Вишнёвый луч - Елена Черникова

Слова, слова... В начале было Слово. И в конце, похоже, тоже. Только другое. А, поняла! Антихрист и есть другое слово. Всё понятно. Первое Слово было у Бога, другое - у Антихриста, и слово было - "другое". Чего уж тут непонятного. И почему все бьются в напряжении - когда там начнётся конец света? Да он уже. Вот он, шагает по планете. Другое слово. В жаргоне дипломатов другое давно обозначает крайнюю степень непотребства. Дипломаты, чтобы не говорить грубость, произносят: а это - другое. И все всё понимают.

- Вы обедаете? - спросила меня милая, застенчивая девочка Юля, кажется, родом из Крыма. Секретарь на коридоре.

- А это возможно? Где? - очнувшись, обрадовалась я.

- В музее, конечно, - пожала она плечами.

Я на всякий случай тоже пожала плечами. Юля рассмеялась.

- Пойдёмте, а то уже. Время.

Мы вышли на Тверскую и расправили крылья. Вне офиса дышалось и пелось. Юля показала мне верную дорогу к еде.

Домашняя кухня, доброжелательные лица, - всё это, простое и незаметное в обычной суете, ныне показалось благом и поглаживанием от судьбы.

Мы с Юлей взяли по-разному: я всё подряд, а она чуть-чуть, чтобы выглядеть по средствам. Корпоративная культура, твою мать. Другое.

За соседним столиком читал газету сотрудник-золотые-руки. Был и такой в нашем агентстве: матерщинник, но ма-а-астер! Он всё чинил, всё, что может поломаться: от карандашей до настроения шефа. Последний не понимал по-русски, отчего Золотые Руки бесстрашно выражал мнения коллектива по проблемам бизнеса семиэтажными тирадами. Это было любимое шоу здешнего народа. Поговаривали, что шеф уже понимает отдельные термины, но стесняется признаться и поэтому всякий раз делает умное лицо, когда Золотые Руки энергично просит денег на, хм... скажем так, новые стулья, срочно.

Мы с Юлей поговорили о столичной жизни. Она поведала, что приехала за карьерой и будет стараться. Надо экономить, чтобы купить квартиру, а личная жизнь пока подождёт. Я побоялась спросить, какая же у неё зарплата, если из неё можно сэкономить на квартиру в Москве. Из моей - невозможно, хотя личная жизнь тоже ни к чёрту не годится.

Вернулись в офис довольные, сытые. Ждём явления Даши.

Даша пришла в офис окрылённая: у неё опять есть идея. Супер, конечно, и классная, как обычно. Внимание.

У лица надо взять интервью, пригодное для печати в любых СМИ. Потом отредактировать всем миром, то есть всем офисом, и направить в Волжский офис агентства: пусть распечатывают его по своим ангажированным газетам России.

"Такого интервью не может быть", - хотела сказать я, но Дашу, естественно, уже несло.

Она ясно видела это идеальное интервью, полное мужицких афоризмов, честное, ответственное (NB!), изнутри, из нутра лица... Небольшое, компактное, но такое универсальное, чтобы каждый, кто прочитает сей шедевр, так и бросился бы к табачному киоску, несмотря на полное отсутствие в вожделенном тексте любых упоминаний табака: вот что такое мастерство журналиста и PR-менеджера, пояснила мне Даша! И позвонила лицу и сообщила, что скоро пришлёт журналиста. Просто журналиста, без комментариев.

Она так убеждённо описывала всем вокруг достоинства этого прекрасного и неотвратимого будущего, особенно после интервью, что у меня впервые в жизни взмокли ладони. Мне вдруг открылось содержание "липкого страха". Может быть, так трусят и дрожат девчушки-шпротинки перед первым выходом на подиум, чтобы платьица показывать. Ножки то-о-о-о-ненькие, а жить-то хо-о-о-о-чется! Или шлюшки под первым приличным клиентом, с перспективой. Сравните первый бал Наташи Ростовой: там надежды, полёт и самые отборные нейропептиды. И норадреналин.

Не путайте с адреналином: он гормон тревоги, страха, ужаса и беды. Зря рекламируют адреналин: он в этом не нуждается. Он опасен и разрушителен. Вот именно им я и покрылась, кажется, вся целиком.

Дослушав очередную Дашину трель, я пошла мыть руки. С того дня я постоянно мыла руки, благо наше агентство держало хороших уборщиц: геля и чистых полотенец всегда было вволю.

СОН И ЖИЗНЬ

Ну конечно! Жизнь есть сон! Поняла! И вопрос - один: с какой стороны хрусталика смотреть?

Вот, например, смотрю на Дашу. Красивая, тонкая, звонкая. Как сказал нам один знаменитый рыболов, она самая стильная женщина из виденных им в жизни. Учитывая, что он частенько видит щук и пескарих, а они элегантны, - то его мнение весит. Стиль и границы, по сути, синонимы. Красота ограниченной щуки. Стильна, как щука.

Ненавижу стильность. Я вообще ненавижу. Это сон, это сон...

