Любовница снежного лорда - Елена Звездная
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Добрый день, вас приветствует оппозиция!
* * *Через час я со всем закончила, а шеф не пришел.
Сжалившись над зеленомордым, пошла и сняла с него туфли, что оказалось трудоемким и сложным процессом. Мужик плакал, благодарил и снова предлагал замуж, уже наплевав на то, что мы явно разных биологических видов. Потом я сидела и ковыряла пальчиком один из тортиков, которые для меня пекли и несли, пекли и несли, пекли и… в общем, у меня стремительно портилось настроение, а прислуга этот факт засекла.
Потом позеркалил Докерс, и едва я ответила, спросил, сколько я лично хочу за то, чтобы вычеркнуть его из списков оппозиционеров. Сказала, что из таких списков вычеркивают только кровью. Расстроился, предложил золотом. Сообщила, что брать взятки не позволяет кодекс оппозиционера. Жутик неожиданно обрадовался тому, что в наших рядах нет коррупции, поэтому окончательно решил оставаться с нами. Положив зеркало кверху донышком, задумалась о размахе коррупции в Зандарате…
Прошло еще два часа.
Зазеркалила глава морских драконов, у нее наличествовал чудный темно-синий окрас, неимоверно белые сверкающие клыки, очаровательный разрез карих глаз, и ей было скучно, о чем Кассиль мне прямо и сообщила. Спросила, есть ли у нашей оппозиции новости, а то ей лень слушать старых пыхтелок на заседании. «Старые пыхтелки» в момент разговора присутствовали и занимали ниши сумеречного грота, а потому все услышали и обиделись. Но их предводительница оказалась зла, прямо как я, и ей на обиженных было плевать. Собственно, как уже было сказано, я тоже была злая, поэтому предложила, пока суд да дело, разработать план оппозиционных действий. Не знаю, как матриархат вообще в жизни действует, но мы с Кассиль договорились только до того, что пойдем и плюнем на Харниса, потому что он заслужил. Одна из «старых пыхтелок» решила перестать дуться и внесла предложение послать Харниса лесом. Все тут же проголосовали «за». Назначили ответственной почему-то меня. Попыталась было откреститься, надавили авторитетом. А Кассиль научила, как настраивать на зеркале одновременно два вызова, и даже любезно вызвала мне Харниса. Собственно, я пикнуть не успела, как зеркало мигнуло, пошло рябью, а затем на меня уставился Харнис.
— Кого я вижу… — промурлыкал он.
Драконицы на заднем плане бесшумно ухихикивались, я-то их видела, а Харнис нет, и мужик решил, что у нас разговор тет-а-тет протекает.
— Моя сладенькая любительница тортиков одумалась? — продолжил покуситель на должность зандаратовской селедки.
Я кивнула.
Драконицы ржали, прикрывая пасти когтистыми лапами. Нет, и вот что тут вообще смешного?! А эти угорают! Кассиль так вообще изобразила магический транспарант и начала топать по залу, неся над собой надпись «Посылай! Посылай! Посылай!». Да сейчас пошлю, зачем давить-то?
— Кстати, я навел о тебе справки, — неожиданно глубоким, таким пронизывающим до костей голосом проговорил Харнис. — Разбитое сердце и несчастная любовь — это серьезный повод возненавидеть Эйна, Виэль.
И он вопросительно уставился на меня. Я в этот момент все еще пыталась отойти от его голоса, потому как… нет, ну знаете, когда голосом до костей пробирают, это как-то все же… ну как-то пережить нужно. А вот Кассиль замерла, и на ее плакате появилось «Несчастная любовь?! И ты молчала?! Да как ты могла утаить такое от своей лучшей подруги!!!»
А у меня уже есть лучшая подруга?!
— Ты молчишь, Виэль? — Теперь голос Харниса обволакивал. — Настолько больно?
И вообще я уже точно знаю, почему дочка старой селедки на него повелась — ну шикарный же мужик! И морда лица, и взгляд, и голос, и мозги, и тело и… ух!
Но шеф лучше, он благородный, и вообще я на него работаю, так что выдохнули, собрались и…
— Да нет, что вы, — мило улыбнулась змею этому ледяному, — мне тут гораздо более выгодное предложение сделали. — Я продемонстрировала привязанного к рогам зеленомордого. — Между прочим, мужик при двух болотах и даже одном озере, так что…
На заднем плане рухнула на толстый хвост Кассиль, у Харниса же такое лицо стало странное, и он мне напряженным очень голосом таким сообщил:
— Виэль, возможно, ты просто не знаешь, но Охард относится к икромечущим, а ты живородящая. Вы несколько не подходите друг другу. Чисто биологически.
Он меня бесит. Чисто основательно.
— Знаете что, два болота и одно лесное озеро на дороге не валяются! — гордо заявила я.
