мне-то что делать?
Вопрос повис в воздухе. Эдуард Андреевич вздохнул и, усевшись рядом с Задориным, задумчиво потер свои колени.
– Знаешь, Александр, совсем недавно я понял, что напрасно считал себя экспертом в любовных отношениях. Каждый раз – всё по-новому. У меня нет для тебя советов.
Из актового зала вышел Олег, на каждом плече у него было по рюкзаку. Подойдя к скамейке, парень свалил оба на пол.
– Я там лишний, – без выражения сообщил он.
Сашка до боли вонзил ногти в ладони и пробормотал:
– Я тоже.
Пятый урок у 9 «В» отменили. Весенняя простуда наградила Тихона Капитоновича насморком, которому он быстро сдал свои бастионы и отправился в плен, на больничный.
В раздевалке Гордеев подал Лизе пальто.
– Слушай, а давай рванем к морю? – негромко произнес он рядом с ее ухом. Прогулка на двоих давно значилась в его планах, к тому же назрел разговор…
Лиза подняла к нему лицо: моментальный взгляд в потолок, сжались и раскрылись губы.
– Давай… Только тогда…
Она поискала Клементьева и, тронув его за рукав, сказала что-то скороговоркой. Олег обернулся, поймал глазами Гордеева, нахмурился, но кивнул. Обратиться Сашке с просьбой зайти к ней домой и передать Ольге Михайловне, что дочка задержится, Лиза не решилась.
В последние два месяца у них все вообще было странно, с Сашкой. После того, как его роль в спектакле досталась другому, Лучинская так и не нашла в себе силы с ним объясниться. Она просто не знала, что объяснять. Ей все время хотелось попросить у него прощения, но она не понимала, за что?
Разве просят у друзей прощения за то, что влюбился по самые уши? Друзья ведь все понимают и без слов! Лиза несколько раз пыталась заговорить об этом, но Сашка, сам испытывая неловкость, переводил все в шутку, и Лиза отступала. Чтобы искупить мучившее ее чувство вины, Лучинская старалась проводить с мальчишками больше времени, но его оставалось все меньше. Близилась премьера спектакля, и Журавский изводил труппу ежедневными репетициями. Задорин их принципиально игнорировал и неприкаянно слонялся вокруг дома в одиночестве.
На Корабельной набережной возле морского вокзала прибрежных сообщений хозяйничал по-весеннему проказливый ветерок. Он то рвал шарфы и капюшоны с прохожих, то затихал, заинтересовавшись какой-нибудь симпатичной девушкой, раньше других надевшей весеннее «мини», то, вконец расшалившись, пугал старушек, выскакивая из-за угла.
В последних числах марта синоптики еще обещали снегопады, но пришел апрель, и все поняли, что зима ушла по-английски, не попрощавшись. Чечеткой отплясала капель, и на лысинах газонов уже появился первый «ежик» зеленой травы.
Две школьные сумки поместились в одну ячейку камеры хранения, два билета на катер, отправляющийся в короткий рейс по заливу, легли на дно кармана Гордеева. Спрыгнув с причала на палубу, он подал девушке руку, и Лиза легко сбежала по сходням. Час-пик был еще далек, и пассажиров было мало. Проскользнув мимо вахтенного матроса, который отдавал швартовы, на корму катера, ребята облокотились о фальшборт и стали смотреть вслед удаляющемуся берегу. Площадь с бронзовыми памятниками, причудливые башенки ГУМа и мемориальный кораблик у стенки причала закачались и поплыли вправо.
Ветер, смиривший свои порывы, не спеша перебирал Лизины волосы, которые пахли морем и весной так, что Виктору захотелось окунуться в них лицом. Решиться обнять ее оказалось не так просто. На репетициях он играл роль, а Лизандру полагалось обнимать свою Гермию, но Гордеев до сих пор не был уверен, что Лиза – это его Лиза.
Да, он получил роль, которая должна была принадлежать ему с самого начала, но этого было мало, а Виктор Гордеев привык добиваться от жизни всего! Глядя с задней парты, которую он до сих пор делил с неразговорчивым теперь Олегом, на Лизу и Задорина, Виктор просто сходил с ума. Сердце колотилось особенно сильно, когда она наклонялась к Сашке сказать что-нибудь шепотом или за разбросанными по парте карандашами, которые, кажется, тоже были у них «на двоих». Пора было принимать меры.
Будто налитая свинцом рука Виктора в который раз поднялась и, не рискнув коснуться Лизиной спины, вернулась на свое место. Ёлки! Он и не предполагал, что с ней наедине он будет так волноваться! Ладони горели, он сделал вдох и, наконец, положил руку на перила так, что Лиза очутилась в образованном ею кольце. Она улыбнулась и, не отрывая взгляда от морской воды, просунула свои прохладные пальцы под его ладонь. Руку тут же защипало электричеством. Его тело всегда превращалось в батарейку, если Лиза оказывалась в пределах досягаемости – и Виктор уже перестал этому удивляться.
Так, теперь надо начать разговор. Интересно, с чего: о природе, о погоде – или прямо с главного? Она прижалась к его плечу, и он осмелел.
– Лиза, я давно хотел у тебя спросить…
– М-м-м? – вопросительно протянула она, не размыкая губ.
Было хорошо и уютно. Катер слегка покачивало, волны, разрезаемые носом маленького суденышка, огибали борта и снова сходились вместе в бурлящей кильватерной струе. Лизины пальцы в руке Виктора начали отогреваться.
Парень досчитал до трех и «рубанул с плеча»:
– Что у тебя с Задориным?
Лучинская ожидала услышать совсем не это.
– Сашка – мой лучший друг… – нехотя произнесла она. – И Олег тоже!
«Ну да, конечно! Расскажи эти сказки моей бабушке!» – чуть не вырвалось у Гордеева, но вслух он выдал политически корректный вариант:
– Только друг? И чем ты можешь мне это доказать?
Она подняла на него недоумевающий взгляд.
– Витя, это же не теорема. Какие тут могут быть доказательства?
Гордеев промолчал. В его понимании годилось всё: клятва, что Сашка для нее ничего не значит, или обещание не видеться с ним вне школы или… поцелуй… Но Лиза явно обиделась.
