Танцуют все - Оксана Обухова

И вдруг.

— Никому не двигаться!

Немая сцена. Мы разворачиваемся на звук голоса — на пороге гостиной, с крошечным автоматом в руках, мужик, которого я запомнила по питерскому вокзалу.

— Руки на стол! Где кассета?

Сергей Яковлевич дернул подбородком в сторону видеомагнитофона.

Не спуская глаз с замерших людей, мужик боком, боком двигается к тумбе, где устроилась аппаратура, нажимает на кнопку и получает в ладонь кассету.

Прежних ошибок господа не допускают. Сначала находят компромат, а уж потом оставляют четыре трупа — трех Понятовских и одну Боткину.

Счет велся на секунды. «Все равно убьют», — видимо, решает Сергей Яковлевич и бросает тренированное и пока живое тело под ноги диверсанта.

Не ожидавший такой прыти от пожилого господина, мужик не успевает перевести ствол и откидывает от себя архитектора ловким пинком в ухо. И отскакивает на порог комнаты.

Как в замедленной киносъемке я вижу перемещение дула на распростертого Гошиного отца… откуда-то из-за двери появляется дубина и опускается на затылок диверсанта. Тот очень медленно ломается в коленях, но успевает нажать на курок. Автоматная очередь прошивает потолок, звенит хрустальными висюльками раненая люстра и осыпает осколками кремовый торт.

В дверном проеме появляется огромный дядька в камуфляже и рыболовных сапогах, в руках у него ружье, которое он держит за ствол на манер дубины.

— Успел, — бормочет дядька и очень сноровисто стягивает руки диверсанта брючным ремнем. — Интеллигенция, твою мать, — продолжает бубнить и косится на охающего архитектора. — Оглох?

Ухо Сергея Яковлевича на глазах распухает, синеет, и только что ругавший нас «эх, дети, дети», Понятовский недоуменно трясет головой.

— Мишенька, как ты вовремя, — всхлипывает Ирина Андреевна и помогает мужу подняться.

Звероподобный Мишенька оглядывает ущерб, нанесенный люстре и потолку, кряхтит, мол, пустяки какие, достает из кармана чистейший носовой платок и утирает потный лоб.

— Только, понимаешь, с рыбалки пришел… Звонок. Ситуация. А я еще раньше напротив вашего дома чужую машину засек. В кустах.

— Дядя Миша — боевой генерал, — быстро шепчет мне на ухо Гоша.

— Что, думаю, за ребята в ней засели? Беру ружье, иду к вам, — по-военному четко повествовал генерал. — Со мной три кореша. Все спецназ. Они вяжут тех, что у дома и в машине. Я к вам. Успел. — И без перехода: — Выпить дадите? Мужикам?

Не скажу, что чувствовала себя совсем поганое Присутствовало мелкое мстительное ощущение. Не зря шифровалась умная Надя Боткина. Интеллигенция отдыхает. С больным ухом.

Впрочем, как ни смотри, спас нас звонок Сергея Яковлевича. Не вызывая подозрения, четверка мужиков, «прикинутая» по рыболовно-дачной моде, окружила вражеские редуты и взяла приступом, без особенных потерь. Один сломанный вражеский нос и один выбитый мизинец спецназовского кореша.

И в этот самый момент мне на сотовый поступил звонок с работы.

Пока интеллигенция посвящала боевого друга в «ситуацию», я вышла на крыльцо и поговорила с начальством.

— Надежда, ты сегодня выйти сможешь? — спросил шеф. — Тут один авторитетный товарищ просил некоторое время тебя не беспокоить… но у нас аврал. Надо выйти.

«Мне бы ваши авралы», — подумала я. Но терять работу в казино не хотелось. Бегать (за хорошие чаевые) с подносом, на котором рюмочка и бутербродик с икоркой, никто не переломится. А уж когда казино проигрывает и везет посетителям — в подсобке праздник. На щедрые пожертвования рачительная мать сможет прокормить трех деток и тунеядца мужа.

— Сейчас с точностью не могу сказать, — прошептала я и оглянулась на встрепанных Понятовских. — Если получится, выйду.

— Когда отзвонишься?

— Часа через два-три. До смены успею…

— Не успеешь, — сказал внезапно появившийся Гоша и вынул из моих рук телефон. — Моя жена не будет ночами сновать среди пьяных игроков. Я ясно выражаюсь?

Пожалуй, Гоша вжился в роль лидера. Но время для споров было неподходящим, я скромно промурлыкала «да» и не стала забирать мобильник.

К вопросу о заработках гордой молодой семьи мы еще успеем вернуться. А пока будем считать, что мне сделали официальное предложение.

