Волчонок для Избранной (СИ) - Витор Анна

А правда рвалась с пересохших губ. Ее нужно было произнести, пока эта стена недоверия не разрушила все.

— Я должен тебе сказать. А точнее, кое в чем признаться… — безнадежно проговорил он, понимая, что Рубикон перейден, что пути назад уже нет.

На лице Саманты застыло надменное выражение. Она стояла совсем рядом, но не прикасалась к Френсису, сложив руки на груди.

— Догадываюсь, — еще недавно млевшие в поцелуе губы сложились в горькую усмешку. — Ты совершил ошибку и хочешь попросить меня забыть обо всем. Сделать вид, будто ничего и не было. Без проблем, Рэн…

— Да замолчи ты, ежик!

— Что?! — глаза Саманты расширились от изумления. — Как ты меня назвал?!

— Ты — ежик. Точно так же выставляешь свои колючки. Лучшая защита — нападение, да? Только вот я хотел поговорить совсем о другом…

— После такого оскорбительного прозвища ты меня больше ничем не удивишь, — криво улыбнулась, смягчившись, Саманта.

В ее глазах против воли засветился огонек надежды. Френсис больно прикусил губу, понимая, что следующие слова погасят его. Вырвут все светлое на корню. И вместо нежности, что читается в испытующем взгляде Саманты, совсем скоро появится презрение.

— Не зарекайся, — тихо, очень тихо проговорил он, закрывая глаза.

В тот же миг тонкие руки обвились вокруг его шеи, притягивая ближе.

— Ты боишься… Не бойся. Я все пойму.

— Не поймешь. Не простишь, — как в бреду, прошептал Френсис, осторожно обхватывая лицо Саманты ладонями. — Я — предатель.

Он ожидал любой реакции. Бешенства, злобы, пощечины. Ненависти, омерзения, гадливости. Но не той жалости, что засияла в кротком взоре Саманты. Не бесконечной печали, мелькнувшей в зрачках, словно вспышка сверхновой звезды.

— Ты не услышала? — почти прорычал Френсис. — Или думаешь, что я шучу?

Какая же она непредсказуемая… Тайна, которую невозможно разгадать. Не дождавшись осуждения, Френсис почувствовал, как в душе поднимается волна ожесточения. Захотелось встряхнуть Саманту, прокричать в лицо: «Предатель-предатель-предатель!» Френсис скрипнул зубами, отводя ее руки от себя. Не нужно, чтобы она прикасалась к нему, недостойному ни нежности, ни сочувствия.

— Бедный мой… — с неизбывной теплотой шепнула Саманта, и чуткие пальцы пробежались по его щеке, гладя, лаская, утешая. — Я представляю, чего тебе стоило признаться. Но наверное, держать все в себе еще страшнее?

— Да, милая, — Френсис неожиданно охрип. — Это очень страшно. Но почему ты…

Он смотрел на Саманту, не зная, чего ожидать от нее.

— Отреагировала так, а не иначе? Все очень просто, — улыбнулась она.

Глава 39

— В нашу первую встречу у меня возникли подобные подозрения, — начала рассказ Саманта. — Ты же знаешь, я дотошна до маниакальности. Я подозревала, что «Миротворцы» подошлют шпиона. Рано или поздно. Но твоя легенда оказалась безупречна. Подозрения улеглись, хотя интуиция прямо-таки вопила: «Опасность!» И я психовала, испытывала твое терпение, проверяла тебя в разных ситуациях… Сама не заметила, как привязалась к тебе. Как начала уважать, ценить твое мнение. Это потом я поняла, что не представляю без тебя жизни. Нет, это не влюбленность. Я не сходила по тебе с ума, как и сейчас не схожу, но… Это было что-то большее. Ты стал мне другом, товарищем, плечом, на которое я могла опереться при случае. Я доверяла тебе. Да что там? В один прекрасный день я поняла, что без тебя мне трудно дышать… Но ты вел себя странно. Ты не был «Миротворцем», презирал их идеи. Ты так и не стал настоящим Волком, сохранив свою индивидуальность. Ты сделал больше! Твое инакомыслие начало заражать остальных. Своими поступками, словами и мыслями ты направлял остальных на единственно верный путь… Сражаться не против «Миротворцев», не против кого-то, а за людей. Простых людей, которых нужно защитить.

