Черный флаг (ЛП) - Оливер Боуден

Я поискал взглядом фляжку воды, все ещё опасаясь Блэйни, гадая, почему он ничего не делает. Почему он ничего не говорит.

Он избавил меня от хлопот.

— Смотри-ка, — проскрипел он, — мы оказались вдвоём, наедине.

— Да, — сухо ответил я. — Повезло, правда, приятель?

Я увидел кувшин воды, стоявший на длинном столе.

Он не обратил внимания на мой сарказм.

— И что ты хочешь сделать?

— Ищу воду, чтобы промыть его раны.

— Капитан не приказывал промывать его раны.

— Парень, ему больно, не видишь?

— Не смей так говорить со мной, сопляк, — отрезал Блэйни с яростью, которая охладила мне кровь. Но я не собирался этого показывать. Хвастался удалью. Всегда притворялся перед окружающими крутым парнем.

— Ты как будто ищешь повод подраться, Блэйни.

Я надеялся, что слова звучали увереннее, чем я чувствовал себя на самом деле.

— Может, так и есть.

У него была пара пистолетов и абордажная сабля на поясе, но серебро, блеск которого показался в его руках, оказалось изогнутым кинжалом, появившемся словно из ниоткуда.

Я сглотнул.

— Чего ты хочешь, Блэйни, сейчас, когда начнётся атака на корабль, и нас оставили стеречь капитана? Понятия не имею, почему ты против меня, и как сильно я тебе не нравлюсь, но, боюсь, мы уладим это в другой раз, если, конечно, у тебя нет идеи получше.

Блэйни оскалился, сверкая золотым зубом.

— О, у меня есть идеи, мальчишка. Например, этот капитан постарался сбежать, и прикончил тебя по пути. А вот ещё одна — ты решил помочь капитану. Развязал его руки и постарался сбежать, а я тебя остановил, и убил вас обоих. Эта даже лучше. Как тебе?

Я видел, что он говорил серьёзно. Блэйни долго ждал своего часа. Несомненно, он хотел избежать порки, которую получил бы, если бы побил меня, но сейчас были время и место, которые играли ему на руку.

Потом случилось что-то, что отрезвило меня. Я присел, чтобы взглянуть на капитана, и моё внимание что-то привлекло. На его руках был перстень с символом, который я узнал.

В день, когда я очнулся на Императоре, я нашёл зеркало под палубой и проверил свои раны. У меня были порезы, ссадины и царапины. Я выглядел так, как должен был — человек, которого побили. Была одна отметина, там, где меня ударил человек в капюшоне. Его кольцо оставило след на коже. Символ креста.

И теперь я увидел тот же самый символ здесь, на кольце капитана Причарда.

Несмотря на положение мужчины, я не удержался и спросил:

— Что это?

Мой голос, чуть слишком громкий, чуть слишком резкий, привлек внимание Блэйни, и он оттолкнулся от двери каюты и прошёл глубже в комнату, чтобы посмотреть, в чем дело.

— Что именно? — спросил Притчард, но Блэйни уже приблизился к нам. Он тоже заметил кольцо, но его заинтересовало не значение, а стоимость. Без промедления и не обращая внимания на боль Притчарда, он сдернул перстень, содрав вместе с тем сожженную кожу с пальца.

Крики капитана стихли далеко не сразу, и когда он наконец замолк, его голова поникла и опустилась на грудь, а слюна длинной нитью растянулась до пола каюты.

— Отдай мне кольцо, — сказал я Блэйни.

— С чего бы это?

— Ну же, Блэйни… — произнес я, но затем снаружи послышалось громкое "Вижу корабль!"

Наша вражда не забылась, но ее пришлось отложить на какое-то время.

— Жди здесь, — сказал Блэйни, убрав свой кинжал, и вышел из каюты посмотреть, что случилось.

В дверном проеме глазам открылась картина внезапной паники, но как только корабль накренился, дверь наглухо захлопнулась. Я переместил взгляд с нее на капитана Притчарда, стонавшего от боли. Я никогда не хотел быть пиратом. Я был пастухом из Бристоля. Да, я искал приключений, но честными путями, а не грязными. Я не был преступником или бандитом. Я никогда не хотел иметь ничего общего с пытками невинных людей.

— Развяжи меня, — сухим и полным боли голосом сказал капитан. — Я смогу помочь тебе. Я могу обеспечить тебе помилование.

— Сначала расскажи о кольце.

Капитан Притчард медленно мотнул головой из стороны в сторону, словно желая стряхнуть боль.

— Кольцо? Какое кольцо?.. — спросил он, совершенно сбитый с толку, пытавшийся понять, с чего этот палубный матрос задал такой неуместный вопрос.

— Некто, кого я считаю своим врагом, носил кольцо точно как у тебя. Мне нужно знать, что оно означает.

Он собрался. Он говорил хрипло, но взвешенно.

— Оно означает великую мощь, мой друг, такую великую мощь, которая может тебе помочь.

— А что если эту великую мощь использовали против меня?

— И это тоже можно будет уладить.

— Чувствую, ее уже использовали против меня.

— Освободи меня, и я своим влиянием разоблачу их. Какое бы зло тебе не причинили, я это исправлю.

— Это касается любимой женщины. И нескольких влиятельных людей.

— Есть влиятельные люди и влиятельные леди. Клянусь Библией, парень, нет проблемы, которую невозможно решить. Какое бы зло тебе не причинили, это можно исправить.

Мои пальцы уже возились с его узлами, но как только веревка ослабла и сползла на пол каюты, дверь резко распахнулась. На пороге стоял капитан Долзелл. Глаза его дико горели, а в руках сверкнула обнаженная сабля. За его спиной на корабле поднялась настоящая суматоха. Моряки, мгновения назад готовые взять "Галеру Амазонки" на абордаж настолько организованно, насколько это было возможно, почему-то носились в смятении.

Капитан Долзелл сказал всего одно слово, и этого было достаточно.

— Каперы. 

ГЛАВА ДЕВЯТНАДЦАТАЯ

— Сэр? — спросил я.

Мне повезло, что Долзелл был слишком озабочен развитием событий, чтобы задаваться вопросом, чем же я занимался, стоя позади стула, на котором сидел капитан Притчард.

— Каперы прямо по курсу, — вскрикнул он.

В ужасе я перевел взгляд с Долзелла на развязанные руки капитана Притчарда.

Притчард аж ожил. Он не мог не съязвить Долзеллу, но ему хватило ума держать руки за спиной.

— Это прибыл Эдвард Тэтч, чтобы спасти нас. Лучше беги, капитан. В отличие от тебя Эдвард Тэтч — приватир, который верен короне, и когда я расскажу ему, что здесь произошло…

Долзелл сделал два размашистых шага вперёд и вонзил саблю в живот Притчарда. Тот, нанизанный на лезвие, туго выгнулся. Его голова откинулась назад и взгляд вверх-тормашками на миг застыл на мне, и затем тело безвольно рухнуло на стул.

— Ты ничего не скажешь своему дружку, — осклабился Долзелл и вытащил саблю.