С невероятным наслаждением позже я следила за действиями вызванной милиции. Смотрела, как грузят в милицейский «рафик» полубессознательного диверсанта. Приклад генеральского ружья отбил у бедолаги всю память и на вопрос: «Кто вы такой?» — тот лишь мычал и отказывался двигаться. Милиция небезосновательно полагала, что притворяется мужик, и грузила притвору пинками.

Остальных, до приезда органов, основательно потрепали спецназовские кореша. Особенно разошлись ребята после того, как у одного из диверсантов было обнаружено некое удостоверение, и трепали коллегу больше всех.

Ухо Понятовского-старшего осмотрели все. Сначала жена, потом по очереди генерал, спецназ и врач приехавшей зачем-то «Скорой». Мнения разошлись. Медики советовали в больницу, вояки — выпить водки.

Но ухо слышало, и Понятовский принял. Сначала водку, потом меня в семью.

С некоторым стыдом Сергей Яковлевич прислушивался здоровым ухом к моему рассказу об осторожных похождениях и понимал, что обмишурился.

— У меня будут умные внуки, — похвалил меня архитектор, и я поняла, что мы будем дружить.

Дачу Понятовских прослушивали. Микрофон, скорее всего, присобачил ушлый друг Илюша. И пока архитектор разглагольствовал: «Эх, дети, дети…» — быстро связались с заказчиком-командиром, прокачали вопрос, дождались подкрепления и пошли на приступ.

Одного парни не учли. Звонок дяде Мише шел не в Москву, а на соседнюю дачу, где отдыхала четверка бравых вояк, которым только повод дай за справедливость выступить. Так что, знай парни раньше, забросали б дом газовыми гранатами, допросили и ушли. Гранаты и много чего еще у парней было.

Но не сложилось. К счастью.

Останки церемонно обставленного чаепития Ирина Андреевна брезгливо сняла вместе со скатертью, замотала в кулек и вынесла к мусорным бачкам.

Люстру решили лечить.

Нервы всю ночь лечили алкоголем. И на работу меня не пустили, с той же мотивировкой.

Глава 10

Когда наша компания — дядя Миша, Понятовские, спецназ и Боткина — снимала стресс, месье Васина задерживали в аэропорту Шереметьево-2.

Не думаю, что высокопоставленному чиновнику удастся вменить организацию трех убийств и одного покушения, но легким испугом он не отделается. Малонаселенные камеры Лефортова на курорт не тянут.

После получения от дяди Миши информации задержании месье мы с Гошей сели к телефонам, обзвонили всех друзей и попросили их собраться та следующий день в квартире Ванны.

Время сбора назначили на 11.30, так как в 10.00 мою и Алисину комнату начали обследовать господа из органов на предмет извлечения «жучков».

Микрофонов оказалось два — один в дверном косяке комнаты, другой в телефонном аппарате прихожей. Понятыми при данной процедуре выступали соседи из коммуналки напротив, и очень две старушенции удивились, когда хмурый следователь, запротоколировав действия, ушел, оставив Надю Боткину. По мнению двух постсоветских гражданок, Боткину следовало забрать из приличного дома лет на двадцать с конфискацией. Так как простым российским гражданам микрофонов в косяки не налаживают.

Бедной Ванне, по приезде с дачи брата Мити, туго придется. До Нового года оправдываться будет, мол, пускала в дом не шпионку заграничную, а аккуратную студентку из Бауманки.

…Разговор с друзьями складывался туго. И если бы не таинственное исчезновение Алисы, я бы постаралась избежать его вовсе. Но Фомина исчезла, растворилась где-то в лесах Подмосковья под звуки канкана, и угадать, к кому она обратится за помощью, невозможно.

Рассказ о псевдомайоре Ковалеве и помощнике господина Васина многоликом Вадиме Константиновиче, слушался как сказка Шехерезады. Многочисленные наемники, казалось, соскочили с экранов кинотеатров, и я жалела, что не сфотографировалась на фоне «жучков»-микрофонов. Понятовский лишь сухо кивал, подтверждая, что и сам слышал от дяди Миши — генерала, все это правда. И слежка, и прыжок Фоминой с балкона, и… смерти…

Мы сидели в огромной кухне Ванны, пили остывший чай, и каждый был недоволен собой.

— Ты нам не доверяла. Почему? — покуривая тонкую сигаретку, спросила Лина.

Этого вопроса я боялась больше всего. Опустила голову и покосилась на Гошу.

— Не время сейчас выяснять отношения, — вступился Понятовский. — Лучше думайте, как Алису найти, пока она еще куда не влипла. Вспоминайте, ребята, вспоминайте. Кто, с кем, когда Алиску видел. Куда она могла податься? Через кого можно с ней связаться?

Софочка Гольштейн послушно раскрыла записную книжку и, собрав лоб в гармошку, принялась листать страницы, пришептывая: «Это не то, к этому она не пойдет, это тоже не то».