Борьба с судьбой (ЛП) - Амелия Хатчинс

Дверь содрогнулась от тяжелого удара кулаком, оба моих родителя насторожились. Сигнализация в доме начала пульсировать и кроваво-красные надписи вспыхнули, предупреждая о злых намерениях.

Они знали. Каждый раз, я вижу это, они знали, что грядет, что должно случиться и каждый раз они оставались беспомощны от произошедшего в дальнейшем.

Я хочу кричать, мне нужно кричать. Но молчу и довольствуюсь покачиванием головы, но это бесполезно.

– Синтия, пойдем с мамочкой. Мне нужно, чтобы ты вела себя, как взрослая, ты так можешь? – ее голос низок и дрожит.

Каждый. Долбанный. Раз.

Я хотела, чтобы это прекратилось. Одичавшими глазами я искала выход. Ненавижу эту часть. Не хочу ее видеть.

– Останови это! – напрасно кричу я.

– Могу мамочка, обещаю.

Я хочу отключить ребенка, ослепить ее. Заставить не видеть всего этого, и тогда, просто возможно, я жила бы нормальной жизнью. Чтобы меня не преследовал этот сон.

Мама открывает потайную дверь позади каминной решетки. Она остановилась на долгий момент, целуя малышку в щеку.

Она хотела что-то сказать, но дверь треснула и влетела в дом, очевидно от чьего-то пинка.

– Иди, – прошептала мама, подтолкнула малышку и закрыла дверь.

В комнату ворвались пятеро мужчин, в их глазах плескалась смерть. Их шаги. Гребанные Фейри. Все они, Темные и Светлые. Работающие вместе. Долбаные Фейри. Один чем-то замахнулся, для пятилетнего ума выглядело будто огромная летучая мышь, угрожала моему отцу. Теперь то я знаю, что это называется дубинка или бита.

– Где Одарённая? – прокричал самый высокий из них, пронзительным голосом.

– Ушла, – ответил отец, стоя перед высоким, не испугавшись ни деревянной дубины, ни смертельных существ, с которыми столкнулся. Гордость разрослась внутри меня, меня ребёнка. Он был таким храбрым.

– Я ощущаю запах Одарённой, выдай её или симпатичная блондинка будет развлекать нас, пока ты этого не сделаешь, – иерархическим голосом прорычал темноволосый. Его глаза были черными и серыми, указывая на природу Фейри, даже в пять лет, я могла сказать, что они – зло.

Я поворачиваюсь на то место где сижу я-малышка, она должна была отвернуться. Она должна было что-нибудь сделать, драться, кричать, дать что-то, что они требовали от родителей.

Но она просто сидела там, за решеткой, наблюдая за ужасом происходящего. Я впиваюсь в нее взглядом, будто это может заставить ее что-нибудь сделать, это случилось так давно. Никогда и ничего не меняется.

Мама вскрикнула, когда они обрушились на нее, один, который держал веревки, напал на отца. Я – их слабость и они это знают.

Они не могли драться, использовать магию не разрушив дом и сохранив меня в безопасности, у них не было баланса, слишком далеко от лей-линий, в использовании которых они нуждались. В конце концов, это лишит их жизни.

Послышалось больше криков, когда моего отца привязали к деревянному стулу, оставляя беспомощным что-либо сделать, кроме как наблюдать, как они разрывают мою маму.

Он пытался бороться с ними, чтобы добраться до моей матери. Это было, когда все стало совсем отвратительно. Звук дерева, ломающего кости, трудно забыть, хруст тошнотворный и незабываем.

Кровь повсюду.

От того, как отец пытался позвать маму, у меня перехватило дыхание. Я хочу остановить поток воспоминаний. Не хочу на это смотреть. Я проскользнула остаток пути до пола. Это слишком много.

Переводчики: inventia, black_girl

Редактор: natali1875

Глава 8

Малышка не осознавала, что происходит, видя лишь то, что плохие существа причиняют боль ее родителям. А не то, что четверо Фейри насиловали ее мать, лишая разума и убивая её душу. Она не могла знать, что побои и переломы – это пытки, чтобы заставить ее отца говорить. Что ее мама кричала и от боли и удовольствия.

Ругань ее отца перекрывала крики, но не все.

Шок удерживал ее взгляд на ужасе, происходящим с ними.

Дубинка вновь и вновь обрушивалась на ее отца, а мама кричала и стонала пока с ее губ не стали срываться лишь стоны.

Когда последний мужик слез с моей мамы, я наконец, могла рассмотреть ее красивое лицо. Ей не было больно, ее разум сломали. Она умоляла о большем, хотела еще того, что они с ней делали.

Желчь подкатила к горлу, я была ребенком, и только сейчас поняла, что произошло.

Моя мать ласкала себя и выше задрала белую юбку. Она умоляла их закончить начатое с ней, и продолжить изнасилование. Она слабела. Отец кричал на нее, пытаясь достучаться до ее разума, он был в ужасе от того, что она делала.

И все же он сказал ей, что не винит, и всегда будет любить и понимает.

Ему нанесли еще один болезненный удар дубинкой. Этот попал в лицо. А я стояла за решеткой и прикрывала руками рот. Глупая малышка. Слабая малышка.

Всего лишь одно долбанное слово от матери и этого можно было избежать. Всего лишь один шепот, и они могли умереть. Всего лишь один...

Еще один удар и в комнате остались лишь звуки смешков Фейри и бормотание матери, которая умоляла их прикоснуться к ней.

Я повернулась с места где сидела на коленях, наблюдая как ребенок, которым я была, поднял свою маленькую светлую головку и вытер бесполезные слезы, что стекали по щекам.

Если бы я была сильнее.

Если бы не была так слаба.

У меня все еще были бы родители.

Я заметила новоприбывшего Фейри – не уверена какого вида он был, но он начал спорить с тем другим, который терзал мою семью, высокий Темный Фейри, который казался лидером группы улыбнулся, не впечатленный возмущением новичка.

– Этого не должно было случится. Предполагалось, что мы только допросим их и заберем Одарённую! А вы что сделали? – сердито аргументировал новый Фейри.

– Подвергли их допросу. Слабый дурак никогда бы не согласился вернуть Одарённую. Он довел нас до этого, изменив свое решение! Может теперь все пойдет своим чередом, и мы отправимся на войну, что давно должно было произойти, – он скользнул ближе к моей матери. – Ты застрелишь любого человека, который войдет в эту дверь, шлюха. – Он улыбнулся своей холодной, безжизненной улыбкой и прошептал свои бессердечные слова в ухо моей матери.

– Да, – тихо прошептала моя мать в ответ.

Ее глаза сверкнули на кровавый комок, который был моим отцом. Он не был мертв, но малышка не знала этого, она ждала.

Не знаю, как долго я ждала, спрятавшись в тайном месте, или сколько времени прошло, прежде чем я оттуда выбралась. Тогда мне казалось, что прошла целая вечность.