Госпожа Шестого Дома - Эуреон Серебряный
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Я согласна, моя королева, — сказала Инстра. — Пусть будет поединок.
Согласиться пришлось и Вирне, хотя, судя по происходящему в ее голове, ей эта идея совсем не нравилась. Инстре она тоже не нравилась, но она понимала, что отказаться не могла. Любые аргументы и возражения звучали бы… богохульно. А ей не хотелось с самого же начала портить отношения с верховной жрицей В’Аргешшара.
— Сегодня же вечером организуем поединок в присутствии всех матрон совета, — сказала королева.
***
Когда матрона зашла в комнату, где должна была проходить встреча, жрицы и клерики из ее свиты с ее разрешения пошли пообщаться с представительницами Первого Дома, а Сорнтран и еще пятеро воинов, зашедших в замок, а не оставшихся снаружи, остановились возле двери, где уже ждали несколько бойцов из Пятого Дома и дюжина воинов Первого.
Некоторые из бойцов из Пятого наверняка узнали Сорнтрана, но не подали виду. Сорнтран тоже не стал обращать на них внимания, просто встал так, чтобы мог на всякий случай держать их в поле зрения. Если вдруг что — успеет среагировать. Хотя желательно им не доставать оружия и не произносить заклинаний в таком месте…
О чем матроны собирались говорить в присутствии владычицы Первого Дома? Это, конечно, Сорнтрана не касалось и не должно было его интересовать, но все же он не мог не думать об этом. О чем бы они ни договорились, главное, чтобы его, Сорнтрана, не отправили в Пятый Дом…
На плечах госпожи сегодня была накидка с узорами, которые знают все — не только в городе, но и за его пределами: они указывают на особый статус женщины. Но… действительно ли она беременна? Никаких разговоров об этом в Доме, кажется, не было. А Сорнтран был довольно внимателен к слухам: иногда можно услышать что-то действительно полезное. Возможно, эта накидка — лишь манипуляция, чтобы заставить собеседниц уступить ей? Если госпожа и правда беременна, может ли она решить, что в Сорнтране больше нет необходимости? Какова вероятность, что она может отдать его матроне Вирне?
Если матрона Пятого Дома знает, что он выжил и находится в Шестом, может ли она потребовать вернуть его? Вряд ли она готова будет отдать за него что-либо стоящее, хотя… зная ее, Сорнтран понимал, ни в чем нельзя было быть уверенным. Может, даже рудник или какую-нибудь другую территорию уступит, лишь бы насладиться местью.
— Кого я вижу… — знакомый голос заставил Сорнтрана вздрогнуть. Но он быстро взял себя в руки.
— Жрица, — вежливо поклонился, не поднимая глаз.
Женщина в вызывающем красном платье с вырезами и прозрачными вставками везде, где они только могли уместиться, остановилась напротив него. Пальцы грубо сжали его подбородок и приподняли.
Сорнтран застыл и задержал дыхание, но высвободиться не попытался. Подавил в себе желание ударить по этой руке.
Она, похоже, забыла, что он уже не из ее Дома, и она не имеет права касаться его без действительно серьезной причины. Физический контакт с представителем противоположного пола из чужого Дома, да еще и при свидетелях, считается чем-то крайне неуместным и неприличным. Столь очевидное нарушение протоколов поведения немного смутило даже бойцов Пятого Дома, а соратников Сорнтрана явно возмутило. Краем глаза он увидел, что те зашевелились, начали переглядываться, однако вмешаться не решились.
Немного занервничали также воины из Первого Дома. Сорнтран не знал, каким именно протоколам они следовали и что должны были делать, если бы у них на глазах произошел конфликт между членами двух Домов. Но вмешаться бы им так или иначе пришлось, ведь именно на их плечах лежало обеспечение безопасности всех гостей Дома.
— Все-таки живой, паршивец, — жрица усмехнулась, провела длинным, острым ногтем по щеке Сорнтрана. — И с клеймом Шестого Дома. Какая прелесть. Матрона будет просто в восторге, когда увидит.
Именно поэтому ему не хотелось приходить в Первый Дом, где была довольно серьезная вероятность встретить представителей Пятого. Вот только кто его спрашивал-то?
Синтра. Вторая дочь матроны Вирны. Упивающаяся своей властью, холодная, жестокая. Это были бы отличные качества, если бы она их применяла на благо Дома. Однако в боевых заданиях она не участвовала, заклинания, полученные от Богини, почти не совершенствовала и в основном только и делала, что организовывала безумные оргии, иногда — сразу с жертвоприношениями, да время от времени избивала Сорнтрана и других братьев, пока те были живы. Просто потому что могла. Похоже, пачкать руки о них для нее было более приемлемо, чем о врагов, которые могли и имели права давать отпор.
Сорнтран не раз представлял себе, как вонзит кинжал ей в живот. И какое удовольствие ему это доставит. Представлял удивленное выражение ее лица, представлял, как она ослабеет и не сможет удержаться на ногах…
Желание сделать это прямо сейчас было невероятно сильным, просто непреодолимым. Не обязательно кинжал, можно и проще — всего лишь прошептать ей на ухо то заклинание. Сорнтран был уверен, что превосходит ее и физической, и магической силой, и в более или менее честном бою, где он не обязан будет молча склонить голову перед ней, совершенно очевидно, кто победит.
Рука, готовая протянуться к ножнам, расслабилась. Глубокий вдох. Выдох. Выражение его лица не изменится. Тело не выдаст ничего из того, что происходит в его голове.
Нельзя привлекать к себе лишнего внимания. Не в таком месте. Но однажды, когда-нибудь, когда свидетелей не будет или свидетелями будут лишь те, кого ожидать будет та же участь, он…
Увидев, что Сорнтран не реагировал на нее провокации, жрица достала из-за пояса плеть. Обычную, даже не змееголовую, но сердце на мгновение замерло, потом забилось быстрее.
Она не имеет права атаковать члена другого Дома. Но если она это сделает… если она это сделает… Эта мысль едва не растянула губы Сорнтрана в улыбке — ему пришлось приложить некоторое усилие, чтобы лицо оставалось каменным. Нельзя сопротивляться жрицам своего Дома. Но если его атакует жрица чужого Дома, — даже если это будет сама госпожа Первого Дома, — он будет иметь полное право защищаться. И он этим правом воспользуется. Еще как воспользуется.
Синтра вряд ли знала, о чем он в этот момент думал. Выражение его лица и осанка не изменились
