Совьетика - Ирина Маленко

Несмотря на всю свою красивую антирасистскую реторику и дифирамбы Манделе, Запад разделяет людей на категории даже после их смерти. Им были введены в оборот две категории жертв. Жертвы первого класса – жители богатых стран – заслуживают, по его мнению, минут молчания, дней национального траура, массового организованного скорбления со свечками в руках, моря слез, голливудских экранизаций и миллионных компенсаций. Но есть и второй сорт – мы, весь остальной мир. «Побочный ущерб», как нас мило и цивилизованно здесь именуют со времен миротворца Клинтона.

То, что я собираюсь сейчас сказать, не принесет мне здесь популярности. Но мои боль и гнев в адрес двойных стандартов западного «общественного мнения» слишком велики, и мне слишком больно, чтобы продолжать молчать.

Пепел «побочного ущерба» западной «цивилизации» стучится в мое сердце.

Убивать женщин, стариков и детей в других странах во имя «свободы и демократии» – это, по-вашему, о'кей. Так вот что представляет из себя ваша «цивилизация». В сегодняшнем, ХХI веке, как и много столетий назад, очевидно: « что можно (самопровоглашенному) чемпиону, того нельзя быку ».

Кого вы надеетесь одурачить? Война ведется не «против Милошевича» и не «против террористов» – война ведется против людей стран, которые посмели выбрать независимый от Запада курс. Если рассуждать так, как это делают западные СМИ, то логично будет, что и 11 сентября было не «войной против американского народа», а войной против политики западных лидеров. В чем разница?

А разница в том, что западное общественное мнение придает различную ценность человеческим жизням различных наций. И именно 11 сентября обнажило это с предельной откровенностью.

Попробуйте-ка назвать вслух погибших в нью-йоркских башнях-близнецах «побочным ущербом» всемирной борьбы с западным доминированием и с западным государственным терроризмом. И вам эту разницу быстренько где-нибудь в полицейском участке «свободного» государства объяснят…

Предполагать что не все человеческие жизни равноценны есть не что иное, как самый обыкновенный, вульгарный расизм.

А ведь западные правительства и средства массовой информации это не просто лишь предполагают – таково все их видение мира. И это совершенно очевидно из их действий на международной арене – вне зависимости от того, что они там говорят. Им это кажется аксиомой, чем-то таким, что не требует никаких доказательств. Вот почему их собственных лидеров, которым давно уже место в тюрьме голландского Схевенингена, до сих пор еще приветствуют в Ирландии как миротворцев.

…В день, когда нам принудительно полагалось скорбеть, я нарочно взяла на работе отгул и поехала в Дублин – ну, не в туалете же мне, в самом деле, прятаться на время этих «минут молчания».

Первое, что поразило меня в ирландской столице – это то, что нигде нельзя было ни поесть, ни даже, извините, в туалет сходить. Почему в связи с гибелью людей в Нью-Йрке необходимо было закрыть все до единого общественные туалеты в Дублине, так и осталось тайной за семью замками. Не иначе как для того, чтобы там никого не замочили…

Не осознавая глубины ирландской скорби, я утром не позавтракала, и к полудню желудок у меня урчал безбожно. Но даже булочку или бутерброд нигде невозможно было купить. В отчаянии я зашла в какую-то гостиницу в центре – и к радости своей увидела менеджера, который смотрел новости по CNN, пожирая огромный сочный сэндвич.

Я поинтересовалась, можно ли у них перекусить.

– У нас все закрыто в связи с трауром, – бросил он, не отрываясь от экрана, где в двухсоттысячный раз показывали достойную голливудских режиссеров сцену крушения обеих башен.

– Что ж людям теперь с голоду из-за этого умирать? – не выдержала я.

– Постыдитесь!- возмущенно вскочил он, по-прежнему не выпуская изо рта своего сэндвича – В Америке люди погибли!

– Стыдиться, любезный, надо не мне, а Вам – за всех, кого Ваша Америка уничтожила в Югославии, на Гренаде, в Корее, во Вьетнаме, в Ираке… Да Вы сэндвич-то выньте изо рта, а то еще подавитесь!- посоветовала я ему.

А он не смог мне ничего ответить, потому что уже шла минута молчания. Я видела только, как он побагровел от злости.

Я засмеялась и вышла на улицу, немного опасаясь автоматной очереди в спину…

.Долой эксклюзивную скорбь!

