Темная королева - Сьюзен Кэррол

– Я не вижу смысла, – убеждала она не столько Реми, сколько себя, – зачем Екатерине убивать вашу королеву? Жанна Наваррская приехала в Париж договариваться о бракосочетании своего сына с дочерью Екатерины. Брак был затеян самой Екатериной, не так ли? Считался началом великого перемирия между католиками и протестантами.

– Скажу вам то, что знаю только я, мадемуазель, – ответил Реми. – Моя королева начала подозревать, что за этим кроется какое-то вероломство, что в так называемом перемирии есть что-то грязное. Когда я сопровождал ее величество в один из парижских магазинов, она доверительно сообщила мне, что находится на грани отмены бракосочетания. Последним в тот день было посещение личных королевских перчаточников Екатерины. Моя королева купила пару перчаток, которые, как ее уверяли, были изготовлены специально для нее по распоряжению самой Екатерины. Когда выходили из мастерской, моя королева, как и все женщины, с неподдельным восхищением надела перчатки, совсем не подозревая о такой злонамеренной магии, таком вероломстве. К тому времени, когда мы вернулись во дворец, у королевы начались мучительные приступы боли, будто она выпила целую кружку ядовитого зелья из болиголова. Утром она скончалась. Так что скажите мне, госпожа Шене, что это было.

– Не знаю, – тихо произнесла Арианн.

Предположения Рене могли быть верными. В значительной мере по этой причине Арианн предпочла держаться с сестрами подальше от охваченного политическими интригами Парижа, от темных махинаций Екатерины Медичи, хотя, как дочери шевалье Шене, они могли занять место при дворе.

– Если ваши подозрения верны, месье, я более чем огорчена, – продолжила Арианн. – Но я не знаю, каким образом могла бы вам помочь.

– Помогите доказать, что перчатки были отравлены.

– Как? Надеть их?

– Нет, конечно, нет, – затряс головой Реми. – Мне сказали, что вы очень хорошо разбираетесь в этих делах.

– Только не в черном ремесле. – Арианн резко поднялась со скамейки и, чтобы унять волнение, принялась машинально поправлять одеяло, переставила подсвечник. – Сознаюсь, у меня есть книги, к которым я могла бы обратиться. Возможно, имеются растворители, которые можно изготовить, способы обнаружения ядов. Но если бы я даже смогла доказать, что к перчаткам приложили руку, и если сможем установить связь Екатерины с преступлением, что потом? Вы желали бы направиться в Париж, во Дворец правосудия, и обвинить французскую королеву-мать в колдовстве и убийстве?

– Да!

Арианн с сомнением поглядела на него:

– Вы сошли с ума, месье. Вы, кажется, до сих пор не представляете, с какой женщиной имеете дело.

– Прекрасно представляю, госпожа Шене, – хмуро произнес Реми. – Я только сказал, что желал бы привлечь Темную Королеву к суду. Это, может быть, невозможно… пока.

– Или когда-либо. Вы понимаете, что Екатерине может быть известно о том, что вы что-то подозреваете и что эти перчатки у вас? Кто в вас стрелял?

– Личная охрана королевы, – признался Реми.

– В таком случае вполне возможно, что, добравшись сюда, вы поставили под угрозу всех обитателей этого острова.

– Нет, мне удалось оторваться от погони. Будут предполагать, что я направлюсь на запад, обратно в Наварру, предупредить моего принца. – Рене, помолчав, поправился: – Теперь короля. Вот это мне следовало бы сделать, и я боюсь, что мой король решится на этот брак и на перемирие, если только я не представлю веских улик, свидетельствующих о том, что Екатерина сделала с его матерью.

– Я желаю вам всяческого успеха, месье, но не думаю, что могу вам помочь.

– Но мне говорили, что вы дочь одной из знаменитейших ве… – Реми осекся и быстро поправился: – Одной из самых знаменитых когда-либо живших знахарок.

Арианн устало потерла лоб. Да, она – дочь Евангелины Шене. Но чего Рене, и не только он, не мог понять, так это того, что она не обладала и десятой долей мастерства, силы и мужества своей матери.

– Извините… – начала, было, она, но Реми прервал ее.

– Пожалуйста, мадемуазель. – Умоляюще глядя на нее, он с трудом приподнялся на локте. – Если Екатерина поступила так с моей королевой, то я прихожу в ужас при мысли, что еще она может замыслить. Против моей страны, против моего молодого короля. Он – это все, что осталось от наваррской династии. Вы должны мне помочь спасти его.

Арианн отвернулась, чтобы не видеть его умоляющего взгляда. Почему она так холодна? Да потому, что не хочет быть втянутой в это дело. У нее хватает собственных бед. Все, что она желает, это заботиться о сестрах, уберечь их, спокойно жить на острове и заниматься своими травами. И совсем не хочет иметь дело с отравленными перчатками, Темной Королевой или отчаянными солдатами-гугенотами.

Однако она была Дочерью Земли, искательницей мудрости и знаний, охранительницей от суеверий и невежества, целительницей и утешительницей. Эти качества были ее неотъемлемой частью. Отвернуться от капитана Реми значило бы пренебречь всем, чему ее учили.

После долгой борьбы с совестью Арианн обернулась к Реми.

– Хорошо, – произнесла она. – Я ничего не обещаю, но, по крайней мере, возьму перчатки с собой и проверю их.

– Спасибо, мадемуазель. – Капитан был так благодарен, что Арианн едва удалось удержать молодого человека, готового встать на колени, чтобы выразить свою благодарность.

Она снова заставила его лечь, но теперь это не составило ей труда. Добившись своего, капитан, казалось, вконец обессилел и скоро погрузился в глубокий сон. Накрывая его одеялом, она с удивлением наблюдала, как постепенно разглаживались хмурые складки лица. «А почему бы и нет?» – подумала Арианн. Капитану удалось избавиться от чудовищной тяжести и целиком взвалить на ее плечи.

На грубых каменных стенах мерцал свет свечи. Суровость жилища аббатисы сглаживалась свидетельствами неординарной личности Мари Клэр: яркий плетеный коврик, гобелен с изображением святой Жанны на войне с англичанами и большая клетка с ее любимцем вороном с блестящими черными перьями и длинным клювом. Он приветствовал Арианн резким карканьем и, наклонив набок голову, стал с любопытством разглядывать ее карими глазами.

Грозная на вид птица помещалась подальше от полок, прогнувшихся под весом принадлежавших Мари Клэр книг.

Многие из них были традиционного содержания – Библия, ортодоксальные толкования Священного Писания, церковные каноны. Но многие к их числу не принадлежали: сочинения женщин-мистиков, труды Мартина Лютера, даже экземпляр Корана. Как однажды Мари Клэр сказала пришедшему в ужас монастырскому капеллану «Если чья-то вера не выдерживает испытания чтением немногочисленных запрещенных книг, тогда она не стоит и гроша».