Обнаженная дважды - Элизабет Питерс

Лицо Жаклин расплылось в улыбке.

— О, мой дорогой, она продолжает пытаться засунуть меня под городские автобусы.

— Жаклин! Ты не говорила мне об этом.

— Это так занимательно, Крис. Она носит эти нелепые маскировочные одежды, но я всегда могу заметить ее за квартал от себя, знаешь, она так объемна. И так неуклюжа. Брюнгильда пробовала дважды. Однажды она поскользнулась и могла бы оказаться под автобусом сама, если бы я не схватила ее. А в другой раз…

— Это не смешно, Жаклин.

Но он был не прав. Видение Брюнгильды, завернутой в трепещущий полами черный плащ, с надвинутым до самых бровей капюшоном, которая старается подкрасться тайком, было таким же восхитительным, как ямочки на лице и блеск глаз той, которая должна стать возможной жертвой. Все же Крис чувствовал себя обязанным сделать отцовское предупреждение.

— Береги себя. Ты будешь подвергаться оскорблениям со стороны толпы безумцев, как только новость будет предана огласке. Тебе может понадобиться каратэ прежде, чем все будет окончено.

— Каратэ? — Ямочки на щеках Жаклин пропали, а ее брови неодобрительно выгнулись.

— Однажды ты мне сказала, что отразила нападение убийцы, использовав свое боевое искусство. Ты сказала, что твой сын…

— О да. Он научил меня паре приемчиков — или как там они называются. — Жаклин счистила пыльное пятно со своего рукава. — Это был отдельный и вызывающий сожаление инцидент. Я не одобряю физического насилия.

— Может быть, тебе стоит попросить своего сына побыть с тобой несколько недель? — предложил Крис. — Я говорю серьезно, Жаклин, фанаты довольно странные люди. Невозможно предсказать их поступки.

— Дэвид не поможет, он просто скажет, что я все преувеличиваю, и отпустит несколько ужасных шуточек в мой адрес. Разговор с ним будет подобен тому, как если бы ты натирал рану красным жгучим перцем вместо того, чтобы приложить к ней лейкопластырь.

— Тогда свою дочь.

Глаза Жаклин расширились в неподдельном ужасе.

— Бет? Боже, Боже, Крис, ты не знаешь, о чем говоришь. Она еще хуже, чем Дэвид. Я благодарю небеса, вставая вечером перед сном на колени, что она в отъезде в диких полях Турции, где копает кости. — Нахмурившись, Жаклин разгладила небольшую морщинку на юбке. — Я не могу представить, откуда у них взялись такие наклонности.

Неприличная спешка Криса, как ее окрестила Жаклин, оказалась мудрым решением. Контракт, все его шестьдесят страниц, был чудесным образом подписан точно в срок, что явилось почти уникальным случаем в издательском деле; и Жаклин с содроганием приняла счет от адвоката, консультировавшего ее по всем вопросам. Но он заработал свои деньги. Там было большое количество невинных с виду маленьких спорных пунктов, которые могли стоить ей значительной суммы или сделать ее ответственной перед законом за значительный спектр катастрофических возможностей, если бы он не указал ей на них. Жаклин знала, кто нес ответственность за эти змеиные закавыки. Это была не тройка Крэйгов; они обладали своими собственными раздражающими ее качествами, но слабо разбирались в издательском деле, чтобы изобрести самим подобные уловки. Этим «некто» должен был быть ее собственный обожаемый агент, Бутон Стокс.

Но он продолжал подчеркивать, что не выступает в качестве ее агента на эту книгу. Он защищал имущественные интересы семьи Дарси, а Жаклин была представлена Сарой Сондерс, от которой был такой же толк, как от мокрого посудного полотенца.

— Бутон скрывает некую тайну, связанную с Сарой, или держит ее старушку маму как заложницу в какой-нибудь норе, — жаловалась Жаклин. — У меня создалось ощущение, что Сара чувствует себя неуютно в своем положении, но не желает обсуждать это со мной. Я изо всех сил пыталась завоевать ее доверие, используя разнообразные способы…

— Включая пыточные тисочки для зажимания пальчиков? — поинтересовался Крис.

Они ехали в аэропорт Ла-Гардия. Жаклин настояла на том, чтобы он разделил с ней ленч, а потом она отвезла бы его в аэропорт. И вот она ныряла туда и сюда в оживленном движении, делая грубые жесты в сторону тех водителей, которые попадались на ее пути, а Крис распластался на сиденье и жалел о том, что не смог уговорить ее взять такси. Но он уступил частично из-за мучившего его абсурдного чувства, что он что-то забыл сказать. Что-то важное.

— Мне нужен лазутчик в этом офисе, — объявила Жаклин.

— Лазутчик? Для чего?

