Тройка без тройки - Вс. Другов

— А то не жалко, — поддакивает Тихон Максимович, разглядывая третий экземпляр.

— А вы обратите внимание на шрифт! Каким она шрифтом напечатана, — восторгается Тоня.

— Вообще, очень хорошая книга, — соглашается мать двух девочек и обращается за консультацией к Людмиле Александровне. — Как вы думаете, можно моим девочкам уже читать эту книгу? Тогда я тоже куплю ее.

Одна только Людмила Александровна не принимает участия в общей радости. Она спокойно разворачивает принесенный с собой сверток, вынимает из него девятый экземпляр «Острова дружбы» и с напускным безразличием, обращаясь к Тане и Наташе, говорит:

— Только не думайте, что вы такие уж у нас героини. У меня в библиотеке не восемь, а целых двенадцать экземпляров «Острова дружбы». Сегодня только принесли из коллектора.

Потом протягивает принесенную с собой книгу Анастасии Ивановне.

— Это я вам принесла.

— Мне? Зачем мне?

— Затем, чтобы вы убедились, что вещи, в том числе и книги, — это дело наживное. Сегодня их нет, а завтра мы их достанем. А вот здоровье не так легко сохранить.

— Ничего не понимаю. Причем здесь здоровье? — разводит руками Анастасия Ивановна.

— Притом, что футбол очень полезная игра, — объясняет Людмила Александровна.

— А! Понятно… Нет, пока не приедут папа с мамой, я Коле не позволю играть. Еще что-нибудь натворит.

— Напрасно вы так, Анастасия Ивановна, — произносит, закуривая, наконец, свою сигарету, Антон Яковлевич. — Особенно сейчас, когда с нашими ребятами начнут заниматься очень опытные спортсмены…

— Смирнов, — подсказывает Наташа.

— Все равно меня не уговорите, — решительно заявляет Анастасия Ивановна.

Людочка внимательно прислушивается к разговорам взрослых, потом дергает бабушку за юбку:

— Бабушка, помнишь, ты говорила, что тетя Люда никогда не простит Колю?

— Говорила, говорила, — соглашается Анастасия Ивановна, — только ты не вмешивайся, когда разговаривают старшие.

— И ты говорила, что это одна-единственная книга, больше таких нет.

— Я тебе говорю замолчи!

Но девочка с затаенным торжеством в голосе произносит:

— А ты посмотри, сколько у тети Люды теперь таких же книг.

— И книг у меня теперь много, — подтверждает, улыбаясь, Людмила Александровна, — и Колю я уже давно простила.

— А вот ты, бабушка, все не можешь простить его, — укоризненно говорит девочка.

Иван Кузьмич очень внимательно смотрит на Людочку, как будто бы впервые видит эту маленькую обитательницу управляемого им огромного дома, и очень серьезно произносит:

— Хорошо соображает. Умница растет!

— Во дворе это у нас самая смышленая девочка, — авторитетно подтверждает Тихон Максимович.

Бабушка благодарно смотрит на управдома, на дворника. Потом гладит внучку по головке и уже другим, совсем не строгим, голосом произносит:

— Ну, хорошо, хорошо. Я тоже простила. Иди, скажи своему Коле, что меня уломали две Люды.

Людмила Александровна тоже гладит светлые, туго заплетенные в две короткие косички, волосы девочки и замечает:

— Тетя Люда тут ни при чем. Это все сделала маленькая Люда.

Наташа одними глазами указывает Тане на Анастасию Ивановну и кратко определяет:

— Настоящая внучкина бабушка!

В это время Людмила Александровна перестает гладить девочку, смотрит поверх ее головки куда-то вперед и разводит руками. Затем, смеясь, восклицает:

— Еще одна!..

Все присутствующие поворачиваются в ту сторону, куда направлен взгляд библиотекарши. К ним, размахивая в воздухе книгой в ярком переплете, бежит от подъезда дома Виктор и восторженно, на весь двор, кричит:

— Таня! Только что мне папа принес «Остров дружбы»!

С вытянутой вперед рукой мальчик подбегает к Тане:

— Возьми! Папа сказал, чтобы я отдал ее тебе.

Таня улыбается — как все смешно получилось: то не было ни одной, то сразу столько книг!

Улыбается и старая библиотекарша. Потом обращается к Виктору:

— Какие догадливые — и папа и сын! Молодец! Только теперь тебе надо сейчас же бежать к товарищам. Ты их всех обязательно предупреди, чтобы больше не покупали книг. А то они скупят все книги во всех магазинах.