После 11 сентября, когда мистер Буш поставил нас перед выбором: или с ним и с его пониманием того, что такое свобода (то есть, свобода одной нации бомбить любую другую, без какого-либо обращения к международному праву, и запугивать любого, кто с этим не согласен), или…, я все больше и больше чувствую, что чем такая свобода ,уж лучше или…

Как могу я быть на стороне Запада? Мне же только что предельно ясно напомнили, что такие как я, равными людьми не считаются. Что для множества ирландцев массовая гибель людей только тогда становится «невероятной трагедией», когда среди жертв есть люди ирландских кровей. Руанда отдыхает…

Так что я – незападный человек здесь. Я этого не выбирала, просто такая я есть – по своей сути. Да, на человеческом уровне мне жалко близких погибших в Нью-Йорке – именно потому, что я знаю, что такое терять тех, кого ты любишь. Теперь наконец-то Америка как нация тоже это почувствовала. И что, вы думаете, она стала, как было бы логично, понимать страдания других?…

То, что делает Америка в мире после 11 сентября – это вовсе не «мера возмездия». Если бы таким путем стали искать возмездия за преступления против человечества все другие страны, то сам Запад давно уже был бы сравнян с землей. То, что мы видим – это возвращение на мировую арену восставшего из гроба империализма. И что самое грустное – некоторые страны, которые сами познали его на себе, на наших глазах присоединяются к этому новому «крестовому походу».

«Меры возмездия»? Какого возмездия? Ведь это не мы открыли огонь первыми!

Голландская газета “Фолкскрант” 10 октября 2001 года на полном серьезе писала:

“ Счастливый афганец, которому сегодня удалось заполучить один из 37.500 продовольственных пакетов, сброшенных амерканцами в первую ночь бомбардировок, обнаружил там: порцию коричневой фасоли, рис, полоски сухофруктов, арахисовое масло И клубничное варенье. Достаточно калорий (2200) на 1 человека на 1 день. Никакого мяса, чтобы не вызывать возможных религиозных возражений. … Пакеты сбрасывались с весьма большой высоты, чтобы предотвратить обстрел самолетов, и на них были пластиковые “крылышки”, чтобы смягчить падение. В каждый пакет была вложена записочка с американским флагом, рисунок с изображением человечка, едящего из пакета и со словами на английском, французском и испанском языках (3/4 афганцев неграмотны) :” Эта еда – подарок Соединенных Штатов Америки”. “Это наш способ показать, что мы являемся друзьями афганского народа,” – заявил президент Буш на прошлой неделе…”

Счастливый афганец? Дай Бог вам самим такого счастья когда-нибудь, «цивилизованные» господа!

Америка и прочие «мы, нижеподписавшиеся» не будут жить в мире до тех пор, пока они не перестанут насиловать весь мир.

И не помогут им ни вылизывание им пяток теми, кто надеется таким образом на « повышение по службе », ни пакеты с огрызками с собственного переполненного награбленным со всего мира стола, которыми они пытается заткнуть рты своим жертвам.

… Через некоторое время, однако, мне снова предложили помолчать в американскую честь – на этот раз на партийной конференции ирландских республиканцев. И вот тогда-то у меня действительно возникли сомнения, а по пути ли нам. Никакие долларовые донации, никакая «политическая поддержка ирландской диаспоры», никакие тактические соображения не заставили бы меня так покривить душою. Из тактических соображений достаточно бы было осудить то, что произошло и посочувствовать родственникам погибших. Но устраивать ради них еще раз то, чего не устраивали ни для кого больше – это было просто оскорбление всех остальных жертв на нашей планете.

В тот день я остановилась в гостинице в Дублине вместе с Дермотом – в той же гостинице, где размещались и остальные участники конференции. Не знаю, как нас никто не увидел вместе, но Дермот был достаточно отчаянным человеком, чтобы этого не побояться.

Впрочем, ему не до того было тогда. И даже не до меня с моим невыплеснутым гневом: у него только что умер отец. И хотя он давно уже был болен, и хотя Дермот уже знал, что отца его нет в живых, он находился в состоянии близком к шоку. Только к вечеру он понял, что не может больше оставаться в Дублине и хочет домой….

Я, конечно, очень расстроилась, хотя и прекрасно понимала его. Мне было поздно в тот вечер ехать к себе домой, а то бы я тоже поехала. Но теперь мне предстояло остаться одной на всю ночь – в тот момент, когда как раз так тяжело было эмоционально: после того лизоблюдства, которое я видела и слышала – иначе я просто не могла это назвать. Но делать было нечего…