— Я не верю Бутсику.

— Ты узнала о том, что ему не стоит доверять, когда его увидела. В чем дело, Жаклин? С тех пор как ты вернулась из Пайн-Гроув…

— Я только стараюсь делать свою работу, дорогой. Я хочу, чтобы кто-нибудь из служащих Бутона сообщал мне, что происходит на самом деле. Честнейший агент, преданный моим интересам. Я не предполагаю, что ты…

— Ты шутишь!

— Я не имела в виду тебя, дорогой. Ни за какие сокровища мира я не стала бы пытаться вырвать тебя из объятий Эвелин. Разве ты не знаешь какого-нибудь голодающего агента, кто бы мог работать на Бутона и на меня?

— Я не знаю никого, отчаявшегося до такой степени.

— А если я предложу ему или ей мою следующую книгу?

— Это не только неэтично, но и не стоит того.

— Сомневаюсь. Если я не взвинчу цену на эту книгу, то следующая может принести круглый миллион. Десять процентов не так уж плохо. — Жаклин поразмыслила. — Я могла бы даже предложить пятнадцать процентов.

— Забудь об этом, — жестко сказал Крис. — У тебя нет времени играть в Мату Хари. Не только потому, что ты будешь полностью занята рекламой, но у тебя остается месяц, чтобы сделать набросок. О чем думал твой адвокат, допустивший, чтобы это условие осталось?

— Он думал так же, как и я: чем скорее я напишу, тем скорее состоится аукцион и тем скорее я получу немного денег. — Она заставила свою машину юркнуть на правую полосу движения, между многоколесным грузовиком и автобусом. У Криса из груди вырвался приглушенный стон.

— Я попытаюсь… я посмотрю, удастся ли получить авторские гонорары на издание в Англии раньше оговоренного срока. Это поможет?

— Спасибо. Не волнуйся, Крис. Я горю желанием засесть за работу. Если я не смогу сделать набросок в течение месяца, я никогда его не сделаю.

— Земля начинает гореть под ногами?

Жаклин не улыбнулась.

— Немножко. Это большая ответственность. Я рассчитываю на таинственный набросок Катлин. Я не знаю, насколько он объемен и до какой степени проработан или что там с ним еще. Поскольку была выбрана я, то мой замысел должен быть ближе к плану Катлин, чем идеи остальных претендентов, но что это значит? Что они промахнулись на милю, а я на ее девять десятых? Бутон ведет себя так, как будто бы этот набросок является величайшей тайной. Он не хочет довериться даже почте. Мне разрешат просмотреть его утром в понедельник, когда я приду в его офис для подписания контракта и проведения пресс-конференции.

— Не надо винить его в этом, Жаклин. Очевидно, его суждения о набросках разных авторов субъективны. Они не могут быть измерены в футах и дюймах. Бутон не хочет давать проигравшим какого-либо основания для жалоб.

— Мм… Нелепо, что я нервничаю, Крис. Я просто хочу знать, как много она в самом деле написала. Это может быть от одной страницы, покрытой каракулями, до полного наброска, в котором одна глава идет за другой. — Она сделала резкий поворот и подъехала к входу в здание аэропорта. — Спасибо, Крис. За это и за все, что ты для меня сделал.

Наконец наступил удобный момент, но Крис не мог двинуться с места. Что он хотел сказать? Что-то водило по его натянутым нервам, как зазубренный ноготь, но он был не в состоянии передать свое ощущение. Он взял ее за руку.

— Жаклин, если что-нибудь пойдет не так — все, что угодно, — позвони мне. Я приеду.

Вместо ответа она потянулась и поцеловала его — это был не легкий поцелуй, присущий их профессии, а теплый, сильный, продолжительный.

— Передай его Эвелин, — сказала она.

Крис вылез из машины.

— Позвони мне, Жаклин.

Жаклин улыбнулась.

— Не бойся, дорогой. Я буду держать тебя в курсе. Ты все пропустишь — слухи, скандал, грязные делишки. Я буду для тебя вроде небольшой дозы метадона, пока ты отучишь себя от тяжелой работы. Но не беспокойся, что тебе придется мчаться мне на выручку. Это просто тихий маленький городок в сельской местности. Никаких духов, никаких убийц. Будь счастлив, любовь моя.

Не ожидая ответа, она умчалась прочь, оставив Криса стоять на краю тротуара с его единственным чемоданом. Он вытащил носовой платок и вытер рот, запачканный необычной бронзовокрасной губной помадой Жаклин. Это были следы того поцелуя. Почему она поцеловала его так? Не для того, чтобы вызвать его смущение перед Эвелин; чувство юмора Жаклин не было таким грубым. Кроме того, она должна была знать, что он уничтожит все доказательства.