— Беги на пустырь! Они, наверное, все тем, — командует Наташа. Виктор видит в руках у всех присутствующих все тот же «Остров дружбы», сразу все понимает и стремглав уносится к воротам. А через несколько секунд он уже скрывается за ними.

— Товарищи родители, — говорит Ася, — теперь пройдем в красный уголок и там поговорим о плане дальнейшей работы. Вы нам выскажете свои пожелания, мы обсудим их…

Взрослые уходят. Во дворе остаются только три девочки — Наташа, Таня и Людочка.

Таня поворачивает Людочку в сторону ворот и говорит ей:

— Становись там на страже. Как только покажется Коля, скажи ему, что бабушка больше не сердится. Понимаешь? Скажи, что можно ему играть.

Людочка кивает головой и уже делает движение, чтобы бежать, но снова останавливается и, обращаясь к Тане и Наташе, с гордостью произносит:

— Какая у нас с Колей бабушка! Непреклонная!

Наташе очень хочется сказать девочке, что бабушка у нее даже чересчур непреклонная, но она понимает, что говорить такие вещи маленьким детям нельзя. Вместо этого она подходит к Людочке и слегка толкает ее вперед:

— Беги! После разберешься, какая у тебя бабушка. Хорошая у тебя бабушка!

Наконец, среда наступила!

Когда на сердце тяжело, где можно найти успокоение, как не в душной тесноте старого заброшенного гаража?! Здесь можно обсудить создавшееся положение, собраться с мыслями, обдумать план действий…

У Васи, Пети и Коли вот уже второй день продолжаются совещания. Петя сидит на банке из-под бензина. Неудобно, банка все время шатается, ноги приходится поджимать под себя, но разве сейчас до удобств? Коля стоит у двери. Вася ходит по гаражу, волнуется. Сделает шаг туда, шаг обратно, потом два шага в сторону.

— Но все же надо как-нибудь договориться. Занятия ведь скоро начнутся, — напоминает Петя, следя за путешествиями товарища.

Вася останавливается и решительно произносит:

— Что тут договариваться. Идти на занятия — и все!

— У тебя, Вася, все в повелительном наклонении, — как можно спокойнее говорит Коля. — А тут надо еще и еще раз подумать, дело очень серьезное.

— Серьезное? — презрительно кривит губы Вася. — Наобещали сгоряча и только. Из-за этого не ходить на занятия просто смешно.

— Но ты же сам всегда крепко держал данное слово. А сейчас сворачиваешь в сторону.

— Все-таки, может, нам сказать всю правду? — поддерживает товарища Петя.

— В общем, — решает Вася, — пойдем туда, все трое пойдем, а там посмотрим. Может, все выйдет и по-вашему, а может…

Он не успевает закончить. Дверь открывается и в гараж входит Тихон Максимович с небольшим канцелярским столиком. Следом идет управдом.

— Куда ставить, Иван Кузьмич? — спрашивает дворник, опуская свою ношу на землю.

Иван Кузьмич осматривается:

— Ставь посередине. А всю эту дребедень надо выкинуть.

В гараже свободно помещались, как это было проверено на практике, двенадцать мальчиков и еще находилось место для Маришки. Сейчас, с появлением управдома, здесь все настолько уплотнилось, что Коля вынужден выйти наружу.

— Мы эту дребедень выкинем и все будет в порядке, — еще раз повторяет Иван Кузьмич. — Здесь будет штаб-квартира футбольной команды. — И, обращаясь к Васе, шутливо добавляет:

— Тебе, как капитану, передаю это недвижимое имущество. А опись его отпечатаем на машинке в двух экземплярах и дадим особо.

Затем пренебрежительно толкает ногой банку, на которой еще так недавно сидел Петя, и, обращаясь к дворнику, говорит:

— Сегодня же надо будет все это убрать.

Тихон Максимович берет с земли бочонок с остатками извести и выходит из гаража. Кряхтя и тяжело дыша, Иван Кузьмич тоже уходит.

Вася по-хозяйски сдувает со стола известковую пыль, высыпавшуюся из бочки при неловком движении дворника, так же по-хозяйски отставляет в сторону шоферскую банку и восторженно восклицает:

— Сам Иван Кузьмич назвал наш гараж штаб-квартирой! Такие дела делаются, а мы с вами в стороне остаемся? Подумали вы об этом?

Петя молчит. А Коля твердит свое:

— Все равно, слово надо держать. Раз у нас нет права заниматься со всеми, значит, как же мы можем заниматься?

Вася уже не слушает и убегает из гаража. Следом за ним уходят и Коля с Петей.

Мальчики, собравшиеся на площадке в ожидании прихода тренера, встречают всю троицу укоризненными замечаниями:

— Где это вы пропадали?