Сильварийская кровь - Антон Орлов

Справедливые сомнения в защищенности королевской резиденции возникли после того, как приключилось несчастье с Довмонтом норг Рофенси. Темные эльфы забрали свою жертву из аллеи дворцового парка, продемонстрировав, словно в насмешку, что установленные людьми магические кордоны им нипочем. Это всех повергло в шок, отодвинув на второй план вопрос о проклятии, которое на несколько минут превратило обереги молодого Рофенси в обыкновенные куски железа, что и позволило сильварийцам его сцапать.

Если даже кто-то из придворных магов понял, что проклятие исходило от Дафны, вслух об этом не говорили и вопросов ей не задавали. Разве что деликатно намекнули дяде Анемподисту: знаем, но не скажем, можете и в дальнейшем на нас положиться.

Впрочем, проклясть Довмонта мог кто угодно. Любая из тех служанок или небогатых дворяночек, с которыми он обходился по-свински. Любой из тех траэмонцев, кого он напугал, сшиб, а то и покалечил, гоняя по улицам на своей шикарной золоченой машине. Любой из тех молодых людей, которым он подстраивал нешуточные неприятности, чтобы в очередной раз избежать дуэли, хотя сам же и затевал ссоры. Любой… В общем, желающих от него отделаться было предостаточно. Дафна слышала о его скандальном нраве и склонности к бессмысленному мучительству.

При дворе уже знали, что в Сильварию за ним отправляется лучший из выездных инспекторов «Ювентраэмонстраха». Шансов – половина на половину, как обычно.

Каждая из этих половин казалась Дафне малопривлекательной. Спасут Довмонта, привезут обратно, и он опять примется за старое. Или не спасут. Останется он в чаролесье, пройдет инициацию, превратится в темного эльфа – вроде тех троих, что приставали к Мареку и Шельн в Каине, – и тогда вреда от него будет куда больше, чем сейчас. Вот тогда-то он развернется по-настоящему… Как бы все ни повернулось, получится плохо.

Дафна сердито тряхнула головой и снова занялась своей работой, хмурясь от усердия. Аккуратно вычерченные линии, крохотные, но разборчивые округлые буковки. К исходу дня подробный план королевского дворца должен быть завершен.

Опасный берег приближался.

Восьмерка гребцов споро и слаженно работала веслами. Пассажиры платят не только за доставку, но еще и за скорость. Баркас мчался к мерцающему над горизонтом мареву, рассекая волны – плескучие, блестящие, как будто мозаичные, сплошь в багряных и пурпурных пятнах. Иногда справа или слева по курсу взвивалась над водой рыба-летун с похожими на раскрытые веера плавниками, таращилась выпученными глазами на судно и опять шлепалась в родную стихию. Ветер был теплый, соленый и немного едкий из-за примеси в морских испарениях сока багровых водорослей.

Для Марека все это было в первый раз, он улыбался восторженно и счастливо, пока не поймал настороженно-скептический взгляд Раймута Креуха и не постарался придать лицу деловое выражение. Ага, он помнит о том, что он не «столичный экскурсант», а работник, нанятый на один выезд, но ведь работа еще не началась.

Солнце выглянуло из-за облака, и залив засверкал мириадами бликов, а берег уже надвигается, и теперь можно разглядеть, что мерцающее марево находится дальше, на некотором расстоянии – лес, окутанный зыбкой алмазной дымкой, а на переднем плане картинка вполне обыденная.

Несколько тростниковых хижин на пологом склоне холма. Огороды, виноградники. Забравшаяся в огород коза торопливо поедает капусту, пока не выгнали хворостиной. На крышах и на вкопанных в землю шестах развешаны пестрые обереги. Деревня маленькая, и живут в ней не люди: трое фавнов, завидев гостей, вышли на неширокий галечный пляж. Все они нагие, но ниже пояса так густо заросли шерстью, что кажется, будто одеты в мохнатые штаны.

Разогнавшийся баркас, постепенно теряя скорость, дошел до кромки прибоя и ткнулся носом в заскрипевшую гальку.

Раймут Креух расчехлил компактный арбалет и спрыгнул на берег. Остановился перед хозяевами деревни.

– Вы собираетесь нас ограбить? – спросил долговязый фавн, поросший седеющим рыжим волосом.

– Мы сожжем ваши дома и виноградники, если вы не дадите нам четырех яшмулов. Хороших яшмулов, иначе мы всех ваших коз перережем.

– Мы выращиваем яшмулов для продажи на рынке, по рыночной цене.

– Мне нет дела, для чего вы их выращиваете. Давайте сюда четырех, резвых и объезженных – таких, которые идут на рынке за хорошую цену. Иначе мы всех тут поубиваем.

Гребцы молчали. Шельн тоже молчала, невозмутимая, как обычно. – казалось, переговоры инспектора с фавнами нисколько ее не волнуют. Марек ушам своим не верил: во-первых, это разбой средь бела дня, такого он от инспектора страховой компании не ожидал, а во-вторых, Креух и рыжий фавн – по-видимому, деревенский староста – беседовали спокойно, без лишних эмоций, словно полюбовно заключали сделку, их рассудительный тон разительно не соответствовал содержанию разговора.

– Нам некуда деваться. Вы бандиты, и я не могу допустить, чтобы вы учинили злодейство, сожгли виноградники и зарезали наших коз. Ясноликое солнце свидетель, мы тогда умрем от голода. Ксавий, пригони сюда четырех хороших яшмулов. Но знайте, грабители, они дорого стоят!

– Я знаю их рыночную цену, и все равно мы их у вас заберем, – отозвался Креух. – Будете возражать – умрете.

Староста кивнул, как будто его это вполне устраивало.

Ксавий побежал за холм, цокая копытами по тропинке, и вскоре вернулся, гоня четверку ездовых рептилий, покрытых серовато-желтой чешуей. Марек видел таких на картинках, а вживую – только один раз. В тот единственный раз – еще бы он это забыл! – когда отец выкроил время, чтобы сводить его в траэмонский зверинец. Мареку было шесть лет.

Сонный и ко всему безразличный яшмул из зверинца не выдерживал никакого сравнения с этими -сильными, лоснящимися, грациозными.

– Седлать их придется тебе, – предупредила Лунная Мгла. – Справишься?

– Я учился верховой езде, – отозвался Марек. – На лошади. И седлать приходилось.

– Примерно то же самое, но есть нюансы. На первый раз покажу.

– Вот вам компенсация, чтобы помалкивали и не жаловались. – Креух швырнул под ноги фавну кошелек.

Тот как ни в чем не бывало подобрал его, заглянул внутрь.

– Вы же не станете отнимать у нас пищу и вино? Хорошее прошлогоднее вино, тоже приготовлено для продажи. Людям нравится.

– Интересная мысль… Возможно, на обратном пути. Эй, на баркасе, выгружайте багаж!

Нанятые в Халеде рыбаки носили брезентовые штаны, закатанные до колен. Они проворно вытащили на гальку имущество выездной группы, инспектор с ними расплатился, и суденышко отправилось через сверкающий залив к еле видному противоположному берегу. На этом берегу гребцы даже для отдыха задерживаться не стали.