Гнездо чаек - Анто Станичич

— Клянусь, ничего я не натворил.

— Почему ты тогда такой мрачный?

— Просто мне совестно перед капитаном.

— Ну так скажи ему прямо! Найдет он в Венеции себе матроса. Не цепью же ты к нему прикован.

— Не могу. Он был так добр ко мне. Как я буду смотреть ему в глаза? Сгорю от стыда. Лучше бежать.

— Слушай, браток, — обратился моряк к своему приятелю, — что нам делать с этим парнем?

— Похоже, он не врет. Давай возьмем его на фелюгу, а там будь что будет.

— Ладно, только как?

— Очень просто. На этой самой шлюпке доставим его на фелюгу, а сами тем же порядком вернемся сюда и привяжем шлюпку. Где сейчас твой капитан?

— В Управлении.

— Там он долго пробудет. Успеем обернуться.

Через несколько минут они подошли к фелюге, которая стояла на якоре у самого выхода из гавани.

— Где шкипер? — спросил один из матросов у вахтенного.

— В городе. Провизию закупает, да и дела там кое-какие остались. Видно, не скоро вернется.

— Этого парня, братцы, мы отвезем в Боку. Он наш. Хочет сбежать с итальянского судна. Надо ему помочь.

— Откуда он? Откуда ты будешь?

— Из Жаницы.

— Небось набедокурил? Может, убил кого?

— Нет.

— Тогда украл?

— Нет.

— Почему же ты хочешь сбежать, щучий сын? От кого скрываешься?

— Это длинная история.

— Нам он то же самое ответил. Но мне все одно кажется, что он добрый малый. Возьмем его, а?

— Ладно, оставайся на судне. Залезай под бак и носу оттуда не высовывай.

— Мы подгоним шлюпку туда, где ее взяли, пусть она порожняя дожидается хозяина.

— Видать, ты, парень, гол как сокол.

— Верно. Но у меня есть несколько цехинов.

— Это уже кое-что.

Большой шутник

Наконец прибыл шкипер. Он перебросил из лодки на фелюгу мешок с провизией, а трое матросов осторожно перетащили бочку с водой.

— Какие новости, ребята? — спросил он.

— Никаких. Что у тебя?

— Сделал все дела. Этот вот мешочек набит почтой для наместника, купцов, для графа и для епископа. Сейчас мы хорошенько подкрепимся и в путь. Что нам здесь делать? Чего сидеть тут до утра? И ветерок сейчас подходящий. Если он не утихнет, мы к утру с божьей помощью будем возле Пулы.

Как решили, так и сделали. Быстро перекусили, матросы подняли малый парус и взяли курс на Пулу. Пока другие работали, шкипер рассказывал, кого он встретил в Венеции, с кем и о чем разговаривал. Наконец он сказал:

— Ну и набегался я. Пойду-ка сосну часок-другой под баком.

— Нет, капитан. Под баком уже спит один человек.

— Что за человек? Откуда он взялся?

— Да с виду вроде человек, как и все мы.

— Кто он такой?

— Говорит, из Боки. А остальное, по его словам, «длинная история».

— Ага, «история». Значит, бежит от закона. Как вы не подумали об этом?

— Может, он в чем и виноват, да только вряд ли. Пожалели мы его.

— А ну-ка, дайте мне взглянуть на этого человека. Эй, Длинная история, выходи!

Бошко, лежа под баком, слышал весь разговор. Когда его позвали, он не мешкая поднялся наверх. Шкипер, ожидавший увидеть какого-нибудь усатого и бородатого детину, опешил от удивления, когда перед ним предстал безбородый юнец.

— Так это он и есть?! Кто тебя преследует; чучело гороховое?

— Никто!

— Чего же ты тогда скрываешься? От кого бежишь?

— Это длинная история, господин капитан.

Раздался взрыв хохота.

— Э, браток, да ты, оказывается, большой шутник, — сказал шкипер. И тут же добавил, обращаясь к матросам: — Ну-ка, весла в руки, хватит бить баклуши.

Когда Венеция осталась далеко позади, гребцы перестали грести. Теперь можно было и передохнуть. Попутный ветер гнал их к Пуле. Кто-то запел. Шкипер и тот повеселел.

— Эй, парень, как ты думаешь, где мы сейчас находимся? — спросил он Бошко.

— Жаль, что у вас нет компаса, не то я бы вам сразу сказал. Хотя местонахождение судна и его курс можно определить и по звездам.

— Поглядите-ка на этого всезнайку. Рассуждает, будто он капитан дальнего плавания.

— Если мне повезет, то обязательно стану капитаном.

— Уж не отец ли научил тебя этой премудрости?

— Да, отец. Не верите?

— Не лезь в бутылку. Нам с тобой ссориться ни к чему.

— Я и не думаю ссориться. Просто обидно, что вы мне не верите.

— Как я могу тебе верить, шутник ты эдакий, ежели знаком с тобой каких-нибудь полчаса. Много бродяг бродит по свету. Должен я наконец знать, с кем имею дело. Как ты попал в Венецию?

— Я же говорил, что это длинная история.

— Времени у нас хоть отбавляй. До Боки успеешь закончить и самую длинную.

Подгоняемая попутным ветром, фелюга, покачиваясь на волнах, шла в сторону Пулы, а Бошко говорил и говорил. Начал он свой рассказ так:

— Наша семья жила на шхуне моего отца. На ней мы — я и моя покойная сестра — родились, на ней сделали первые свои шаги.

— А у вас был дом в Боке?

— Да, в Жанице. Небольшой каменный дом и немного земли. Слишком мало, чтоб прокормить семью. Пришлось моему отцу переселиться на море.

— Где он сейчас?

Бошко молча опустил голову. Совладав с волнением, он продолжил свой рассказ…

Родной край

Через несколько дней спокойного и благополучного плавания фелюга вошла в Которскую бухту. У гребцов и у Бошко словно бы гора с плеч свалилась, когда они приблизились к Острому мысу, как называют моряки длинный, далеко выдающийся в море полуостров у входа в залив. Несколько дней и ночей матросы сменяли друг друга на веслах. Бошко помогал им по мере сил, хотя ни шкипер, ни члены команды не просили его о помощи. На ладонях его даже появились мозоли. Но он не мог сидеть сложа руки, когда другие работали. И греб наравне со всеми. Зато матросы давали ему поспать вволю. Перед самым Острым мысом к нему подошел один из них и взял у него весло.

— Любуйся на родной берег. Через несколько часов будешь дома.

Всякий, кто честно и в поте лица зарабатывает хлеб, хорошо понимает чувства такого же, как и он, человека. Матрос, заменивший Бошко, знал, что значит вернуться на родину.

От Острого мыса фелюга направилась в маленькую бухту, на берегу которой раскинулось небольшое село Жаница. Несколько домов буквально утопали в зелени оливковых и лавровых рощ, смоковниц, апельсиновых и других деревьев. Каменные дома, разбросанные на склонах ближнего холма Обосника, будто выросли из земли вместе с травой, кустарником и ветвистыми деревьями. То открываясь взору, то исчезая в буйной зелени, они словно старались спрятаться от посторонних взглядов.