Дневники св. Николая Японского. Том ΙII - Николай Японский

После Литургии были христиане: один студент Университета, родом из Сендая, — недавно оттуда и рассказывал тамошние церковные новости; потом — из Сиракава Саломия Хотта, самая усердная там христианка, мать Николая Хотта, лучшего из тамошних христиан, и с нею двое других; хвалили нового своего катихизатора Иоанна Оно: скучает, что мало дела там, требует от христиан новых слушателей. Очень приятно! Я советовал им поставить себя в положение требовать в ближайшем будущем исключительно для себя, с ближайшими селениями, священника, то есть не скупиться на определение содержания ему: ниткой не привяжешь человека, а веревкой можно, — так чтобы привязали священника добрым усердием в содержании его, — любовью и желанием не на словах, а на деле.

8/20 сентября 1897. Понедельник.

Праздник Рождества Богородицы.

Утро было прелестное: ни облачка на небе. За Литургией кроме учеников, христиан было очень мало; пришло к концу и несколько русских матросов с «Рюрика».

Алексей Обара, регент, приводил свою жену попрощаться — завтра утром едет на родину, в Мориока. Боже мой, что делает безжалостная болезнь! Полгода назад была полная жизни и сил красивая добрая христианка, с совсем еще детским, невинно игривым характером: теперь — едва двигающийся скелет, — так эти чахоточные бациллы поработали! Мать ее и муж везут ее на родину, но, конечно, только для того, чтобы похоронить. Утешал я ее тем, что она дочь Царствия Божия, — пусть не горюет, а радуется при мысли, что, быть может, Господь скоро позовет ее в тот мир.

О. Иннокентий из Одавара пишет, что недостало для расплаты за лечение и прожитье недавно испрошенных им сто ен, еще тридцать просит. Посланы. Просил еще совета, какой подарок сделать доктору; посоветовал подарить деньгами двадцать–двадцать пять ен (конечно, по расплате за лекарства и докторский труд), ибо вещью можно не угодить, — подарить что не нужно. Извещает вкоротке о получении, под утешительным заглавием «все обстоит благополучно», весьма неприятных известий из своей Пекинской Миссии, — о крайней безнравственности служащих в Миссии китайцев. Жаль!

9/21 сентября 1897. Вторник.

О. архимандрит Иннокентий, совсем вылеченный от малярии, прибыл из Одавара в Миссию. В госпитале там за квартиру и лечение взяли с него по три ены в день; всего же с пищей день обходился ему в четыре с половиною ены; не дешево, но спасибо, что вылечили.

В Катихизаторскую школу прибыл Яков Судзуки, — еще уродец, наподобие моего милого Накая, — такой же маленький ростом, хотя едва ли такой ученый. Посмотрим, будет ли полезен в качестве корректора при печатании наших с Накаем переводов, ибо это собственно имеется для него в виду, хотя он не знает об этом, а думает, что будет катихизатором.

10/22 сентября 1897. Среда.

Из Саннохе христиане коллективно просят отдельного катихизатора; очень сетуют, что от них взят был оный, и соединена их Церковь с Фукуока. Жаль, что они прежде не писали это и не восхваляли там своего бывшего катихизатора Илью Яци, который, оказывается, все же что–нибудь делал там. Теперь где же взять для них катихизатора?

В Масике, на Эзо, основывается Церковь: просят туда икону для молитвенного дома, книги и прочие церковные принадлежности, просят также наименовать Церковь.

О. Николай Сакураи просит послать в Саппоро учителя пения, который бы вместе мог и проповедывать.

11/23 сентября 1897. Четверг.

Японский гражданский праздник, — ученья не было. Утром показал о. Иннокентию библиотеку и Семинарию; потом, в восемь часов, он уехал с о. Сергием Глебовым в Никко. Но какой же он рассеянный! Вещи в комнате в довольно разбросанном виде, железный ящик с кучею денег в серебряной монете не заперт; для начальника Пекинской Миссии, имеющего заводить все снова, — нежелательная черта.

В восьмом и девятом часу, потом еще после обеда, сняты сегодня фотографии: 1. внешний вид главных, вновь отстроенных, зданий Семинарии, — снят из окна второго этажа напротив лежащего госпиталя Сасаки; 2. внутренний вид занятой ученической комнаты; 3. семинарская больница; 4. группа учеников и учителей; 5. вид Женского училища и Семинарии с соборной колокольни, чтобы показать отношение их к зданиям внутри Миссии; 6. вид построенных в прошлом году из материала старой Семинарии двух домов для миссийских служащих — на нижней площадке Миссии; 7. группа учениц и учительниц в Женской школе. Почти все эти фотографии нужны для приложения к миссийскому построечному отчету, почему и сняты.

12/24 сентября 1897. Пятница.

Даниил Хироока, катихизатор в Токусима, жалостливо пишет о своем товарище, катихизаторе Гаврииле Ицикава, — «болен–де», — видимо, просит помощи. Послал пять ен. — Петр Исикава приходил просить квартирных причетников Петру Ямбе, — «нужно–де ему выписать жену и детей из Сендая»; обещал я четыре ен в месяц.

Василий Усуи, катихизатор в Ициносеки, кроме двадцати пяти ен — дорожных, уже обещанных на переведение его семейства из Оодате к нему, просит тридцать ен на уплату долгов в Оодате. Отказано в полной сумме, но обещано десять ен без отдачи, тогда как тридцать ен он предлагал уплатить вычетами из его жалованья. Ни за какие долги служащих Миссия не отвечает. Пусть всякий по одежке протягивает ножки; у Усуя же и не совсем коротка одежка: девятнадцать ен в месяц получает.

13/25 сентября 1897. Суббота.

Утром о. Иннокентий, вернувшийся вчера из Никко, пожелал увидеть наши школы в действии; мне не хотелось бросать перевод, и потому поручил инспектору господину Сенума провести его по классам в Семинарии и Женской школе.

Один язычник, из провинции Мито, очень коротким письмом просит наставления в вере. Послана ему Догматика Фаворова в переводе, и адресован он к катихизатору Петру Мисима, в Оота, ближайшему к нему; а к Мисима препровождено письмо язычника с просьбой наставить его.

На всенощной о. Иннокентий участвовал в богослужении, то есть выходил на литию и Величание. Пели всенощную без Дмитрия Константиновича Львовского, так как сегодня всенощная и в Посольстве, и без Обара, который повез больную жену на ее родину, — с одним Иннокентием Кису, который на ирмосах праздничных, только что переложенных и разученных, переходил по пленям с клироса на клирос, чтобы задавать тон; пропели, однако, все всенощную ни мало не разнив; кончилась она в половине девятого часа. О. Иннокентий говорил, что устал; у них в Пекине так долго не служат. Проговорили мы с ним потом долго, в его комнате. Хороший он человек, но едва ли обновит Пекинскую Миссию: мелочи его путают и, вероятно, совсем запутают и собьют с толку.