Зеленомордый, имя которому Охард… кстати, откуда Харнис знает его имя?! Так вот зеленомордый важно кивнул, он тоже считал, что целых два болота и одно озеро — это сила.
— Виэль, — Харнис как-то странно на меня смотрел, — никакие озера и болота не исправят ситуацию, в которой двое совершенно не подходят друг другу в физическом плане, поверь мне.
И так он это сказал, прямо со знанием дела. А на заднем плане, полностью с ним соглашаясь, закивала Кассиль, но вставать с толстой попы не стала, продолжая внимательно нас слушать.
— Да что вы понимаете, любовь она преодолеет все преграды! — заявила я, продолжая размышлять над тем, откуда Харнис знает имя зеленомордого.
И мысль как-то уже билась в сознание, но тут…
— Виэль, дорогая, я подарю тебе лично четыре болота и два озера. — Зеленомордый как-то разом сник. — Ко всему прочему, чисто физиологически я тебе подхожу больше.
И сказано было как-то с намеком. Серьезно с намеком.
И Кассиль подтвердила, возведя на своем транспаранте: «Это флирт!»
— Это подкуп, — не согласилась я.
— Можно сказать и так, — не стал юлить Харнис. — Но согласись, мне есть что предложить.
И он раскинулся в кресле, поигрывая мускулатурой и отодвинув зеркальце так, чтобы эти игры стали мне зрительно доступны. Харнису было что предложить, это точно.
«Флирт!!!» — задергала магическим транспарантом Кассиль.
Я сидела с каменным выражением лица, потому как меня сегодня уже голосом до костей пробирали, а теперь вот пугают мои глаза мускульным поигрыванием. Короче, мои глаза и кости пострадали, им был нанесен моральный вред, следовательно — надо пойти поесть! Желательно тортик, желательно много!
— Виэль, — вырвал меня из рассуждений о насущном Харнис, — ты совершенно ничем не обязана Эйну после того, как он, не задумываясь, разрушил твою жизнь.
И вот тут Харнис был на сто процентов прав.
— Зачем тебе эти игры в оппозицию, Виэль? Это не твой мир, не твои проблемы, не твой народ… Зачем? Ты сейчас пытаешься помочь прийти к власти снежному, который плевать хотел на тебя, твои чувства, твою жизнь, твои цели и стремления, да даже на твою помолвку. Лорд Эйн — солдат. Бездушное орудие смерти, выдрессированное покойным ныне сэльдом так, чтобы, не задумываясь, выполнять приказы. Вояка до мозга костей. Он не правитель. Правителем изначально сэльд планировал оставить Юалию.
Вот это поворот.
То есть старый сэльд собрал всех, у кого был шанс стать избранными этой ледяной короной, и воспитал их как… ну как послушных приказам вояк. Эйна так точно. Это вообще как называется?
И тут драконица стремительно изменила вывеску, и я прочла: «Юалия тупа, как столетняя устрица!»
Может, и не особо умна, вот только… Мне вдруг дико жаль стало лорда Эйна. Получается, забрали от родителей, муштровали, воспитывали в духе преклонения перед старым сэльдом, сделали из него благородного болванчика на побегушках, а он… Он, между прочим, добрый, умный, с характером, воспитанный и вообще хороший. И мой начальник. А раз он мой начальник, значит я априори на его стороне. И…
— Так мы договорились? — вопросил Харнис.
И вот тогда я не то чтобы с чистой совестью, зато от души сказала:
— Идите лесом!
И перевернула зеркальце донышком вниз. Когда вернула в исходное положение, узрела Кассиль и ее совет, пребывающих в крайней мрачности. Драконицы сидели с печальными мордами и думали. Не знаю, о чем они думали, я подумала, что как-то грустно все получилось. И начальника жалко.
И тут дверь распахнулась.
И в дверном проеме возник лорд Эйн.
Совершенно пьяный, изрядно пошатывающийся лорд Эйн!
Я бы даже сказала — абсолютно невменяемый лорд Эйн, который заулыбался мне прямо с порога. И продолжая широко улыбаться, шатаясь, направился к собственному секретарю, раздеваясь по дороге. И у него неплохо это получалось, я имею в виду раздеваться: шаг — и пуговка, три — и деталька одежды падает на пол.
Пока дошел, остался в одних брюках, но и их уже расстегивал, видимо, собираясь самое главное явить миру. То есть мне.
Молча положила зеркальце кверху донышком, блокируя разговор с драконицами, у которых при виде моего вытянувшегося от дефиле начальства лица и округлившихся очей собственные глаза раза в два увеличились.
И поднялась.
Шеф, в пьяном возбуждении достигший меня, остановился, покачиваясь, и заговорщицким тоном сообщил:
