Игры Вечности - Леонид Сидоров

Сонливость мигом пропала. Устроившись поудобней, начал любопытно разглядывать кишащий живностью водный мир. После полуночи едва не подпрыгнул с испуга, когда внизу метрах в десяти неожиданно промелькнул гигантский светящийся спрут. Мигом вспомнились древние легенды о потопленных гигантскими морскими чудищами кораблях. Однако прикинув солидные размеры багалы, усмехнулся собственным страхам и мало-помалу отключился.

Шёл третий день плавания. Команда уже свыклась со странным видом высокого северянина. После выхода в открытое море арабы мигом растелешились до коротких подштанников, демонстрируя завидный тропический загар. Поначалу Алексей попробовал было ходить в привычных штанах и майке, но к вечеру махнул рукой на все условности и стал появляться на публике в одних лишь трусах и сандалиях. Часам к десяти утра температура воздуха легко переваливала за двадцать пять тепла, и местную зиму можно было смело назвать шикарным северным летом.

Как выяснилось за неторопливыми вечерними разговорами, судно арендовалось в складчину двумя купцами и являлось собственностью одного из пяти уважаемых семейств Александрии. Узнав, что новый лекарь никоим боком не выходец из чванливых ромейских провинций, арабы мигом сменили вполне понятную настороженность на совершенно искреннее дружелюбие.

Поначалу Рауф, младший сын капитана, а потом и сам Джалал, поручив несение вечерней вахты старшему сыну Захиру, подсели за стол и стали долго и въедливо выяснять, откуда Салех родом. По вполне понятным причинам про далёкую Русь никто и слыхом не слыхивал.

— А богатые ли у вас края? — поинтересовался Джалал. — Торговать можно?

— Ну как сказать, смотря что считать богатством.

— Как что? Золото, серебро, самоцветы.

— А, это есть, — кивнул Алексей, припоминая торговлю арабов с новгородцами. — И серебро есть, и самоцветы, а ещё лес, железо, мёд, меха, в общем, много чего есть.

Отец и сын переглянулись.

— Хм… Богатая земля, — задумчиво произнёс капитан. — А по воде к вам добраться можно?

— Да можно наверно…

Мешая санскрит с арабским, Алексей попытался честно объяснить, как можно доплыть в родные северные края. Поняв, что толку не выйдет, попросил папирус и краски:

— Так я ничего не смогу объяснить, проще нарисовать.

Рауф кивнул и выскочил из-за стола.

— И старую портулану прихвати! — крикнул отец вслед.

Парень мигом вернулся с рисовальными принадлежностями и плотным свитком бумаги под мышкой. Быстро смахнули крошки со стола и расстелили древнюю морскую карту. Огромный папирус довольно точно изображал акваторию Индийского океана и прибрежные государства. Синюю гладь избороздили непонятные значки, местами гротескные чудища утаскивали в морскую пучину крошечные кораблики. Гигантские головы по углам довольно реалистично раздували щёки, очевидно изображая силы четырёх властвующих ветров. Карта обрывалась Аппенинским полуостровом.

— Вот, — Джалал с гордостью обвёл пальцем контуры Индии и Аравийского полуострова. — Я побывал в далёкой стране Син, в портах Магадхи и Аравии и даже ещё дальше на север, — повёл вниз, — до самой Аль-Искандарии и земель ромеев.

Алексей задумчиво кивнул в подтверждение собственным мыслям. Вот она и разгадка. Карта сама по себе нарисована грамотно, но только непривычно для современного человека — север и юг поменяли местами. Дальше стало совсем просто.

— У нас портуланы рисуют наоборот, — подтянул чистый папирус. — Север будет сверху.

Обмакнул кисточку в чёрную краску, и особо не задумываясь, быстро обвёл контуры Евразии. В школе по географии всегда была стабильная пятёрка, но на первых порах в учебник можно было даже и не заглядывать. Над кроватью ещё лет с трёх маячила огромная карта полушарий. Отец всегда подчёркивал, что подсознательное запоминание даст фору любой зубрёжке. С возрастом плакаты добавились. Годам к пяти появился родной алфавит, а через год английский. В семь лет Алексей назубок выучил таблицу умножения, а на десятилетие, хитро подмигнув, отец прикрепил канцелярскими кнопками периодическую таблицу Менделеева.

— Ну вот, — в качестве заключительного штриха Алексей добавил контуры Гренландии. — Примерно так. А теперь давайте смотреть. Не знаю, как здесь называют моря, буду говорить по-нашему. Начнём с Аль-Искандарии. Если поплывём на закат…

— Попадём в Море Тьмы, — быстро закончил капитан. — Мало кто из наших мореходов отважится плыть в ту сторону.

— Почему?

— Про это место издавна идёт дурная молва, — вздохнул Джалал. — Слишком часто пропадают дау.

Алексей непонимающе захлопал глазами.