— Я так и не смог переломить себя, остаться на уровне предателя, которого подловили «Миротворцы». Не на деньги, нет… Сэм, на кону стояла жизнь моих близких. Матери, отца, невесты и будущего, так и не рожденного, сына… Они надеялись на мою честность. Думали, я не смогу водить их за нос, обманывать, играть на две стороны: вашим и нашим. Но они не сломали меня, попытались согнуть, но забыли, что рано или поздно согнутое дерево распрямляется и дает обратный эффект…

— Ты открыл нам глаза. Ты стал лекарем, заставил нас принять горькое лекарство — истину. Что без огня внутри, без жажды спасать и защищать мы ничем не отличаемся от «Миротворцев». Да кем мы были до этого? Безжалостными убийцами. Нас ведь воспитывали послушными куклами, марионетками в руках «Миротворцев». Помню, в каком-то учебнике истории, еще в детстве, я прочитала несколько строк, которые врезались мне в память. Это была ария Мефистофеля «Люди гибнут за металл». И горстка ненормальных, одержимых властью людей назвалась «Миротворцами». В борьбе за энергию они щедро полили землю кровью. Неважно, что убивали чужими, нашими руками. Те грехи останутся на их совести так же, как и на нашей. Но мы, все мы, сумели дойти до края и остановиться. Не сорваться в пропасть, из которой уже не выбраться. Мы — Волки. Дикие, смелые, сильные… Озлобившиеся на тех, кто использовал нас. Ты вдохновил нас сражаться за свободу, за правое дело. Не ради крови наших врагов. А чтобы просто кровь больше не пролилась. И неважно, с какой целью ты пришел сюда. Важно только то, что ты теперь — один из нас…

— Господи… — искренне выдохнул Френсис, зачарованный жаркими словами Саманты, ее одухотворенным взором, в котором светилось всепрощение. — Ты — ангел. Самый настоящий!

***

Прощальные объятия, легкий поцелуй в уголок губ и несколько часов сна, украдкой вырванного у ночи, которая уже подходила к концу… Давно сон Самнты не был таким сладким и мирным. То, что произошло между ней и Френсисом на берегу моря, та невероятная близость — и духовная, и физическая — после этого нельзя было остаться равнодушной. Первый откровенный разговор. Между ними теперь не осталось тайн, секретов, недомолвок… И неожиданное счастье затопило душу.

Такой приятный сюрприз от судьбы. Саманта была уверена, что никто на белом свете не сможет пробиться сквозь барьеры и стены в ее душе. Израненной, одинокой, как бродящая по лесу волчица, которая не раз попадалась охотникам. И все-таки жаждала тепла и заботы.

Френсис приручил Саманту. Не сразу, а постепенно завоевал ее доверие. И теперь она готова была подарить ему свое кристально чистое сердце, ничего не требуя взамен.

Ее короткий сон сегодня был волшебными грезами. О поцелуях, объятьях, нежностях на ушко. Саманта, пускай ненадолго, но забыла о боли и страхе, о том, что смерть поджидает на каждом углу. Забыла о том, что эта война — без правил.

И о том, что самые сладкие грезы имеют обыкновение таять под утро, как предрассветный туман.

Глава 40

— Сэм, Сэм, вставай! — звонкий детский голосок заставил проснуться.

Саманта сонно приоткрыла глаза. Кэт забралась к ней в постель и теперь стягивала одеяло.

— Кэт, ну, что такое? Еще же рано… — простонала Саманта.

Она попыталась обнять подушку, словно ища у нее защиты. Кэт ее тут же отобрала, обвив руками и уткнувшись сверху подбородком.

— А вот и нет! Уже пора завтракать! Я кушать хочу! А никто не варит кашу!

Вздохнув, Саманта потянулась. При взгляде на ворчащую малышку по губам невольно скользнула улыбка. Саманта потянулась к тумбочке, доставая оттуда пачку сухого печенья. Кэт тут же его выхватила, беря двумя руками и вгрызаясь в него, как маленький бельчонок.

— И все какие-то странные! А мне ничего не говорят! «Маленькая еще!» — пробубнила она с набитым ртом и недовольно тряхнула волосами. — Что за ерунда? Я уже большая!

— Ну, конечно, большая! — улыбнулась Саманта. — Они просто бояться, что если расскажут тебе, ты сама пойдешь и ка-а-ак победишь всех «Миротворцев»! И нам ничего не останется. Что мы тогда делать будем? Без дела сидеть?