И я с самого первого дня старалась смотреть на Дашу как на сон-чудо, то есть как и предварил мой Сусанин, француз-сапфировые-глаза.

Она и была чудо. До сих пор помню оскал-ухмылку, с коей была я встречена. А потом всё изменилось и прошло, помните? Даша переливчатая, она запрограммирована на всё. Дочь поэта и актрисы, жена актёра... Это всё с одной стороны моего хрусталика, где моя жизнь стала сном. С другой - я часто видела её в ночных сновидениях, а вот это было нечто!

Ну представьте: будто бы иду я по бесконечному коридору, захожу в пустую комнату, заставленную пустыми железными кроватями, а на одной лежит она, голая, животом вниз. Тонкая талия, грация, всё как в Лувре. Вся нежная спина её поросла длинными кривыми ногтями, грязными, как на ногах у Мити Карамазова в ночь ареста. Кидаюсь к ней, тормошу, переворачиваю, а на лице у неё того круче - пятидневная угольная щетина. И её голос шипит: мужик, ответственность, мужик, ответственность, мужик, мужик, мужик... Это ещё самый невинный из моих снов того занятного периода.

А теперь посмотрим на мир нашей Даши с той стороны её хрусталика. Мы ясно видим три источника, три составные части её беспокойства.

Во-первых, он! - лицо бренда, окружённый таким ослепительным сиянием, что весь остальной мир либо исчез, либо перекрасился, в любом случае - потускнел и скукожился.

Вторая помеха - лично я, не до конца осознающая величие Дашиных видений, перспективы, неслыханный шарм идеи.

В-третьих, мир вообще, фон, который вот-вот изогнётся, конечно, и примет очертания мужика. Изогнуться обязаны все и всё, а то съем. Разорву. Мужик - это классно. Поняли?

...Как ни липки мои напуганные ладони, а работать надо. Интервью неотвратимо надвигается, Даша торопит, вот-вот начнётся всероссиянская массированная промужиковская кампания.

Еду в Подмосковье знакомиться с лицом бренда вживую и брать универсальное интервью. Меня везёт корпоративный шофёр. Пилить нам очень далеко, и я начинаю учиться радости урывками.

Радость урывками - это когда тебя ждёт чистенькая, хорошенькая, свежезаточенная гильотина, но ты ещё можешь успеть поглазеть в мутное окно, понюхать еловый ветер и послушать беззаботное чириканье тех, кто не знает ни заботы ни труда.

Прибыли, раскурили, я пошла искать лицо, а шофёр с тоской поглядел на часы.

- Ничего, - говорю я мирно, - мне тут тоже не нравится, я постараюсь быстро. Да и жарко.

- Не надо спешить, - отвечает вежливо шофёр, вспомнив, что он корпоративный, - дело есть дело.

Бреду к какому-то сараевидному строению, интуича, что лицо внутри. Тепло, шепчет внутренний голос, а через десять шагов - уже очень тепло. Предчувствия, предчувствия, сильные, как волны океана.

В этой местности особый климат, душераздирающий. Здесь веет такой волей, таким подъёмом, облака тут самые белые и высокие, ветер чист и насыщен звёздами, которые видны тут даже днём, как со дна колодца. А у меня разодрана вся душа, и мне здешний климат вдруг оказался в кайф.

Главное - оттянуть интервью. Надежда умирает по графику.

Начинаем аутотренинг. Но. Ведь я профессионал, ведь у меня опыт, и я знаю, что нету на свете такого мужика, беседу с которым можно опубликовать везде. Тем более бесплатно. Существует типология СМИ, есть целевые аудитории, да мало ли что есть! Но не для Даши. Она выдумала "Мужика", значит, мир перевернись, раззудись, размахнись, расступись, иссььь... Иду к сараю.

За моей спиной заржала лошадь. "Белая", - подумала я о лошади. Оборачиваюсь - нет лошадки, одно ржание. Загадочно. Потом - топот. И никого. Да, думаю, вот ещё одна радость урывками.

За скрипучей дверью сарая мне открылся безлюдный серо-зелёный коридор, пахнуло яичницей, мылом и спортивным потом. Меня затошнило. Разыскивая туалет, я забрела в тренажёрный зал, тоже пустой, а запахи усилились. Откуда же? Где-то звякнуло что-то алюминиевое, я поспешила на звук жизни. Ух! Ну вот и человек наконец отыскался.

Он был нечеловечески красив. Мышцы культуриста со стажем, босой, тонкокостый, глаза преувеличенного мангуста, соломенный хвост на затылке, плавные движения сытого зверя, - всё это богатство хотело чаю и сейчас включило плитку. Обернувшись на меня рапидно и сказочно, богатство поздоровалось и поинтересовалось. Я, забыв про свою тошноту, смотрела на влажный монолит упругого торса и бормотала: "Давид, это Давид..." Хотя ни мой сосед-насильник, ни библейский царь, ни изваяние Микеланджело не имели к этой аллюзии отношения, я могла восхищённо твердить лишь это слово, будто пробуя буквы на вкус и на ритм. Проклятая красота!