— Не понимаешь? Есть большая багала, есть маленькие ганьи, — пояснил капитан, — а всё вместе — дау.

— А-а-а, понял. Ну тогда есть другой путь. Подняться через Средиземное море, — повёл по карте вверх, — и на восход в Чёрное…

— Негостеприимное, — быстро поддакнул Рауф.

— Что?

— Продолжай, продолжай, это он по-нашему, — пояснил Джалал.

— Вот, а дальше немного посуху, и вот сюда, на Каспий, — ткнул пальцем в синюю кляксу.

— Угу, слыхивал про такое, Казвин, — кивнул капитан.

— А потом вверх по Волге можно подняться аж…, — Алексей повёл было на север, но вовремя вспомнил, что Новгорода ещё нет и в помине, — в общем, до моих краёв.

— Ра. Говорят могучая река, — задумчиво разглядывая карту, произнёс Джалал. — Сильное течение…. А что если подняться с Нитшлаха? — показал на Азов.

— Можно, — подтвердил Алексей. — Но там тоже течение о-го-го! Да, и учтите, в наших краях зимой вода замерзает, поэтому нужно обернуться туда и назад всего за одно короткое лето. Иначе останетесь на зиму, а зимы у нас такие лютые, что лучше вам и не знать!

— Ничего, — рассеяно кивнул капитан. — Придём рано весной, а там за лето и обернёмся…

— А кстати, — поинтересовался Алексей. — Ведь портулана не очень точная, как вы вообще разбираетесь куда плыть, тем более в открытом море?

— Ну как, — хитро усмехнулся Джалал. — Голову подними, и небо само подскажет. Днём солнце, ночью звёзды. Найдёшь Кохаб, там и север.

— Ясно, — усмехнулся Алексей. — В общем, знающий не заблудится.

— Почему не заблудится? Бывало раньше и блуждали. И пропадали много, — вздохнул капитан. — Но однажды я побывал в далёкой стране Син. Эх, скажу я вам, сколько навидался там всяких диковин, не перечесть! А однажды увидел чудо из чудес, да такое, что за него не жалко и пяти чистокровных скакунов! — загадочно улыбнулся и повернулся к Рауфу. — Принеси, сын. Только прошу, будь осторожней!

За столом заинтригованно притихли. Парень быстро вернулся и осторожно водрузил на стол глиняный горшок, покрытый полупрозрачной плёнкой. По всей окружности через равные промежутки светились яркой краской крупные жёлтые точки.

— Вот, — капитан торжественно показал на горшок. — Мы зовём его дом иглы, а торговцы той далёкой страны называли каким-то птичьим именем чи-нан-тин. А теперь смотрите, — осторожно покрутил горшок. — Где бы он не находился, как бы его ни крутили, иголка всегда показывает на юг. Ну что, разве это не чудо?

Люди восторженно загудели. Мешая друг другу, сгрудились вокруг стола. Алексей с интересом глянул поверх голов и обмер. В горшке на камышинке плавала тоненькая железная игла. Стрелка чуть поколебалась и неохотно повернулась в его сторону.

«Вот чёрт, да это же компас! Неужто учуял? Я же так весь прибор размагничу! Получится как с Сусаниным, вообще к пингвинам приплывём…», — не меняя выражения лица, непринуждённо отодвинулся от стола. Слабый магнетизм тела ещё оставался. Как-то раз тайком попробовал притянуть железки. Тяжёлые ножи уже не держались, а вот вещи полегче по-прежнему с удовольствием прилипали к телу.

— Во! Глянь, опять вертится! — не отрываясь от компаса, восторженно воскликнул Насир. — Салех, смотри, а! Будто на тебя показывает!

Алексей пожал плечами и невинно улыбнулся. Действительно, совсем забылся. Объяснить такой пассаж будет весьма трудно.

— А ну кто тут с железом! Кыш отсюда! — спохватился Джалал. — Торговец тогда сказывал, что эта вещь ещё может много железа чуять.

Возбуждённо переговариваясь, люди неохотно отошли от стола. Будто бы давая пройти, Алексей отодвинулся к стенке каюты.

— Ну вот, другое дело, — успокоился капитан. — Юг там, — ткнул большим пальцем налево.

— И вправду пяти скакунов не жалко! — восхищённо цокнул языком Насир. — Ни солнца тебе не надо, ни звёзд, сама юг находит. Ценная вещь.

Вежливо кивнув Алексею, Джалал бережно скрутил новую карту. Со временем папирус поменял десятки хозяев. Спустя почти три столетия древний изрядно потрёпанный свиток попался на глаза молодому Клавдию Птолемею. Заинтересовавшись столь подробным рисунком неизвестного художника, учёный долго и въедливо опрашивал путешественников, дивясь изображению дальних земель. Сопоставив рассказы, вдумчиво переработал устаревшие знания древних и нарисовал свою знаменитую Карту Севера.