Золото небесных королей - Андрей Геннадьевич Демидов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Всё равно, князь Стовов лишний на нашей земле! — сказал Крях, и скривившись лицом от боли в спине, несколько раз согнулся и разогнулся как старик, — мы сейчас тут в этой Моравии, а там нужно земле к севу готовиться!
— Да без тебя там есть кому пахать и сеять, — сказал, пожав плечами Оря, — главное, чтобы при севе земля не пересушена была, а под осень чтоб поля водой не залило, а это уже моё волховское дело, ворожбой и жертвами Матерям нашим, Змее и Рыси, просить об урожае.
— Это князю дань кровью с нас! — сказал недовольно Крях, повышая голос, — а ты ему служишь как пёс, а он столько наших деревень повоевал и пожёг, этот кривич со своим Ярилой-Солнцем.
— Тише, не ори! — махнул на него рукой и сдавленно воскликнул Оря, — враги кругом, забыл, где находишься, тебе тут не Бор-на-Москве!
Крях присел сначала на корточки, а потом и лёг на спину, щупая ноющий от верховой езды пах. Медленно переставляя копыта, к старому капищу вышла ещё одна лошадь. Совсем юный стреблянский всадник на ней спал, обняв лошадиную шею, свесив голову с длинными русыми волосами. Он лежал на лошадиной спине, словно спящая рысь на ветке, свесив руки и ноги.
— Вот где его носит, племянника, — сказал Оря, набычившись, — вот он ждёт, когда его враги спящего схватят!
Брякнув серебряным ожерельем с янтарными вставками, вождь поднялся на ноги, подошёл к молодому воину и с силой сдёрнул с лошади на землю. Тот рухнул как куль мокрых шкур. Сверху на него ссыпался ворох стрел из чехла, лук, горсть орехов и желудей. Пордя в ужасе разомкнул веки и воскликнул:
— Волхвы требую жертв?
— Какие волхвы? Очнись! — ответил Оря, затем хотел было по-отечески ударить кулаком в зубы, но потом только махнул рукой.
— Упустили мы оставшихся авар, и теперь они могут вынырнуть к стоянке кораблей Стовова откуда угодно, — сказал Крях, поднимаясь и подходя к Порде, — ну, воин, проспал всё? Вот нужно тебя плетью выдрать!
Он обхватил юношу поперёк живота так, что затрещала рубаха и свита, и потащил его к источнику. Жестокое наказание ледяной водой соответствовало тяжести проступка лучше, чем избиение палкой. Через некоторое время Пордя, мокрый, злой, но бодрый, сидели на камне рядом с Орей и с хрустом жевал сушёную рыбу. Солнце ослепительным шаром висело в голубом небе над долиной Моравы, и ветер был тёплым, словно настало настоящее лето. Пахло дымом и цветами. Птицы неистово пели вокруг, перекрикивая друг друга. Казалось, что они сошли с ума и если они будут так голосить хотя бы ещё один день, то умрут от истощения сил. Только в тени деревьев чувствовалось, что земля ещё по-весеннему холодная и сырая. Крях принялся бродить между тропой и идолом, поглядывая то на кружащихся над лесом птиц, то на Орю, то на тропу.
— Да, упустили блинолицых, — сказал он, — однако давно не видать никого и из местных сербов и моравов, ни охотников и пастухов, ни лесорубов или путников.
— Думаю, что авары своих уже нашли, рассказали о сражении, и теперь вот-вот на нас навалятся, заслони нас Стожарь-звезда! Стало нас после сечи на четверть меньше, могло не стать и вовсе, но скоро это и произойдёт…
— Разве на четверть?
— И ещё столько же раненых.
— Да нет же… — многозначительно произнёс Хилоп, глядя как товарищ ходит у тропы, приседает, трогает ладонью траву, прикладывает к земле ухо, втягивает ноздрями воздух.
— Зато лошадей много взяли, — сказал Пордя, стуча от холода зубами, — оружия всякого много.
— Чего ж себе шапку железную не взял или рубаху с бляхами? — оживился Хилоп, — проморгал?
— Не могу я в этом железе ходить — ночью от него холод, а на солнце жжёт, и тяжёлый! Тесак кривой взял, да обронил тогда же в реку. А потом уж не успел ничего больше, как вернулся после боя к реке, люди Стовова уже всё в кули себе повязал. Корыстны кривичи.
— Так это только на бой надевают! В другой раз расторопней будешь и умнее. Вот сам в поход увязался, за лодками от Стовграда берегом крался, зачем? Плёл бы корзины дома, да девок красных тискал по праздникам!
— Неведомые земли поглядеть хотел, — ответил юноша, — может, богатство найти.
— Поглядел?
— Поглядел…
— Ну?
— Чего ну? Чудно тут всё, клянусь Матерью Рысью! То горы, то болота, дома из камня городят, а крыши их глиняных черепков, везде полно скота, пива. Железных и медных изделий много, соли много, нард всё больше рослый, и много его везде. Чудно… Зверья, правда, меньше, солнце и луна не так по небу ходят, моей звезды родной Кигочи не видно ночью.
— А у Стовграда сейчас волхвы в рысьих шапках славят богиню плодородия Нару, дочь Матери-Змеи, у Моста Русалий бросают в воду зерно, чтобы гречка и рожь хорошо принялась, пьют медовое пиво, пляшут, — погружаясь в дрёму ответил Хилоп, — и сом хорошо ловиться сейчас начал в Аузе, хоть руками…
— Там что-то движется! — сказал тихо юноша, вытягивая перед собой руку и указывая на что-то среди дубравы, — смотри туда.
Хилоп всмотрелся в тени и солнечные пятна. Там двигались двое всадников, обнимая лошадиные шеи и неловко подпрыгивая при каждом шаге.
— Это кривичи Резеняк и Полоз, младшие дружинники Стовова, — сказал он наконец, — как я посмотрю, не очень-то лихо у них получается на лошадях ездить, а нас обзывают неумехами.
— Я их сейчас позову! — сказал юноша, складывая ладони и изображая пронзительный утиный крик, — кря, кря!
После этого Оря, сидящий рядом, побагровел и дал Порде крепкую затрещину, такую, что волосы, казалось, некоторое время летали отдельно от головы.
— Здесь нет уток, лихоманец! — зашипел он, — ты наше место выдаёшь всей округе. Дружинники Стовов прошли бы мимо или не прошли, нам всё равно, это наш дозор, а вот враг может насторожиться.
Закончив разглядывать следы на тропе, к ним подошёл Крях и стал рассказывать о своих соображениях:
— Тут следы лошадиные одни и те же повторяются несколько раз, словно кто-то ездит вокруг нашего становища корабельного. Там копыта, одним, двумя шипами подкованные, как у аваров. Всадников этих было восемь или девять.
— Может это Резеняк и Полоз?
— Я говорю, восемь или девять всадников.
Тут Крях боковым зрением заметил движение справа от дубравы. Оттуда шёл
