Земля русская - Иван Афанасьевич Васильев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Высохшим болотом, через полузаплывшие канавы добираемся до опушки леса и останавливаемся перед невысокой круглой сопочкой. По очертаниям видно, что сопочка насыпная, но уж больно невзрачная. Да ведь прошло-то, спохватываюсь я, побольше семи веков. Надо думать, был в свое время курган внушительный. Посередине кургана яма, совершенно круглая, как будто бы раскапывали в давние времена, отчего походит курган на маленький потухший кратер. Из кратера стремительной татарской стрелой, приопустив ветви, вырывается к небу прямая тридцатилетняя ель. По брустверу алыми капельками рассыпана уже созревшая земляника. Мы рвем спелые ягодины и молчим. Нами овладевают думы. Хочется проникнуть мыслью в глубь веков. Что там было, как? «И бысть сеча зла…» А семь веков спустя содрогался Тавруев курган от артиллерийских канонад, и может быть, кратер — не след заступа археолога, а воронка от тяжелого снаряда, разворотившего могилу татарского хана, посеченного Костей-новоторжанином. Былину о богатыре Косте-новоторжанине Иван Михайлович услышал в свое время от Рериха, который исследовал древние курганы в здешних местах и записал сказание о Косте от местных жителей, в селе Заостровье.
Иван Михайлович читает былину наизусть:
— Затучилася туча черная,
Принесла беду неминучую.
Набегали на нас злы татарове,
Разбегался православный люд
В вековые чащобы дремучие.
Добры молодцы на лихих конях
Уходили в дружину хоробрую.
Снаряжался и крестьянский сын,
Брал с собой суму переметную,
Злой пригорошней родовой земли,
От сырой земли храбрость ратную,
С полевых лугов бел-румяный цвет,
Бел-румяный цвет, кровь-руду нашу,
По дорогам пошел, по обочинам,
По просторным полям Волги-матушки…
На обратном пути Иван Михайлович рассказывает о мальчике Юре Савченко, привезенном в 1942 году в деревню Тавруево из блокадного Ленинграда. Ныне Юрий Савченко — архитектор, лауреат Государственной премии, один из авторов Соснового Бора, города строителей Ленинградской атомной электростанции, города-гармонии. В книжке «Зажги свою звезду» так говорится об ученике и учителе: «Близким и родным человеком, с которым Юрий Тимофеевич дружит и поныне, стал Иван Михайлович Митрофанов, старый русский художник. От него Юра узнал о зодчем Василии Стасове, который воздвиг то чудесное здание, которое поразило детское воображение гармонией. То была церковь в селе Баранья Гора. Юрий Тимофеевич на всю жизнь сохранил в памяти волшебную картину — среди лесов и полей по голубому небу, омываемое воздухом, плывет пятикуполье храма. Особенно осязаемой эта картина становится, когда воскрешает Юрий воображением перелески и луга, запечатленные в пейзажах его старого учителя. Эти пейзажи не просто украшают комнату, они зовут к мечте…»
Я говорю Ивану Михайловичу, что не каждому дано, как Юре, зажечь звезду такой величины, — целый город!
— Но свою зажечь дано каждому, — горячо возражает он. — Пусть маленькую, но обязательно нужную людям. В этом назначение истинного интеллигента.
Два километра мы идем два часа. Иван Михайлович все говорит и говорит, запас знаний у него, кажется, неисчерпаемый. Все в его устах звучит интересно, увлекательно: и легенда о Маришкиной горе, названной именем древней ведуньи, и рассказы о жальниках — славянских захоронениях, и занимательная повесть о таинственных рунических знаках на камнях. Не устает этот удивительный человек все познавать и познавать, интерес его к природе, к жизни, к людям неубывающ. За свою долгую жизнь он много где бывал и много чего видел. Не обойден известностью и почестями. Последние двадцать лет живет в родных краях, в старом дедовском доме и пишет и пишет свою землю.
Он ни единожды за два дня наших бесед не произнес слова «долг», но именно о долге перед землей, породившей тебя, перед людьми, вскормившими тебя, думаешь, слушая его, и начинает точить мыслишка, что вот не сделал я подобного, чего-то недодал своим мужикам, пославшим меня в мир, и висит на мне долг перед земляками.
В последнее время мы что-то редко стали произносить слово «служение», вытеснило его «удовлетворение». Однажды случился у меня спор. Интеллигент-горожанин доказывал:
— Современный городской человек уходит от природы. Оставьте одного в лесу — растеряется, ни крова над головой не сумеет сделать, ни пищи добыть. Его надо сызнова учить тому, что родители его умели с детства.
Насколько я понял, мой оппонент беспокоится, простите за прямоту, о животе. Да, конечно, привыкшему добывать пищу в магазине туго придется в лесу: и застынуть может, и несъедобных плодов наесться. Но, я думаю, коль случится нужда, научится быстро, не пропадет. Меня беспокоит не живот, а душа. Чувства. Критерии прекрасного взяты человеком у природы, и только она, как первоисточник, дает нашим чувствам наполнение. Она дает нам благородство. И все же… Как бы тонки и глубоки ни были наши чувства, взлелеянные природой, без истории они мертвы, бесплодны. История, то есть знание того, что было здесь до тебя, воспринятая душой чуткой и глубокой, позовет к исполнению долга, родит желание служить, и мы готовы «отчизне посвятить души прекрасные порывы».
После полудня мы собираемся в гости. Мы приглашены в Кузнечиково, к Василию Ивановичу Ракову. Утром приходил его сын, передал приглашение. Тоже вот стало редкостью — ходить в гости, да еще по приглашению. Не на выпивку, не на вечеринку, не на торжество «по случаю», а просто-напросто в гости. Разница большая. В гости ходят для души, насладиться приятной, умной беседой.
О Василии Ивановиче Ракове я был наслышан. В районе им гордятся. Рассказывали, что в уборочную страду для комбайнеров был учрежден особый вымпел имени Ракова и вручал его победителю лично Василий Иванович прямо на
